Крайне запутанная ситуация вокруг российско-иранского военно-воздушного сотрудничества, а, точнее, относительно использования авиабазы под Хамаданом, вызвала немало шума в медиа. Кто-то со злорадством смаковал, что «Тегеран прогнал Москву», кто-то, напротив разъяснял, что никто никого не изгонял и  российская авиация и дальше будет использовать этот аэродром ссылаясь на последние заявления руководства Ирана. Действительно, спикер тамошнего парламента Али Ардашир Лариджани сказал: «Полеты не приостановлены. Иран и Россия являются союзниками в борьбе с терроризмом», а база в Хамадане «никому не предоставлена на постоянной основе, а используется для дозаправки».

Если взглянуть на карту, то, на первый взгляд, польза от базирования российских самолетов на аэродроме в Хамадане невелика. От него до границы с Сирией по прямой примерно 600 км, а от базы в Моздоке, откуда до этого взлетали бомбардировщики, —  750 км.  Однако по прямой из Моздока наши самолеты на Сирию за время операции там никогда не летали. Им приходилось огибать Грузию и Турцию, пролетать над Каспийским морем, а затем над территорией Ирана и Ирака. Это удлиняло маршрут в несколько раз и увеличивало подлетное время. Базирование же в Хамдане позволяло наносить удары  гораздо быстрее, оперативнее реагируя на быстро меняющуюся обстановку. Особенно это важно для Су-34, чей боевой радиус почти в два раза меньше чем у Ту-22М. К тому же взлетно-посадочная полоса находится в пустынной местности, примерно в пятидесяти километрах от близлежащего города, что способствует необходимой секретности.

Что произошло в точности между двумя странами — вряд ли будет известно в ближайшее время. Противоречивые сообщения из кабинетов власти в Москве и Тегеране свидетельствуют, что случилось явное недопонимание между военными и дипломатами с обеих сторон. Основой нынешнего  военно-стратегического сотрудничества Тегерана и Москвы является совпадение их интересов в Сирии. Они заинтересованы в сохранении нынешнего режима, по крайней мере, в обозримом будущем. Значение Ирана для России тем более велико, что он выступает как  транзитная страна  во время российских авиа и ракетных (из акватории Каспийского моря) ударов. Стоит Тегерану запретить пролеты над своей территорией, и положение группировки российских войск в Сирии резко осложнится.

Однако над нынешними общими геополитическими интересами Ирана и России нависает тень прошлого. Еще со времен Петра I началась российская экспансия в направлении юго-западного берега Каспия. В 1723 году, после Персидского похода Персия уступила практически все побережье Каспийского моря. Правда, в 1735 году Россия вернула его, будучи не в силах обеспечить контроль за этими территориями. В  начале XIX века, после Гюлистанского и Туркманчайского договоров, сложилась северная граница Ирана в современном виде. Персия потеряла территорию нынешнего Азербайджана, ухудшив свое геостратегическое положение, а  (тогда это не осознавалось)  сам азербайджанский народ оказался разделен на две части. Далее, с конца  XIX  века в Тегеране базировалась казачья бригада, сыгравшая роль в подавлении  местной революции, в ходе которой русские войска дважды — в 1909 и 1911 годах вторгались в страну. Во время Первой мировой войны  императорская армия воевала на территории Персии как на своей собственной.

Октябрьская революция мало что изменила в отношениях с южным соседом. Большевики попытались учинить в Иране революцию, периодически засылали своих агентов, а в 1941 году СССР вместе с Великобританией оккупировал Иран, свергнув шаха Резу Пехлеви. После окончания Второй мировой войны Москва долго отказывалась выводить свои войска, и поддерживала сепаратистское движение курдов и азербайджанцев. Все это легло тяжким грузом на историческую память иранцев, которые воспринимают Россию как грозного северного соседа, неоднократно покушавшегося на территориальную целостность страны, стремившегося держать Иран в полуколониальном статусе.

Недаром исламская революция Хомейни была направлена одновременно и против американского и против советского империализма. А в афганской войну Тегеран открыто выступал, а стороне моджахедов, ведя против СССР прокси-войну. Москва в свою очередь поддерживала Саддама Хусейна, воевавшего с Ираном.

После развала СССР, в Тегеране с облегчением вздохнули — с севера угрозы больше не было. Более того, с конца 90-х стало намечаться осторожное  сотрудничество между двумя странами на отчетливой антиамериканской основе, начиная со строительства Бушерской АЭС, и завершая поставками в Иран комплексов ПВО С-300. Однако Москва при этом не поддерживала Тегеран безусловно в спорах о его ядерной программе, нередко играя на стороне его противников, требовавших приостановки работ в Бушере.

АЭС в Бушере. Фото AFP/Scanpix

Однако начало гражданской войны в Сирии все изменило. Если Турция стремительно перешла в стан противников режима Асада, и, соответственно, заняла недружественную позицию по отношению к России, равно как Саудовская Аравия и Катар, то Иран безусловно поддерживал официальный Дамаск. Ценность его для России стремительно повысилась с учетом ранее  отмеченных географических обстоятельств.  Он стал едва ли не единственным ее союзником РФ в регионе.

Сегодня, после официального опровержения Турцией о том, что России будет позволено использовать базу Инджирлик, значение аэродрома в Хамадане стремительно возрастает. По сообщениям западных СМИ, авиация РФ начала его использовать еще с  ноября 2015 года. Иран, соответственно, пытается набить себе цену, и нынешние недоразумения с Москвой  — возможно, результат этого торга. В принципе, базы российских ВВС в Иране не может быть по конституции страны, прямо запрещающей это. Однако если речь идет о транзитных остановках, о временном базировании определенного числа самолетов — то это будет вполне законно. Другое дело — захочет ли этого Иран?

Для США известия о бомбардировке Сирии с иранской территории российской авиацией были явно неприятной новостью. Поэтому можно быть уверенными, что Вашингтон нажал на все имеющиеся у него кнопки и рычаги, чтобы сорвать подобное сотрудничество. Нельзя исключать, что противоречивые заявления из Тегерана — следствие этой активности. Немалые подозрения должны возникнуть и у Израиля — главного геополитического противника Ирана в регионе, хотя на нынешнем этапе парадоксальным образом его интересы должны совпасть с иранскими — для него ухудшение ситуации в  Сирии чревато непредсказуемыми последствиями. Буквально вчера израильская армия обстреляла территорию Сирии после залета на территорию еврейского  государства шального снаряда. Режим Асада был гарантией ненападения на Израиль.  Его свержение означает не просто продолжение гражданской войны у самых границ, но и приход к власти непредсказуемых исламистов.

Таким образом, именно Иран имеет на руках сегодня все козыри. И РФ, и США, и Турция, и Израиль, и Ирак смотрят на него с ожиданием. Разрешив России бомбардировку Сирии со своей территории, Тегеран продемонстрировал миру, что у него есть новые возможности для геополитических торгов. Напротив, той же России он показал хрупкость и непрочность альянса Москва-Тегеран. За стабильность отношений нужно платить высокую цену. Что Иран может попросить взамен — прогнозировать трудно. Тут и современное оружие, и лоббирование его интересов в ООН и в рамках международных  форумов. Найдет ли Кремль контраргументы, как он сделал в, казалось бы, безвыходной ситуации с Турцией, — покажет ближайшее будущее. Задача Ирана продавать себя как можно дороже, пользуясь монополией, задача России — играть на понижение.