Москва «отметилась» очередным – и в то же время самым радикальным за последние годы – ужесточением своей санкционной политики в отношении Киева. На этот раз под формальный запрет попал экспорт на Украину российских энергоносителей – нефти, нефтепродуктов и угля (стоит заметить, что Москва впервые применяет ограничение в виде запрета экспорта чего-либо: прежде все российские санкции заключались в отказе покупать те или иные товары у своих партнеров). Данное решение, хотя оно обсуждалось давно, а готовилось, вероятно, еще дольше, вызвало бурную реакцию журналистов и экспертов даже на самой Украине, где высказывались и панические мнения.
Между тем к новым российским санкциям следует отнестись взвешенно и оценить их экономический и политический потенциал по возможности без излишней эмоциональности.
Начнем с экономики. На протяжении всего постсоветского времени Украина была зависима от поставок энергоносителей из России – однако уже с момента Оранжевой революции и последовавшего в начале 2006 года газового противостояния с Россией киевские власти стали задумываться об опасности такого положения дел. После присоединения Крыма к России и начала войны в Донбассе эти размышления активизировались, и с ноября 2015 года Украина полностью прекратила закупки природного газа в России, сократив внутренее потребление с 76 млрд м3 в 2005 году до 32 млрд в 2018-м и закупая газ теперь у европейских стран, куда его продает все тот же «Газпром».
Обретение газовой независимости спровоцировало и изменение ситуации в нефтяной сфере: Украина постепенно перестала закупать сырую российскую нефть, переориентировавшись на поставки из Азербайджана, Ирана и Алжира. Но это пока не устранило зависимости от восточного соседа: Украина вырабатывает менее 30% необходимых ей нефтепродуктов, новые заводы не строятся, и поэтому Киев продолжает закупать бензин и дизель как в России, так и в Белоруссии (поставки оттуда по сути являются аналогом закупок российского же газа в Европе). В прошлом году в России было закуплено топлива на $2,06 млрд, и еще на $2,10 млрд – в Белоруссии.
На нефть и нефтепродукты пришлось около половины российского экспорта на Украину в 2018 году, причем доминирующим игроком является компания «Роснефть», которая работает по договору со швейцарской ITC Industry Trading Co., принадлежащей владельцу единственного в стране нефтепродуктопровода А. Шеферу (вторым по значимости поставщиком является «Газпром Нефтехим Салават», работающий через британского посредника LVK Centre Ltd.).
Зависимость Киева от Москвы в нефтяной сфере является весьма заметной, и она дополняется искусственной зависимостью от поставок угля: после 2014 года, когда значительная часть Донбасса стала зонной военного конфликта и активных боевых действий. Украина стала импортировать из России более 60% потребляемого ей топлива этого вида более чем на $1,5 млрд, и выстроить альтернативные цепочки поставок пока не получается.
"Роснефть". Фото REUTERS/Scanpix/LETA
Экономический ущерб для Украины от очередного недружественного шага Кремля может казаться значительным, но только если предположить, что санкции будут введены немедленно и приведут к полному перекрытию поставок. Конечно, нефтепродукты – это не газ, логистика поставок которого намного сложнее (даже если придется закупить бензин и другое топливо у новых поставщиков и зафрахтовать танкеры, то доставить первые партии сырья в Одессу или Николаев за 3-4 недели не составляет большого труда). К тому же никакого серьезного проигрыша в цене по сравнению с российской нефтью тут точно не возникнет.
Проблема может стать более острой, если Россия начнет более решительные действия и перекроет поставки и через Белоруссию (а именно это и происходит сегодня вследствие превращения нефти в разменную карту в отношениях Минска и Москвы). Случайное или осознанное закачивание в трубу некачественной российской нефти, которое привело к потерям белорусской стороны и пока временному, но прекращению экспорта нефтепродуктов в сопредельные с Белоруссией страны может стать крайне неприятным для Украины – тем более, что проблема возникает на наших глазах, а не отсрочена, как большинство анонсированных санкций, до 1 июня.
Судя по всему, конфликт между Москвой и Минском не будет преодолен в ближайшее время, российское давление на Белоруссию будет расти, и поэтому проблемы Киева могут оказаться серьезнее, чем изначально предполагалось, а если учесть, что белорусские официальные лица уже начали говорить о поиске альтернативных источников поставки нефти в страну, это выглядит вполне вероятным.
