Прошло уже дольше десяти дней с момента проведения президентских выборов в Белоруссии, обернувшихся масштабными фальсификациями и в итоге спровоцировавших не имеющие в истории республики массовые акции протеста. Ситуация в Белоруссии, на мой взгляд, вполне располагала к такому развитию событий: еще в июне я писал и в российской, и в европейской прессе, что у Лукашенко не было шанса выиграть эти выборы. Основные причины – банальная усталость от его двадцатишестилетнего правления; неспособность обеспечить экономический рост и существенное повышение благосостояния среднего класса; дикая оторванность бюрократии от народа и ограничение базовых гражданских прав; и, наконец, поразительное безразличие к нуждам людей во время эпидемии коронавируса, когда мобилизация людей ради мониторинга ситуации и помощи больницам и врачам сцементировала социальные сети, в последующем объединившие критически настроенных граждан.
Избирательная кампания стала еще одной катастрофой, разрушившей остававшиеся шансы на успех. Оппозиция собрала более 600 тыс. подписей в поддержку трех основных кандидатов, что соответствовало более чем 10% зарегистрированных избирателей. В такой ситуации для Лукашенко единственно разумной стратегией был допуск всех участников, неформальные договоренности с некоторыми из них и стимулирование полемики внутри оппозиции с последующим объявлением себя победителем с 55% голосов в первом туре.
Подобный результат в случае, если один или два оппозиционных кандидата не стали бы его оспаривать, удовлетворил бы недовольных тем, что формально поддержка стареющего автократа снижалась на 25-30 процентных пунктов, а Россия и западные страны признали бы его без особых проблем – особенно предложи бывший президент кому-то из оппонентов, например, должность премьера (до чего в свое время додумался даже такой «мудрый и демократичный» правитель, как президент Зимбабве Мугабе).
Президент Зимбабве Роберт Мугабе. Фото REUTERS/Philimon Bulawayo/Scanpix/Leta
Однако Лукашенко категорически отверг этот вариант, предпочтя аресты оппозиционеров, недопустимо сексистские заявления в адрес единого кандидата Светланы Тихановской и даже не фальсификацию итогов голосования, а, по всей видимости, объявление не имевшей никакого отношения к реальности цифры в виде уровня полученной поддержки.
Последовавшие события были неожиданными для всех – хотя я предполагал масштабное национальное возмущение, но даже близко не догадывался как о его масштабах, так и о жестокости первых попыток подавления протеста. Результатом очередных «десяти дней, которые потрясли мир» стала новая конфигурация белорусского политического поля, на котором нелегитимный правитель продолжает бороться за выживание.
Какими могут быть ближайшие события и имеет ли Александр Лукашенко шанс сохранить контроль над страной, которую вместе со всеми податными душами он искренне считает своей частной собственностью? На мой взгляд, некоторая вариативность ситуации сохраняется, однако финал видится довольно определенным.
Основной мой тезис касательно перспектив Лукашенко сводится к тому, что все вероятные «развилки», которые он мог использовать к собственной выгоде, уже пройдены.
Во-первых, это касается гражданского протеста. Можно ли было его подавить? Нет, нельзя – прежде всего потому, что он не был локализован в Минске, как бывало ранее, а охватил всю страну. Сколь-либо адекватная реакция могла бы сочетать силовые акции в Минске с попытками пойти на контакт с народом в небольших городах, которые изначально не были столь радикализированы – но многолетний отрицательный отбор вознес во властные кабинеты людей, которые не только разговаривать с народом, но и выйти к нему оказались неспособны. Подавить протест не было никаких шансов – но его можно было попытаться игнорировать: силовикам стоило относиться к протестующим (не говоря о праздношатающихся) приветливо и не провоцировать их на более жесткие акции; в таком случае выступления могли бы не принять их нынешних масштабов.
