Москва «отметилась» очередным — и в то же время самым радикальным за последние годы — ужесточением своей санкционной политики в отношении Киева. На этот раз под формаль­ный запрет по­пал экспорт на Украину российских энергоносителей — нефти, нефтепродуктов и угля (стоит заметить, что Москва впервые применяет ограничение в виде за­прета экспорта чего-либо: прежде все российские санкции заключались в от­­казе покупать те или иные товары у своих партнеров). Данное решение, хотя оно обсуждалось давно, а готовилось, вероятно, еще дольше, вызвало бурную реакцию журналистов и экспертов даже на самой Украине, где высказывались и панические мнения.

Между тем к новым российским санкциям следует отнестись взвешенно и оце­нить их экономический и политический потенциал по возможности без излишней эмоциональности.

Начнем с экономики. На протяжении всего постсоветского времени Укра­ина была зависима от поставок энергоносителей из России — однако уже с момента Оранжевой революции и последовавшего в начале 2006 года газового противостояния с Россией киевские власти стали задумываться об опаснос­ти такого положения дел. После присоединения Крыма к России и начала войны в Донбассе эти размышления активизировались, и с ноября 2015 года Украина полностью прекратила закупки природного газа в России, сократив внутренее потребление с 76 млрд м³ в 2005 году до 32 млрд в 2018-м и закупая газ теперь у европейских стран, куда его про­дает все тот же «Газпром».

Обретение газовой независимости спровоцировало и изменение ситуации в нефтяной сфере: Украина постепенно перестала закупать сырую российскую нефть, переориентировавшись на поставки из Азербайджана, Ирана и Алжира. Но это пока не устранило зависимости от восточного соседа: Украина вырабатывает менее 30% необходимых ей нефтепродуктов, новые заводы не строятся, и поэтому Киев продолжает закупать бензин и дизель как в России, так и в Белоруссии (поставки оттуда по сути являются аналогом закупок российского же газа в Европе).  В прошлом году в России было закуплено топлива на $2,06 млрд, и еще на $2,10 млрд — в Белоруссии.

На нефть и нефтепродукты пришлось около половины российского экс­порта на Украину в 2018 году, причем доминирующим игроком является компания «Роснефть», которая работает по договору со швейцарской ITC Industry Trading Co., принадлежащей владе­льцу единственного в стране нефтепродуктопровода А. Шеферу (вторым по зна­­чимости поставщиком является «Газпром Нефтехим Салават», работающий через британского посредника LVK Centre Ltd.).

Зависимость Киева от Мос­квы в нефтяной сфере является весь­ма заметной, и она дополняется искусственной зависимостью от поставок угля: после 2014 года, когда значительная часть Донбасса стала зонной военного конфликта и активных боевых действий. Украина стала импортировать из России более 60% потребляемого ей топлива этого вида более чем на $1,5 млрд, и выстроить альтернативные цепочки поставок пока не получается.

«Роснефть». Фото REUTERS/Scanpix/LETA

Экономический ущерб для Украины от очередного недружественного ша­га Кремля может казаться значительным, но только если предположить, что санкции будут введены немедленно и приведут к полному перекрытию поставок. Конечно, нефтепродукты — это не газ, логистика поставок которого намного сложнее (даже если придется закупить бензин и другое топливо у новых поставщиков и зафрахтовать танкеры, то доставить первые партии сырья в Одессу или Николаев за 3−4 недели не составляет большого труда). К тому же никакого серьезно­го проигры­ша в цене по сравнению с российской нефтью тут точно не возникнет.

Проблема может стать более острой, если Россия начнет более решительные действия и перекроет поставки и через Белоруссию (а именно это и происходит сегодня вследствие превращения не­фти в разменную карту в отношениях Минска и Москвы). Случайное или осознанное закачивание в трубу некачественной российской нефти, которое привело к потерям белорусской стороны и пока временному, но прек­ращению экспорта нефтепродуктов в сопредельные с Белоруссией страны может стать крайне неприятным для Украины — тем более, что проблема во­зникает на наших глазах, а не отсрочена, как большинство анонсированных санкций, до 1 июня.

Судя по всему, конфликт между Москвой и Минском не будет преодолен в ближайшее время, российское давление на Белоруссию будет расти, и поэтому проблемы Киева могут оказаться серьезнее, чем изначально предполагалось, а если учесть, что белорусские официальные лица уже начали говорить о поис­ке альтернативных источников поставки нефти в страну, это выглядит вполне вероятным.

