У него в распоряжении были военный конфликт, восемь уголовных дел, пара ступеней образования, десяток бесполезных политических акций, Крымская весна и целый межгалактический парад планет разных протестов под всеми оттенками красных флагов. Опасение вызывало лишь сокровенное желание воскресить мертвую страну, но мы знали, что рано или поздно он попробует и это.

moloko plus рассказывает историю рожденного в СССР Черного Ленина Бенеса Айо и его поисков исчезнувшей родины. «Спектр» публикует этот материал полностью

Военные штаны и шапочка с помпоном

— Либеральное у вас такое издание: навальнята, ЛГБТ всякие в положительном ключе. Не хочется мараться, — заявляет мне 42-летний большевик Бенес Айо, смотря куда-то в сторону. На морозе его черная кожа выглядит бледной. Большие карие глаза безучастно бегают по флагам и лицам.

За спиной Айо — кремлевская стена и Могила Неизвестного Солдата. Темнокожий большевик невысок, и, чтобы разглядеть происходящее вокруг, ему приходится вставать на цыпочки и вытягивать голову. Вокруг — подвыпившие мужички за полтинник с большими болезненными лицами, хихикающие пенсионерки, обзывающие девушек-полицейских профурсетками, анимешного вида молодежь и радостные пожилые женщины со слегка неуместными на политическом мероприятии табличками «Бессмертного полка», портретами Сталина и бесконечными разномастными красными флагами. В центре Москвы в окружении нервных ментов левые то ли празднуют день создания Красной армии, то ли пытаются перехватить оппозиционную повестку у посаженного Навального.

Бенесу Айо нравится происходящее. Слегка шепелявя, он на камеру раздает заученные комментарии неизвестным блогерам, с трудом отличимым от сотрудников Центра по противодействию экстремизму. Поношенный бушлат на два размера больше нужного выглядит на его узких плечах нелепо. Серьезности не добавляет и остальной прикид: военные штаны, варежки со снегирями, теплые ботинки-галоши и вязаная шапка с помпоном. Помпон живет жизнью своего хозяина — когда Бенес разговаривает, шарик раскачивается из стороны в сторону. Если Айо говорит больше четырех слов, то отставляет правую ногу слегка назад, сжимает свою большую ладонь в кулак и машет им вверх-вниз, отмеряя ритм.

Помпон трясется в такт: «История замечательного праздника — дня создания Красной армии — берет свое начало 28 января 1918 года. В этот день на фоне продолжающейся в Европе Первой мировой войны Совет Народных Комиссаров…», — шепелявит Айо.

На груди Бенеса пять медалей — три слева, две справа: «Воин-интернационалист», «За оборону Донецка», «100 лет революции», «140 лет Ленину» и «150 лет Ленину».

Айо неприятно находиться рядом с журналистом, которого он считает либералом. Он отводит глаза и морщит лоб, когда я пытаюсь уговорить его на интервью. При первой же возможности большевик старается скрыться за спинами дряхлых коммунистов, возлагающих венки к Могиле Неизвестного Солдата.

В толпе он утыкается в телефон. На его страничке ВК появляются фото венков и текст: «Около памятника Жукову собрались лидеры КПРФ. Руководитель партии Геннадий Андреевич Зюганов, руководитель Московского отделения Валерий Рашкин, Кашин, Родин и прочие. Товарищи поздравили советский народ с днем Красной Армии [орфография автора сохранена — moloko plus]».

— А ты случайно не из Афгана, брат? — задает растерянному Бенесу вопрос подвыпивший коммунист.

Иди Амин и экзотические жабы

Бенес Айо не из Афгана.

Он родился в Риге в 1979 году, а вырос в городишке Резекне на востоке Латвии. Если бы у СССР не было интересов в Африке, то Бенес бы просто не появился на свет. Во второй половине 70-х отец Бенеса — Христофор Айо из племени ланго — приехал из Уганды в СССР по программе университетского обмена. Кроме обучения африканских студентов, советские власти занимались поставками в Уганду гуманитарной помощи и оружия.

