В последние дни как в России, так за рубежом, активно обсуждают высказывания российского президента, которые прозвучали во время его встречи с американским консервативным блогером и бывшим обозревателем Fox News Такером Карлсоном.   

Эта публичная беседа сама по себе стала важным международным событием. Последний раз с американскими медиа Путин встречался в октябре 2021 года — говорил с журналисткой CNBC Хедли Гэмбл. С тех пор глава российского государства избегал встреч с представителями западных СМИ. Желание накануне собственных выборов напрямую обратиться к американской аудитории могло расцениваться как стремление Владимира Путина озвучить какое-то послание не столько зрителям Карлсона, сколько элите США.

Сам Карлсон, оказавшийся в центре всеобщего внимания, постарался в очередной раз представить себя как единственного поборника свободы информации. Анонсируя публикацию интервью, он заявил, что коллеги из США или Европы за минувшие два года не пытались получить доступ к президенту России. Это заявление сразу опровергли такие известные журналисты, как Кристиан Аманпур (CNN) и Стив Розенберг (BBC).

Может ли интервью стать информационным мостом, с которого начнется выстраивание новых отношений между Москвой и Вашингтоном? Посылал ли Владимир Путин скрытые сигналы Западу? Повлияет ли двухчасовой разговора Карлсона с президентом России на внутреннею политику США? Своими впечатлениями с журналом «Спектр» поделилась руководитель Центра североамериканских исследований ИМЭМО РАН Виктория Журавлева.

Виктория Журавлева. Скриншот видео RTVI Новости/YouTube

- Первый вопрос касается статуса собеседника Владимира Путина. Можно ли считать Такера Карлсона представителем консервативной части американского истеблишмента?

- Пока Дональд Трамп не вернулся [на пост президента США], вряд ли Такера Карлсона можно называть частью истеблишмента. Он был близок с бывшим главой США в период президентства Трампа и достаточно активен на уровне взаимодействия с политической элитой. Сейчас он все-таки скорее представитель электората, нежели элиты. И не всего электората, а его правоконсервативной части.

Конечно, Такера не любит и сильно критикует либеральная часть общества и элиты. Карлсон — достаточно одиозная фигура для либерального информационного пространства. Либеральный электорат считает его голосом «на грани допустимого». Это делает его, я бы сказала, отражением того идейного раскола, который существует сегодня в Америке.

Карлсон — не нейтральная фигура. Идеи, которые он выражает, присущи лишь части Америки. В интервью его позиция прослеживается, поэтому он не тот человек, который мог бы эту встречу превратить в некую «ветвь мира», изменить что-то в отношениях двух стран. Он слишком для этого идейно заряженная фигура.

- Путин использовал Карлсона исключительно в пропагандистских целях или в нем прозвучали скрытые послания Белому дому? Например, когда речь шла о том, что Путин и Байден давно не общались, а нынешняя ситуация может перерасти в глобальный конфликт.

- Конечно, долгое историческое вступление достаточно характерно для российского президента. Путин часто повторяет нечто подобное в своих международных выступлениях. Это можно воспринимать как пропаганду, если смотреть на всё с точки зрения леволиберальной части Америки (как это воспринимается в России — другая история). Плюс сама фигура интервьюера, его идейная заряженность, конечно, усиливает этот момент. Владимир Путин, как мне показалось, был как раз более нейтрален, чем ожидалось.

Если говорить о сигналах, я думаю, что они содержались в этом разговоре. Путин несколько раз повторил, что Россия готова к взаимодействию с Западом. На вопрос Карлсона, который был очень интересно сформулирован — мол, вы же договариваться будете не с Украиной, а США, — прозвучал ответ: да, Россия готова разговаривать.

Это подтверждение того, что уже говорилось раньше — Россия открыта к диалогу. При этом можно обратить внимание, что позиция Путина осталась достаточно жёсткой: он не декларирует, что у России есть конкретные предложения, которые помогут разрешить всю эту ситуацию. Президент очень чётко дает понять: «ситуацию создали вы, поэтому вы и предлагайте, а мы посмотрим, что вы предложите». Это попытка выступать с позиции силы, когда Путин утверждает, что Россия права, но не хочет крупного военного конфликта, поэтому готова разговаривать на эти темы.  