Сейчас же сложилась патовая ситуация: в Минске и других городах в тюрьмах и КПЗ находятся до 6 тыс. задержанных (по другим данным, до 7000 тысяч, но часть из них уже были отпущены на свободу, прим. «Спектра»), среди которых есть избитые, покалеченные и изнасилованные. Их освобождение может вызвать новый взрыв негодования, но без этого никакая деэскалация уже невозможна. В то же время и новое повышение градуса нереально, так как в ряде городов местная власть фактически соглашается с требованиями протестующих, а рядовые силовики понимают, что именно они окажутся «крайними», если начать новые преследования недовольных. Итогом в ближайшее время станет окончательная деморализация власти.
Во-вторых, утрачен контроль над экономикой. В отличие от России с ее «трубой» и огромными финансовыми резервами, Белоруссия – типичная индустриальная страна с довольно ограниченными возможностями. Даже для использования российской энергетической ренты должны работать НПЗ в Мозыре и Новополоцке; для поддержания экспорта – Беларуськалий, тракторные и машиностроительные заводы, пищевая и легкая промышленность. При этом большинство предприятий – государственные, и забастовки выглядят именно как неповиновение властям, а не банальный конфликт с работодателями и олигархами.
Здесь тоже видится тупик: власти не могут остановить стачечное движение. Уже началась финансовая поддержка забастовщиков из-за рубежа – и никакие компромиссы не просматриваются. Судя по всему, именно в трудовых коллективах вызреет тот протестный актив, который будет доминировать в Белоруссии до новых выборов: непрофессиональный и наполненный мажорами Координационный совет по передаче власти Светлане Тихановской не станет центром консолидации, в то время как появление новой «Солидарности» окажется идеальным вариантом, способным помочь стране и народу избежать ошибок в ближайшие годы. Лукашенко, для которого Белоруссия была личным бизнесом, будет терять к ней интерес по мере превращения страны из прекрасно доящейся коровы в стареющего быка, постоянно требующего корма.
Владимир Путин и Александр Лукашенко. Фото: Mikhail Klimentyev / TASS / Scanpix / Leta
В-третьих, не сыграли основные ставки, делавшиеся на Россию. Еще в конце прошлого года Минску было объяснено, что Кремль не видит Белоруссию постоянно дотируемым, но при этом полностью суверенным, государством. После этого Александр Лукашенко довольно фальшиво разыграл антироссийскую партию, которую в условиях внешнеполитической изоляции не смог довести до конца. В результате и тут мы имеем цугцванг: конфронтация с Москвой, которая до поры до времени приносила бывшему президенту политические дивиденды, уже ничего не дает – но и «продажа» Белоруссии Владимиру Путину практически невозможна, так как данная идея не имеет поддержки населения и не может быть осуществлена даже технически.
Само руководство России сковано двумя факторами: с одной стороны, военное вмешательство на стороне Лукашенко привело бы к масштабным санкциям со стороны Запада и добавило к самой России крайне неспокойную в политическом плане территорию; с другой стороны, популярность Путина в стране снижается, и несменяемость власти тревожит и россиян – на этом фоне хозяину Кремля куда выгоднее выглядеть более успешным и демократичным правителем, чем Лукашенко, чем ассоциироваться с проигравшим все что было можно диктатором. Исходя из сегодняшней картины, Москва скорее будет стремиться повлиять на итоги следующих выборов, чем спасать своего неудачливого и строптивого союзника.
В сложившейся ситуации утративший в глазах огромной части своего населения легитимность Лукашенко пытается использовать несколько вероятных ходов, направленных на создание некоей «промежуточной» реальности – к числу таких инициатив относятся предложение организовать пересчет голосов или разработать новую конституцию. Скорее всего, сейчас Лукашенко стремится лишь тянуть время – но проблема состоит в том, что такая тактика может быть успешной только при двух условиях: если, с одной стороны, есть партнер, которого таким образом можно успокоить, и, с другой стороны, имеется некий временнóй ориентир, до которого необходимо продержаться. В нынешней белорусской ситуации не заметно ни того, ни другого.