В 1971 году, в том числе благодаря советскому оружию, власть в стране захватил Иди Амин. Уже через год он уничтожил большую часть военных из племен ачоли и ланго. Диктатор лично убил не менее двух тысяч человек, а всего жертвами режима Амина стали более 500 000. Некоторых из них он съел.

Христофору Айо повезло избежать этой участи. Он поступил в Университет дружбы народов на факультет сельского хозяйства. Как-то раз в кино Христофор встретил Евгению, приехавшую из Резекне в Москву в командировку. Вскоре они поженились, а осенью 1978 года Евгения Айо забеременела. Следующей весной Иди Амина свергли, а через три месяца на свет появился Бенес.

В январе 1991 года Советская империя затрещала по швам. Рижский ОМОН воевал с властями уже независимой Латвии. Примерно тогда же умер Христофор Айо. Его сын в это время заканчивал музыкальную школу по классу фортепиано и разводил грызунов, ядовитых жаб-аг, доминиканских квакш, водяных ужей и тритонов аксолотля.

К геополитическим потрясениям он не был готов.

— Развал Советского Союза очень негативно сказался на мне. Я сильно переживал. Я был октябренком, пионером, верил в социалистическое будущее. Всего хватало. В Резекне было шесть предприятий, а теперь они все развалены. Сейчас там ничего нет, в городе из 45 000 человек осталось менее 18 000. Я с бабушкой стоял в очередях, я помню эти огромные очереди, искусственный дефицит, который сделал Горбачев и которого до этого не было. Потом цены возросли, гиперинфляция, у людей денег нет, тотальная нищета. Смертность в Латвии до сих пор выше рождаемости. Латвия сейчас — самое бедное государство ЕС, — рассказывает Бенес Айо. — Я стал жестким противником фашистского режима Латвии и капитализма, потому что видел, к чему привел приход к власти этой хунты и развал СССР.

Спустя неделю после митинга левых в Александровском саду я встречаюсь с Айо во дворе пятиэтажки в Кунцеве. Человек 60 жителей, активистов и мундепов мерзнут на детской площадке и рассеянно слушают выступающих на митинге против сноса нескольких хрущевок и вырубки парка. На качелях качаются дети, веселые пенсионерки толпятся у импровизированной сцены, мужчины с болезненными лицами бегают к столику с чаем. Вокруг площадки переминаются с ноги на ногу нервные менты. Рядом с детским домиком реет одинокий красный флаг.

Автор иллюстраций: Андрей Куба

Айо расслаблен. Он много улыбается, обнажая кривые зубы, и фотографируется с депутатами. В этот раз он гораздо охотнее отвечает на вопросы. Бенес размахивает руками в варежках со снегирями и бесконечно тараторит заученными фразами-штампами обо всем подряд: о Навальном — агенте империалистов, холодильниках «Норд», фальсификациях на выборах, мучениках из компартии, нацистах-латышах, биологическом образовании, предателе-Горбачеве, построении социализма, кинувшем Донбасс Путине и своей бабушке.

На морозе из носа Бенеса постоянно течет, он изредка вытирает его носовым платком в крупную клетку. Когда Айо говорит о войне или марксизме, то снимает варежку, сжимает руку в кулак, машет им и принимается тараторить еще быстрее обычного. В эти моменты его глаза быстро бегают по людям и машинам, а тело раскачивается вперед-назад. Помпон на шапке вторит хозяину.

Быть советским человеком для Айо означало принадлежать к чему-то большему, чем он сам. Развал СССР обернулся для него потерей единственной приемлемой идентичности. Но советских граждан больше не существовало.

«Ему было непросто в жизни. Быть чернокожим школьником в Латвии в 90-е было трудно. Трудно принять какую-то новую идентичность и вообще найти свою идентичность. Я думаю, радикализм Бенеса тоже определялся обществом. Были ли там какие-то расистские пласты или ксенофобия какого-то другого рода — не знаю, не могу точно определить», — рассказывал журналистам режиссер документального фильма «Стена» Давис Симанис. Одним из героев картины был Айо.