К явным сигналам можно отнести информацию о возможности обмена американского журналиста Эвана Гершковича. Путин прямо заявил, что здесь есть шанс на взаимодействие спецслужб.

В целом, когда общение между сторонами минимальное, как сейчас, пресса может быть каналом передачи сигналов. В отсутствии чего-либо другого — это ценный инструмент. Хотя данное интервью, именно в силу специфичности фигуры самого журналиста, вряд ли может стать эффективным каналом между Кремлем и Белым домом.

- В истории с Гершковичем действительно впервые прозвучали детали, которые ранее не оглашались российской стороной. Например, личность человека, на которого Россия готова его обменять. Ещё какие-то темы, которые могут повлиять на взаимоотношения Москвы и Вашингтона, прозвучали в этом интервью впервые?  

- Не знаю, насколько это ново, но был явный фокус на том, что Соединённые Штаты могли просчитаться в своей политике в отношении России. Путин несколько раз отметил, что США совершенно напрасно используют санкционные инструменты против России и КНР. Это намек на то, что Россия теперь будет активнее взаимодействовать с Китаем, а для США это может означать проигрыш.   

Ещё интересно, что Путин сыграл в правоконсервативную повестку, которая звучала в вопросах Карлсона. Тот спрашивал президента о процессе принятия решений в США. Во всех случаях, когда Путин рассказывал о своих встречах с американскими президентами, Такер пытался допытаться: как в Белом доме принимались решения по итогам переговоров первых лиц. Карлсон в конце концов напрямую спросил: как вам кажется, кто в США принимает решения на высшем уровне?

Это повестка у американских правых консерваторов очень популярна. Дональд Трамп её везде протаскивает. И Путин в неё тоже сыграл, с его стороны это выглядело примерно так: «Сейчас мы вам расскажем, какие у вас бывают сложности».

- Вы упомянули два важных момента, которые прозвучали в интервью: взаимоотношения России с Китаем и внутриполитическая повестка США. Начну с Китая. Можно ли сказать, что сам факт беседы с Карлсоном свидетельствует: Путин не хочет разворота на Восток или Юг, а по-прежнему думает о возможности выгодного сотрудничества с Западом?

- Путин сам ответил на этот вопрос. У него прозвучало забавное сравнение с мозгом, когда он напомнил, что правое и левое полушария важны для того, чтобы вообще мозг жил. Мне кажется, его позиция заключается в следующем: Россия может успешно взаимодействовать с Китаем, если США нас игнорирует, но в целом нормальная ситуация — это когда Россия сотрудничает со всеми: и с США, и с Китаем, и с Европой. Вот, что в моём представлении Путин считает нормой — по крайней мере, так мне показалось из этого интервью.

- Может ли оно оказать влияние на внутриполитические процессы в США?

- Нет, не думаю. Идейное противостояние в США, пока все будут это смотреть, станет ещё более очевидным, потому что Карлсон, повторю, представляет именно правую часть Америки, консервативную, республиканскую. Его очень сильно будут критиковать в леволиберальном лагере. Разница восприятий и внешнеполитической, и внутриполитической повестки на какое-то время подсветится этим интервью. США слишком самодостаточны, чтобы на них можно было каким-то образом оказывать влияние через интервью с зарубежным лидером.

- У вас как у эксперта были ли какие-то ожидания от беседы Карлсона с Путиным? И если да, то оправдались ли они?

- Они абсолютно оправдались. Я вообще ничего от этой беседы не ожидала. На фоне того, что правящее американское большинство сейчас — это леволиберальный истеблишмент, который определяет мейнстрим в СМИ, и который совершенно не готов общаться с Россией, в Москву поехал человек, который представляет полную оппозицию всему, что сейчас доминирует в Вашингтоне. Его позиции были изначально слабы: левые в США его воспринимают как кремлёвского пропагандиста, а правые республиканцы, на которых он работает, и так согласны со всей его риторикой.

Возможно, Карлсон и не пытался добиться того, чтобы его услышали все. Правда, во введении он сказал, что слова Путина «стоит рассматривать как искреннее выражение его мнения», и он хотел бы донести их до всех американцев. Не думаю, что это интервью будет воспринято так, как он. Но, если предположить, что Трамп вернётся в Белый дом, то это интервью может стать «работой на будущее».