Диалог по «конституционному процессу» может вестись только с фриками; никаких изменений к лучшему в ближайшие месяцы ждать не приходится. Довольно эффективным вариантом мог бы стать сценарий «перехвата власти» на раннем этапе протеста: Лукашенко мог бы «сложить полномочия», значительная часть бюллетеней могла бы оказаться уничтоженной или испорченной, что помешало бы признать Тихановскую победителем; появился бы и.о. президента из числа «проверенных людей» и на новых выборах победил бы приемлемый преемник. Однако этот вариант требовал бы подготовки (например, своевременного назначения премьера, способного сыграть роль авторитетной транзитной фигуры) и оперативности (отставки, например, в момент убийства первого демонстранта). Сейчас такая схема представляется невозможной. Иначе говоря, шансов на политическое выживание у Лукашенко нет.
Отсюда и варианты дальнейшего развития событий. На мой взгляд, двумя трендами в ближайшее время станут продолжающиеся демонстрации и забастовки, с одной стороны, и постепенный переход на сторону протестующих силовиков и представителей властных структур, с другой. В экономике и госуправлении будут нарастать неопределенность и хаос. Уступки народу (освобождение политзаключенных, расследования в отношении случаев наиболее жестокого противоправного обращения с людьми, разрешения на легальное проведение протестных акций) будут последовательно размывать силовую базу режима.
Зарубежные партнеры (в том числе и Россия) станут искать варианты стабилизации ситуации – при этом надо понимать, что в отличие от Украины, Белоруссия исторически входит в «сферу интересов» Польши и Литвы, так что «перетягивание каната» может оказаться весьма напряженным. Во всех этих процессах Лукашенко будет совершенно лишним элементом, и это почувствует его окружение, что приведет к окончательной утрате лояльности. Учитывая масштаб преступлений, к которым может быть причастен занимавший свой пост более 26 лет президент, самым вероятным итогом станет его бегство из страны. «Организованный отход» (например, на должность президента или генсека Союзного государства) выглядит нереальным – никому не нужен на такой должности неадекват, и к тому же вероятный организатор заказных убийств, масса компромата на которого вероятнее всего будет обнаружена в белорусских архивах, кто бы ни пришел к власти в Минске.
Президент Белоруссии Александр Лукашенко. Фото Natalia Fedosenko/TASS/Scanpix/Leta
Дальнейшая судьба Лукашенко и его семьи – это, скорее всего, путь изгнанников, которые столкнутся с серьезными ограничениями самого разного свойства. Я сильно сомневаюсь в том, что Лукашенко грозит Гаагский трибунал – никаких актов геноцида он не совершал, международное право не нарушал, войны не развязывал, так что все рассуждения на этот счет выглядят чистой спекуляцией. В то же время практически наверняка в отношении него будут выдвинуты обвинения в уголовных преступлениях как в самой Белоруссии (например, в связи с исчезновением его политических оппонентов или подавлением недавних протестов), так и за рубежом (прежде всего в отмывании денег и незаконных финансовых операциях, центром чего на постсоветском пространстве Минск был долгое время).
Поэтому новым местом жительства состоятельного пенсионера станет, скорее всего, страна, которая будет готова предоставить ему очень серьезные гарантии безопасности и в стабильности режима которой бывший диктатор будет уверен (ему, вероятно, не захочется оказаться самому в той же неопределенной ситуации, в какой сейчас находится скрывающийся в Белоруссии беглый киргизский президент Курманбек Бакиев). Поэтому вряд ли следует предположить, что он отправится в Турцию или даже в Россию; скорее всего, предпочтение может быть отдано Китаю или одной из арабских стран, где ему придется коротать остаток дней на правах почетного пленника. Все это, однако, не так интересно, как дальнейшая судьба белорусского народа, продемонстрировавшего в последние дни настоящие чудеса мирного ненасильственного протеста.