Бенес не стал искать новую идентичность: себя он считает большевиком, интернационалистом и русским человеком. «Я русский, у меня русские гены, моя мать русская. Я рос в русской среде, читал русские книги, учился в русской школе, я стал частью русской культуры. Поэтому я русский. Это появляется из-за определенных генов и политико-культурной ориентации», — рассказывал Айо изданию Approve.

Для Латвии русский большевик Бенес Айо — террорист. Для Великобритании — магистр микробиологии. В ДНР он — гражданин, ополченец и артиллерист. В России — беженец, активист и разнорабочий. Все это связывает одно: национал-большевизм.

Джохар Дудаев и Палестина

«Русский человек — это тот, кто сам считает себя русским, кто говорит на русском языке и признает русскую культуру и историю, кто готов бороться на благо России и никакой другой Родины не мыслит», — декларирует программа 1994 года признанной в России экстремистской Национал-большевистской партии (власти РФ внесли эту организацию в реестр причастных к терроризму и экстремизму). Нацболы выступают против развала Союза, борются за возвращение Крыма и включение в состав России Северного Казахстана. А еще они поддерживают русских во всех бывших республиках. Особенно в Латвии.

Бенес Айо с самого детства придерживался коммунистических взглядов и мечтал о восстановлении СССР. Учась в рижском университете на биофаке, в 1999 году он вступил в местное отделение НБП. Учение Лимонова оказалось увлекательнее микробиологии.

Тогда Айо занялся политической борьбой и потерял себя.

В 1938 году президент Латвии Карлис Улманис во время визита в Резекне посадил несколько дубов.

Он напророчил, что, пока эти дубы растут, Латвия будет независимой. Два года спустя в Латвию вошли советские войска. Через полвека войска ушли, Латвия снова стала суверенной. А в 2000 году ульманисовские дубы кто-то спилил. Точно неизвестно, кто это сделал. Основатель НБП и писатель Эдуард Лимонов намекал на причастность Айо к этой акции. Однако сам Лимонов имел смутное представление о жизни Бенеса Айо, называя его ливийцем.

2000 год. В Риге весна. Айо сидит в своей комнате в университетском общежитии. Вдруг в нее врываются восемь полицейских с автоматами, кладут Айо на пол, заковывают в наручники, а на голову надевают мешок. Спускают вниз, затаскивают в машину, захлопывают двери и резко стартуют в неизвестном направлении. Полицейские орут: «Че, б**дь, власть хотите свергнуть?! Вы че н***й! А ты, б**дь, негр, куда лезешь?»

Бенеса Айо с мешком на голове несколько часов возят по городу, пока ему не становится плохо и он не теряет сознание. Тогда его отвозят в больницу. Так начинается политическая карьера Айо.

Широкую известность в Латвии Бенес Айо получил после другого странного случая.

Вскоре после гибели Джохара Дудаева в 1996 году в Риге появилась названная в честь него улица. Местное русскоязычное население оскорбилось и регулярно протестовало за возвращение аллее старого названия, но вопрос всегда откладывался в долгий ящик.

По версии следствия, в октябре 2004 года Айо принес в редакцию газеты Diena две листовки и потребовал их опубликовать. В них он критиковал латвийские власти за то, что в Риге есть улица имени первого президента Ичкерии, а заканчивались объявления словами: «Давайте укажем место проклятому режиму или просто свернем ему шею». Листовки не опубликовали, аллею Дудаева длинной 863 метра не переименовали, а суд посчитал Айо виновным в призывах к свержению госвласти. Бенес свою причастность к акции отрицает и считает дело сфабрикованным.