Однако нельзя не учитывать, пожалуй, основной факт, о котором сегодня политики предпочитают молчать, – с чисто юридической точки зрения никакого эмбарго не введено, и не будет. Как это часто делается в России, после громких слов о запрете экспорта «нефти и нефтепродуктов, полученных из битуминозных пород, кроме сырых» оговорены «изъятия», причем такие, что под реальный запрет из экспортируемых на $2 млрд энергетических товаров попадает продукция только на $46 млн (хотя, например, правительственная «Российская газета» уже протрубила, что «минеральные продукты, включая нефть и нефтепродукты, формируют 48,94% объема российского экспорта на Украину»).
На самом же деле речь идет пока только об «ограничениях» поставок нефти, т.е. о бюрократическом осложнении процесса получения разрешений на экспорт в Министерстве экономического развития (эти меры коснутся российских товаров на $3,9 млрд, если объем торговли с Украиной сохранится на уровне прошлого года). Замечу: ни у «Роснефти», ни у «Газпрома», структуры которых являются основными поставщиками российского топлива на украинский рынок, особых проблем с получением разрешений в российских коридорах власти не возникало.
Владимир Зеленский. Фото SIPA/Scanpix/LETA
Однако кроме экономики в российско-украинских отношениях постоянно присутствует и политика, и в данном решении ее роль, на мой взгляд, является доминирующей. Москва в последние месяцы внимательно следила за украинской избирательной кампанией, и хотя Владимир Зеленский не был изначально фаворитом Кремля, поражение Петра Порошенко вызвало в российских официальных кругах чувство глубокого удовлетворения.
В этом контексте объявление о введении новых санкций накануне победы Зеленского выглядит достаточно логично: с одной стороны, Россия дала «партнеру» понять, что отношения остаются максимально напряженными, и Москва будет продолжать политику экономических ограничений, если власть в Киеве не изменит курс; с другой стороны, было создано необходимое давление, которое можно без проблем снизить, если украинская сторона пересмотрит свое непримиримое отношение к России.
Мы видели совсем недавно, что российский премьер Дмитрий Медведев, который ни в коей мере не является самостоятельной фигурой, предлагал Юрию Бойко, наиболее пророссийскому из кандидатов на пост президента Украины, возобновить поставки российского газа на более льготных, чем прежде, условиях. Вполне вероятно, что за нынешним шагом Кремля стоит та же логика: Россия готова расширять торговые связи с Украиной и надеется при этом, что при президенте Зеленском Киев окажется «более договороспособным».
В этом случае возможная достаточно оперативная отмена новых санкционных мер станет тем ни к чему не обязывающим Москву шагом, который по обе стороны границы сможет быть воспринят как «первая ласточка», возвещающая перемены к лучшему в российско-украинских отношениях. Это выглядит еще более вероятным с учетом даты введения новых ограничений — 1 июня – это плюс-минус несколько дней дата инаугурации нового украинского президента, и Москва тем самым однозначно дает понять, что урегулирование экономических отношений с ней – дело, которое ни в коем случае нельзя сегодня «откладывать в долгий ящик», тем более что в конце этого года истекает срок договора о транзитных поставках российского газа через Украину в Европу, и тут любимая тема Москвы может быть поднята особенно жестко, учитывая ожидающееся скорое завершение второй ветки «Северного потока».
Подводя итог, я бы сказал, что новая мера Москвы сама по себе не способна серьезно повлиять ни на развитие украинской экономики, ни на состояние российско-украинских отношений. Речь идет скорее об одном из шагов, призванных поддерживать политиков обеих стран «в тонусе», доказывая им самим и их избирателям существование российской и украинской угрозы, соответственно.
Момент, в который данные санкции были анонсированы — перед вторым туром выборов президента Украины, — указывает на то, что Кремль посылает весьма мягкий сигнал новому украинскому руководству о готовности возобновить сотрудничество в экономической сфере: стоит признать, что от прекращения такового во многих сферах сейчас серьезно страдают и украинские, и российские компании; и что он готов довольно терпеливо ждать ответа на свой шаг. Единственным же поистине новаторским остается тот факт, что Россия впервые отказывается продавать свой основной экспортный товар – нефть и продукты ее переработки – одному из своих торговых партнеров; пусть даже сейчас под новые правила попадают очень небольшие товарные группы, но если 1 июня экспорт в Украину по этим позициям действительно будет прекращен, то это станет значимым прецедентом. Который, как это часто бывает в России, из исключения может стать правилом.