Благодаря анонимным источникам РБК, близким к Кремлю, стало известно, что для подчиненных Сергея Кириенко, отвечающих в администрации президента за внутреннюю политику, введены ключевые критерии эффективности. Их работу теперь будут оценивать по тому, насколько успешно они справляются с задачами по снижению уровня протестов, обеспечению общественно-политической устойчивости, повышению доли патриотически настроенной молодежи, и насколько высоко им удастся поднять планку «социального оптимизма».

Ранее появилась информация, что в Кремле всерьез озаботились «социальной депрессией», поразившей россиян, и готовятся лечить печали подданных усиленными потоками позитивной информации. Теперь вот стало ясно, кто ответит за мощь и прозрачность потоков.

Сергей Кириенко. Фото TASS/Scanpix/LETA

Кроме того, управления администрации, отвечающие за внутреннюю политику и вице-губернаторы, курирующие в своих регионах политический процесс, совместно ответят за результаты выборов. Там планка совсем четкая — губернаторы, являющиеся кандидатами от власти, должны свои выборы выигрывать в первом туре, набирая не менее 60% голосов, при этом явка должна составлять как минимум 25%. План для «Единой России» в законодательных собраниях — 50% мандатов при такой же явке. На выборах мэров (там, где мэров до сих пор почему-то еще выбирают) результат должен быть «губернаторским», правда, планируемая явка пониже — в пределах 20%.

Нечто похожее, между прочим, мы уже наблюдали в ходе президентских выборов. Никто, разумеется, не сомневался, что их выиграет Владимир Путин, но администрация президента еще до старта официальной кампании аккуратно слила в прессу информацию о том, какой результат является для Кремля желательным. Поделилась планами — тут надо четко понимать, кто является целевой аудиторией такого рода информационных операций, — не с общественностью, конечно, а с губернаторами и ответственными за «политику» вице-губернаторами. Люди опытные намек поняли, реальный результат по всей стране либо точно соответствовал «желательному», либо даже превышал его. Подробности того, как именно это удивительное соответствие обеспечивалось, до сих пор время от времени публикуют общественные организации, чьи представители наблюдали за ходом выборов. Но кто же машет после драки кулаками?

Фото TASS/Scanpix/LETA

Но, как показали выборы, прошедшие со скандалами прошлой осенью, чиновники на местах совсем не так популярны, как президент. Да и у ЕР проблемы — настолько серьезные, что на выборы в Мосгордуму, например, стеснительные кандидаты от власти пойдут в качестве самовыдвиженцев, стараясь не афишировать связь с правящей партией. И как тут не вспомнить курьезную историю выборов главы Усть-Илимска, где провластного кандидата обошла домохозяйка из ЛДПР, которой задачу формулировали с предельной прямотой — изобразить наличие альтернативы на выборах, но ни в коем случае не создавать ему даже минимальной конкуренции. Анна Щекина отрабатывала честно — даже в соцсетях писала, что голосовать за нее не следует. Но жители так сильно любят начальство, похоже, что просьб Анны не услышали. Теперь она мэр.

Море позитива. «Не в деньгах счастье» или как Кремль решил бороться с «общественной депрессией»

Если все это держать в уме, легко понять, что региональным чиновникам на выборах не оставляют выбора: если не хочешь нагоняя из Москвы, чреватого потерей места или даже более серьезных неприятностей, так будь добр, обеспечь желательный результат. И они обеспечат. Любыми средствами. Вернее, привычными средствами, на стадии кампании оттирая от выборов любых перспективных кандидатов от оппозиции, а после — используя административный ресурс и технологии фальсификаций для подгонки результатов под заданные цифры. Кремль не простил обидных щелчков по носу, которые были получены от жителей России, и прямым текстом намекает местному начальству, что ошибок повторять не надо. А значит, осенью нас ждут довольно скандальные выборы, результат которых фактически опубликован заранее. Интересно, кстати, будет посмотреть, как собирается получать свои 60% в первом туре предельно непопулярный, успевший обрасти какими-то совсем постыдными анекдотами врио губернатора Санкт-Петербурга Александр Беглов. Все-таки одно дело — не дать оппоненту шанса на второй тур за счет минимального преимущества, как это сделал в 2013 году мэр Москвы Сергей Собянин, и совсем другое — обеспечить себе триумфальную победу.

Ох и жарко будет осенью в Петербурге.

Александр Беглов. Фото TASS/Scanpix/LETA

Но тут все более или менее просто — цифры, четкие критерии, отработанные технологии обеспечения правильного результата. Понятно и то, как будут действовать чиновники на местах, и то, как плоды их усилий станут оценивать в Москве.

Интереснее с прочими критериями эффективности. Все в конце концов упирается в губернаторов. Вы когда-нибудь видели, кстати, как меняется в лице всесильный хозяин области размерами с три европейских страны, когда ему звонит среднего калибра клерк из кремлевской администрации? Мне доводилось, зрелище незабываемое. Разумеется, и теперь не клеркам, а губернаторам с подчиненными придется снижать протестный потенциал и обеспечивать стабильный рост числа юных патриотов. Из Москвы полетят циркуляры, в Москву — отчеты.

К молодежи, кстати, внимание особое. В администрации президента подчеркивают, что именно молодежи предстоит и строить будущее, и голосовать на выборах через несколько лет. В том числе — это я уже от себя добавлю — и в судьбоносном 2024-м, когда все-таки придется так или иначе решать задачу транзита власти.

И совсем не трудно представлять, как станут чиновники на местах исполнять московские приказы. Что такое в переводе с канцелярита на язык полицейских дубинок «снижение протестного потенциала», например? Думаете, повышенное внимание к проблемам, которые могут породить протест, поиск компромисса, попытки проблемы эти решить? Нет, не думаете, конечно, и правильно делаете. «Снижение протестного потенциала» — это охота на местных оппозиционеров, давление на СМИ, чтобы, не дай Бог, не выползла информация о региональном скандале на федеральный уровень, и жестокое подавление любых протестных акций в зародыше, если дело до них все-таки дошло. Чтобы не вышло, не дай Бог, как в Екатеринбурге. Других сценариев просто нет, к этому надо быть готовыми, хоть это и неприятно.

Задержание в Санкт-Петербурге участника митинга 1 мая 2019 года. Фото AFP/Scanpix/LETA

Кстати, помяните мое слово, — в Екатеринбурге полетят еще в обозримом будущем чиновные головы.

Но чиновников, конечно, не жалко, а вот молодежь — очень даже. «Рост числа юных патриотов» на деле — это унылые казенные мероприятия, обязательные к посещению, протокольные речи и протокольные рожи «старших товарищей», делом доказавших свой патриотизм, серость, тоска, выброшенные из жизни часы. Чтобы в отчетах мелькали правильные цифры «охваченных военно-патриотическим воспитанием», чтобы в Москве не ругались.

Скверный храм. Почему протест в Екатеринбурге показал истинное отношение россиян к «духовным скрепам»

Но есть и в этом свой плюс. Чем больше они будут этой жвачкой пичкать молодежь (а они будут), тем больше шансов, что это сработает как прививка от истерически-милитаристсткой страсти к государству, которую здесь теперь почему-то принято называть патриотизмом. И тем больше надежда, что будущее молодежь все-таки построит нормальное и на судьбоносных выборах проголосует правильно.

К печали эффективных клерков из администрации президента.