Айо стал удобным членом НБП — им тыкали во всех, кто почему-то обвинял партию в расизме и ксенофобии. А когда организация подчеркивала свой националистический характер, об Айо благополучно забывали. Даже сам Эдуард Лимонов в книге «Моя политическая биография» писал: «К сожалению, у меня нет текста этого исторического документа: отказа Министерства юстиции. Так как все формальные огрехи были нами устранены после первого отказа, то аргументация второго отказа строилась на произвольно выдернутых цитатах из наших же текстов, в частности программ. Нас обвиняли в разжигании межнациональной розни и в расизме (на суд я явился с номером „Лимонки“, где напечатан портрет Айо Бенеса, но негр — член партии их не убедил)». В партии Айо называют Черным Лениным, видимо, за похожую манеру публичных выступлений.

Вскоре после дела о листовках против Бенеса Айо возбудили еще одно — о призывах к свержению власти в Латвии, но за публикацию в интернете, а не листовки. И понеслось: аресты, заключения, проверки у психиатров, голодовки и суды. Айо утверждает, что в тюрьме ему давали еду с наркотиками, «чтобы сделать психом».

«Эти препараты держатся в крови и моче очень короткое время, поэтому если бы я даже через генпрокурора вызывал специальную медицинскую комиссию для проверки наличия в моем организме этих препаратов, то они бы давно выветрились ко времени прибытия этой комиссии и взятия анализов, и, таким образом, я бы выглядел идиотом, обвиняющим „цивилизованную страну ЕС“ в пытках», — объяснял Айо в интервью «Вашим новостям».

Находясь под подпиской о невыезде, весной 2007 года Айо уехал в Лондон. Поступил в местный университет на заочное, работал разнорабочим, вступил в коммунистическую партию Соединенного Королевства. По словам Айо, после эмиграции он не закончил свою политическую борьбу и выступал против политики консерваторов: участвовал в митингах, дрался с копами и даже штурмовал штаб Консервативной партии. «В соответствии со своими интернациональными установками, я вместе со своими товарищами выступаю в поддержку любых дискриминируемых, угнетаемых народов во всем мире», — рассказывает Айо.

Марксистско-ленинская компартия Британии активно поддерживала палестинцев. По призыву КПВБ-МЛ Бенес Айо включился в борьбу «против преступной израильской оккупации и агрессии» и несколько раз ездил в Палестину. Там он с другими равнодушными «защищал детишек, снимал все на фото и видео, кидал камни в израильских агрессоров и требовал убраться с этих территорий».

Последний раз в Палестине Айо был в 2013-м.

Новый год и тюрьма в Нидерландах

29 ноября 2013 года. Бенес Айо в Гааге зажигает файер и, крича: «Вы убили Долматова», — забегает в здание Министерства безопасности и юстиции Нидерландов [Александр Долматов — нацбол, участник митинга на Болотной площади в 2012 году, просил политического убежища в Нидерландах, но получил отказ. Покончил с собой в центре для беженцев в Роттердаме перед высылкой в Россию — moloko plus]. Айо быстро ловят охранники. Он получает шесть недель тюрьмы. Вечером того же дня сотрудники «Беркута» в Киеве разгоняют сторонников евроинтеграции Украины. Это приведет к жестоким столкновениям протестующих с полицией, многомесячному протесту на Майдане, присоединению Крыма и войне в Донбассе.

В конце февраля в Крыму после нескольких дней ожесточенных столкновений пророссийских и проукраинских митингующих появляются российские военные. За ними на полуостров прибывает Бенес Айо. Он вступает в отряд крымской самообороны. Ему выдают форму, автомат и отправляют охранять воинскую часть.

Автор иллюстраций: Андрей Куба

Айо решает и дальше участвовать в пророссийских акциях в Украине. После референдума местные воинские части начали охранять российские военные, Бенес стал не нужен и уехал в Донецк. Там он выступал на митингах, тряся кулаком, пока не попал в руки к украинскими военными. Его депортировали в Латвию, где обвинили в попытке свержения госстроя республики. «Привели в пример мое выступление на митинге в Донецке, где я призывал к воссоединению — мирному воссоединению — советских социалистических республик», — оправдывался Черный Ленин.