Однако нельзя не учитывать, пожалуй, основной факт, о котором сегодня политики предпочитают молчать, — с чисто юридической точки зрения никакого эмбарго не введено, и не будет. Как это часто делается в России, после громких слов о запрете экспорта «нефти и нефтепродуктов, полученных из битуминозных пород, кроме сырых» оговорены «изъятия», причем такие, что под реальный запрет из экспортируе­мых на $2 млрд энергетических товаров попадает продукция только на $46 млн (хотя, например, правительственная «Российская газета» уже протрубила, что «мине­ральные продукты, включая нефть и нефтепродукты, формируют 48,94% объема российского экспорта на Украину»).

На самом же деле речь идет пока только об «ограничениях» поставок нефти, т.е. о бюрократическом осложнении процесса получения разрешений на экспорт в Министерстве экономического развития (эти меры коснутся российских товаров на $3,9 млрд, если объем торговли с Украиной сохранится на уровне прошлого года). Замечу: ни у «Роснефти», ни у «Газпрома», структуры которых являются основными поставщиками российского топлива на украинский рынок, особых проблем с получением разрешений в российских коридорах власти не возникало.

Владимир Зеленский. Фото SIPA/Scanpix/LETA

Однако кроме экономики в российско-украинских отношениях постоянно присутствует и политика, и в данном решении ее роль, на мой взгляд, является доминирующей. Москва в последние месяцы внимательно следила за украинской избирательной кампанией, и хотя Владимир Зеленский не был изна­чально фаворитом Кремля, поражение Петра Порошенко вызвало в российских официальных кругах чувство глубокого удовлетворения.

В этом контексте объявление о введении новых санкций накануне победы Зеленского выглядит достаточно логично: с одной стороны, Россия дала «партнеру» понять, что отношения остаются максимально напряженными, и Москва будет продолжать политику экономических ограничений, если власть в Киеве не изменит курс; с другой стороны, было создано необходимое давление, которое можно без проблем снизить, если украинская сторона пересмотрит свое непримиримое отношение к России.

«Аргентина-Ямайка 5:0» и «главное, чтобы Украина выдержала». Как в Киеве восприняли победу Владимира Зеленского

Мы видели совсем недавно, что российский премьер Дмитрий Медведев, который ни в коей мере не является самостоятельной фигурой, предлагал Юрию Бойко, наиболее пророссийскому из кандидатов на пост президента Украины, возобновить поставки российского газа на более льготных, чем пре­жде, условиях. Вполне вероятно, что за нынешним шагом Кремля стоит та же логика: Россия готова расширять торговые связи с Украиной и надеется при этом, что при президенте Зеленском Киев окажется «более договороспособным».

В этом случае возможная достаточно оперативная отмена новых санкци­онных мер станет тем ни к чему не обязыва­ющим Москву шагом, который по обе стороны границы сможет быть воспринят как «первая ласточка», возвещающая перемены к лучшему в россий­ско-украинских отношениях. Это выглядит еще более вероятным с учетом даты введения новых ограничений — 1 июня — это плюс-минус неско­лько дней дата инаугурации нового украинского президента, и Москва тем самым однозначно дает понять, что урегулирование экономических отношений с ней — дело, которое ни в коем случае нельзя сегодня «откладывать в долгий ящик», тем более что в конце этого года истекает срок договора о транзитных поставках российского газа через Украину в Европу, и тут любимая тема Москвы может быть поднята особенно жестко, учитывая ожида­ющееся скорое завершение второй ветки «Северного потока».

Подводя итог, я бы сказал, что новая мера Москвы сама по себе не способна серьезно повлиять ни на развитие украинской экономики, ни на состояние российско-украинских отношений. Речь идет скорее об одном из шагов, призванных поддерживать политиков обеих стран «в тонусе», доказывая им самим и их избирателям существование российской и украинской угрозы, соответственно.

Момент, в который данные санкции были анонсированы — перед вторым туром выборов президента Украины, — указывает на то, что Кремль посылает весьма мягкий сигнал новому украинскому руководству о готовности возобновить сотрудничество в экономи­ческой сфере: стоит признать, что от прекращения такового во многих сфе­рах сейчас серьезно страдают и украинские, и российские компании; и что он готов довольно терпеливо ждать ответа на свой шаг. Единственным же поистине новаторским остается тот факт, что Россия впервые отказывается продавать свой основной экспортный товар — нефть и продукты ее перера­ботки — одному из своих торговых партнеров; пусть даже сейчас под новые правила попадают очень небольшие товарные группы, но если 1 июня экс­порт в Украину по этим позициям действительно будет прекращен, то это станет значимым прецедентом. Который, как это часто бывает в России, из исключения может стать правилом.