Спустя несколько месяцев Айо выпустили под подписку о невыезде. По зову Эдуарда Лимонова он сбежал обратно в Новороссию, чтобы вступить в «Интербригады» [организация, созданная нацболами для набора добровольцев на войну в Украине — moloko plus].

«Мы должны спасти украинский народ от неонацистов, которые оболванили украинцев», — говорил Айо в 2014 году.

Захар Прилепин и обновленный СССР

2017 год. В Донецке весна. На деревьях распускаются первые листья. Бенес Айо с другими солдатами трясется в кузове старого ГАЗа. У всех, кроме Айо, — автоматы. Он напускает на себя серьезность: хмурит брови и поджимает нижнюю губу. Время от времени оглядывается на товарищей и ухмыляется, когда они смеются.

ГАЗ приезжает на стрельбище. Неподалеку виднеются жилые дома. Взвод расставляет мишени и расходится по позициям. Бенес Айо стоит немного в стороне. Автомата ему так и не дали, и он просто смотрит на стреляющих солдат. Спустя какое-то время Александр Кобра [ополченец, с которым фотографировался рэпер Хаски в 2017 году — moloko plus] дает Айо свое оружие без рожка. Кобра достает магазин и ухмыляясь протягивает его Бенесу.

«Стой. Шо ты там клацаешь? Шо ты там клацаешь?» — покрикивает он на Бенеса, который зачем-то решил передернуть затвор незаряженного автомата.

— Вот так руку держи. Да не так, а вот так. Понял? Да не так, так не стой, это неправильно, — Кобра берет у Айо автомат и показывает правильную стойку и хват.

— Угу.

— Вот видишь, у тебя упор. Ногу назад. Туда не смотришь, смотришь вперед. Автомат вот так держишь, раз вот так, щелк, и сразу. Понимаешь? — Кобра вставляет рожок.

— Да, да.

— Вот так автомат, ногу ровно! — Бенес встает в неуверенную стойку. Нажимает на курок. Выстрела не происходит.

— Что за фигня? Закончился…

А, нужно это, — Бенес забыл передернуть затвор, — что-то не срабатывает.

— Стой, — Кобра беззвучно смеется.

В Донбассе Айо служил артиллеристом, стал командиром орудия и замполитом. Получил сержанта. Военная служба Черного Ленина проходила под началом замкомбата Захара Прилепина [сейчас сопредседатель партии «Справедливая Россия — За правду» — moloko plus].

«Находясь в армии ЛНР я принимаю активное участие вместе со своими латвийскими товарищами, в обороне ЛНР, — писал он для сайта „Интербригад“ [орфография и пунктуация оригинала сохранены — moloko plus]. — Режим думает, что мы, пройдя войну на Юго-Востоке и приобретя военный опыт, вернемся в Латвию и поднимем вооруженный переворот против латвийского режима. Этого не будет!

Как я вам уже показал, латвийский режим настолько слаб, беспомощен, туп и неадекватен, что для его свержения не нужны штыки и пушки… Он рухнет сам, как карточный домик в результате неразрешимых классовых и социальных противоречий и внутренних дрязг. Долой антинародный режим Латвии!!! НАТО — вон из Латвии!!! Министра МВД Козловскиса и президента Вейониса — этих совершенно недееспособных политиканов и врагов трудящихся — в отставку! Да здравствует дружба русского и латышского народов! Без этнократов, без олигархов, без межнациональной розни, без эксплуатации человека человеком! Впереди нас ждет социализм и обновленный СССР!!!».

«Граждане СССР» (власти РФ внесли эту организацию в реестр причастных к терроризму и экстремизму)и Государственная Дума

Сентябрь 2018-го. Бенес Айо стоит на сцене в Москве и орет заученный текст в микрофон, тряся кулаком: «Я прибыл из Донбасса! Я прибыл по поручению народа Донецкой и Луганской народных республик, а также по поручению партии „Другая Россия“ и Коммунистической партии Донецкой народной республики! Как вы знаете, Россия является вторым очень важным фронтом нашей политической борьбы за независимость Донбасса! Борьбы за социализм! Борьбы за социальную справедливость!»

Колонки фонят, не справляясь с ором. Когда Айо запинается, безумие в его глазах сменяется испугом школьника, забывшего строчку на конкурсе чтецов. Он быстро вспоминает текст и продолжает орать. Люди за сценой хихикают. К Айо подходит организатор митинга и укоризненно смотрит на него, намекая на то, что пора заканчивать. Айо не смущается и заканчивает свою речь: «Товарищи! Победа будет за нами! Да здравствует социализм! Да здравствует коммунизм!» Несколько десятков митингующих с флагами и баннерами «Другой России» одобрительно воют в ответ. Организатор мягко кладет руку на плечо Бенеса и что-то ему говорит. «Наша программа максимум — восстановление Союза Советских Социалистических Республик! Мы выступаем за дружбу народов! За дружбу всех 15 советских республик!»

Айо сходит со сцены и в объятиях товарища из партии растворяется в протестующих.

Автор иллюстраций: Андрей Куба

Во время своих армейских отпусков Айо ездил на различные левые митинги в Россию. В начале 2020-го появился даже на Шиесе, где его задержали по запросу Украины, но сразу отпустили. Бенес утверждает, что не может вернуться в Донбасс, потому что полиция сказала ему не выезжать из России. Из армии его уволили, а вскоре Россия предоставила Айо временное убежище.

«Я могу принести больше пользы обществу ДНР, ЛНР, России и Советскому союзу, находясь в России и занимаясь политической деятельностью, нежели служа пограничником в Новороссии», — оправдывается Айо. Он снова снимает варежку со снегирем и, отбив кулаком ритм для очередной фразы, надевает ее обрат- но. Помпон на вязаной шапке во всем поддерживает хозяина. Когда Айо говорит о латвийском правосудии, то брызжет слюной, потом прищуривается, стоит так несколько секунд, а затем широко открывает глаза.

По его словам, в Латвии против него возбуждено восемь уголовных дел, в том числе за участие в незаконных вооруженных формированиях других государств, призывы к насильственному свержению госстроя Латвии и терроризм.

В России Бенес Айо работает разнорабочим и пытается влиться во все левые движения и протесты. Защищает выселяемых жителей общежитий, воюет с Собяниным за сохранение лесов и парков, требует отменить дистанционное обучение, выходит на пикеты в поддержку Лукашенко, пишет статью в шести частях о том, что Украины не существует [стиль Айо со времен статей для «Интербригад» не изменился — moloko plus] и щитпостит каждый день десятки постов на своей странице ВК, ругая не только либералов и Навального, но и даже бывшего замкомбата Захара Прилепина.

Раньше Бенес Айо был членом запрещенной в РФ НБП, теперь же он активно вписывается в работу КПРФ и считает партию оппозиционной: «Понимаете, а я сейчас хочу получить гражданство Российской Федерации и пойти на выборы в Госдуму. „Другая Россия“ — незарегистрированная организация, а через структуру КПРФ я собираюсь баллотироваться. И с моей точки зрения, никакой существенной разницы между взглядами Эдуарда Вениаминовича и Геннадия Андреевича фактически нет», — пафосно заявляет Айо.

Кроме политической карьеры, Бенес Айо занят гражданской журналистикой: он пишет статьи и репортажи для паблика «СТАЛИНСКИЙ ПОЛК — СОВИНФОРМБЮРО». Этот паблик — одна из тысяч групп «граждан СССР» — людей, которые считают, что Советский Союз все еще существует, а РФ — зарубежная корпорация, не признают законов России, печатают свои паспорта и формируют свои суды и органы власти. В феврале 2020 года они даже провели «первую советскую свадьбу».

Власти РФ такого энтузиазма не оценили. Так, одну из таких организаций, «Межрегиональное общественное объединение „Союз Славянских Сил Руси (власти РФ внесли эту организацию в реестр причастных к терроризму и экстремизму)“ (СССР)», признали экстремистской, против участников других групп возбуждают уголовные дела и отправляют их участников на стационарную психоневрологическую экспертизу. В начале марта в Геленджике «гражданка СССР» получила полтора года колонии за угрозу убийством судебному приставу, который собирался наложить арест на автомобиль ее мужа. А в Краснодаре двое «граждан СССР» искали киллера, чтобы расправиться с местным раввином.

В качестве вознаграждения убийце обещали руководящую должность в организации.

Товарищ Сталин и Иисус Христос

Бенес Айо участвовал в одном из съездов «граждан СССР». Он называет себя участником одной из таких групп и считает, что де-юре Страна Советов еще существует, а ее упразднение было нелегитимным. В своих статьях Айо называет Иосифа Сталина «величайший коммунистом, революционером, превосходным полководцем и отличным государственным деятелем».

«В руках мы держали красные советские флаги и плакаты с изображением товарища Сталина. Коммунисты беседовали друг со другом и журналистами, вспоминая товарища Сталина и сравнивая замечательный период его правления с тем убожеством и преступлениями, что творит нынешняя антисоветская власть. В 11 часов мы направились на Красную Площадь. Шла просто огромная колонна коммунистов с огромными багряными знаменами в руках! Во время марша мы скандировали коммунистические лозунги и клеймили буржуазный режим», — описывает Бенес Айо акцию в годовщину смерти диктатора [орфография и пунктуация сохранены — moloko plus].

Айо заканчивает репортаж: «Мы, коммунисты, сделаем все возможное, чтобы вытащить трудящихся из беспросветной нищеты и спасти Россию от полной оккупации евро-американскими империалистами. Для этого необходимо построить социализм и восстановить СССР! Мы будем действовать в соответствии с директивами товарищей Ленина и Сталина! Победа будет за нами!»

Режиссер Давис Симанис говорил в интервью: «И наверняка нашлись люди, которые его идеологически обрабатывали, которые ему внушили надежду и определили его судьбу в каком-то смысле, показав, что истина — в Советском Союзе, в возрождении Советской Латвии. И он в какой-то момент в это поверил, и потом уже все его поступки проистекали из этого. А он сам себя постепенно забивал в какой-то угол — оттуда уже выхода нет. И это самое страшное: ты понимаешь, что человек, которого тоже общество до чего-то довело, отреагировал очень радикальным способом. Мне противно, что он участвует в войне, противно, что война вообще может быть ответом на что-то, но в то же время я понимаю, что он тоже очень одинокий человек. Когда думаешь про его коллег так называемых, боевиков на Украине — они тоже расисты и ксенофобы, он у них вроде какого-то экзотического животного, а не реальный человек».

Айо считает себя верующим и даже религию объясняет с помощью марксизма. «Понимаете, христианская церковь — своего рода революционная сущность. Иисус боролся за права трудящихся, делил с апостолами рыбу и воду. Это же социалистическая сущность».

Интервью пора заканчивать.

Мы ушли из двора в Кунцеве и под заученные фразы о социализме добрались до метро. Бенес Айо не замолкает. Мы говорили полтора часа, но я понимаю, что не узнал почти ничего о том, что это за человек такой — Бенес Айо. Он не любит говорить о себе. Только о партийных «успехах», величии Советского Союза и преступниках-буржуях.

Прощаемся и расходимся по разным платформам. Бенес Айо ждет поезда и большими руками набирает какой-то текст в телефоне. Подходит мой поезд, захожу в вагон. Айо резко поднимает голову от экрана и, шаркая калошами, семенит к концу платформы.

Помпон скачет в такт шагам хозяина.