Начало этого года оказалось неожиданно богатым с точки зрения антипутинской повестки. В январе россияне выстроились в очереди, чтобы поддержать выдвижение в президенты Бориса Надеждина — далеко не самого известного политика, который в своей предвыборной программе делал упор на антивоенную повестку. В феврале погиб в тюрьме лидер оппозиции Алексей Навальный. Прощание с ним состоялось в Москве 1 марта и превратилось в мощную, по нынешним временам, демонстрацию протеста (на кладбище, по некоторым данным, пришли более 25 тысяч человек).

17 марта, во время трехдневных выборов президента РФ, ожидается массовая акция неповиновения «Полдень против Путина». Продемонстрировать безопасным способом количество противников действующего главы государства и развязанной им войны призвали почти все активные оппозиционные политические силы — как в России, так и за рубежом. Несмотря на репрессии и постоянные угрозы в адрес противников режима, в стране продолжают действовать традиционные оппозиционные политические структуры, появляются и новые.  

Так, в преддверии 17 марта была учреждена коалиция «Справедливый мир», в которую вошли люди и организации, придерживающиеся демократических, социалистических и коммунистических взглядов. Екатерина Дунцова, пытавшаяся стать независимым антивоенным кандидатом на выборах президента, уже несколько месяцев ведет организационную работу по созданию новой партии «Рассвет». Проведение её учредительного съезда 9−10 марта власти сорвали, но Дунцова не отказывается от своих планов.

4 марта она со своими сторонниками встретилась в Москве с лидером партии «Гражданская инициатива» Андреем Нечаевым. Была достигнута договоренность о совместных усилиях на выборах, которые предстоят в России в сентябре 2024 года. В очередной единый день голосования депутатов региональных парламентов будут избирать в 13 регионах. Кроме того, состоятся дополнительные выборы в Госдуму (по одному округу), 19-ти губернаторов и множество муниципальных.

«Спектр» поговорил с лидерами и участниками оппозиционных политических объединений, которые действуют в России, об их тактике и планах на 2024 год.

Андрей Нечаев

председатель партии «Гражданская инициатива», доктор экономических наук, 

- Как партия «Гражданская инициатива» (ГИ) призывает своих сторонников вести себя во время президентских выборов?

- Официального обращения к своим соратникам мы ещё не делали, но моя личная позиция, что надо портить бюллетени (аналог голосования «против всех»). И прийти на выборы в 12.00.

- Вы имеете в виду прийти 17 марта в 12 часов? Можно ли сказать, что таким образом ваша партия присоединяется к акции «Полдень против Путина»?

- Я думаю, мы поддержим эту инициативу. Дискуссионным остается вопрос: испортить бюллетень или голосовать по принципу «Умного голосования». Я сторонник первого. Также должен заметить, что во власти у нас неглупые и креативные люди. Когда-то они перехватили у участников протеста белую ленту и георгиевскую ленточку. Сейчас власти нескольких городов объявили о концертах и масленичных гуляниях, которые начнутся одновременно с акцией «Полдень против Путина». Развлекательные мероприятия уже планируют начать в полдень в Екатеринбурге, Новосибирске, Рязани. Потом официальная пропаганда покажет их по ТВ и расскажет, что избиратели шли на выборы, как на праздник, который расцвечивали своими выступлениями артисты.

- В сентябре состоятся выборы, например, в Московскую городскую думу. Что ваша партия планирует по этому поводу?

- При всем критическом отношении к выборам мы, тем не менее, считаем, что в них нужно активно участвовать. Для «Гражданской инициативы» сейчас приоритет — это муниципальные выборы. У нас была очень яркая кампания по выдвижению кандидата от партии в президенты, но ЦИК отказался регистрировать Бориса Надеждина по абсолютно надуманным предлогам. Ни у кого не вызывало сомнения, что не 100 000 человек, а гораздо больше россиян поддержало Надеждина. Понятно, что не ЦИК изначально принимал это решение. Видимо, власти испугались активно растущего рейтинга нашего кандидата.

Сейчас для нас приоритетны местные выборы, потому что там есть шанс быть допущенными до голосования и победить. На них тоже, конечно, есть фальсификации и безобразия, но все-таки внизу люди лучше знают друг друга и нарушений меньше. Самое главное, что местный муниципальный депутат может сделать для людей что-то полезное, хотя у нас в целом местное самоуправление практически ликвидируется. Это общий тренд. Участие в местных выборах также важно для нас с точки зрения сохранения регистрации партии, поэтому мы приглашаем активных людей стать нашими кандидатами в регионах.

Мы будем активно участвовать в выборах в Мосгордуму. Попробуем провести своих кандидатов и в другие региональные парламенты. В частности, в Татарстане, хотя, конечно, это в электоральном смысле «тяжёлая» республика. Постараемся выдвинуть своих кандидатов и в далекой Республике Алтай.

- Благодаря выдвижению Бориса Надеждина, ваша партия в начале года вышла на авансцену российской политики. Как дальше будет складываться сотрудничество ГИ и Бориса Борисовича?

- Борис Борисович вступил в нашу партию. Он сейчас полон энтузиазма. Мы постоянно контактируем. У него, конечно, в приоритете более яркие выборы (например, в Мосгордуму) нежели муниципальные, но, тем не менее, он в нашей команде.

Кстати, «Институт региональных проектов и законодательства» Бориса Надеждина провел недавно социологический опрос, который дал очень интересные результаты. Его данные целиком ещё не публиковались, но скажу, что среди россиян, которые определились, за кого они проголосовали бы на выборах в Госдуму прямо сейчас, наша партия на 3-м месте после «Единой России» и КПРФ. За «Гражданскую инициативу» готовы отдать свои голоса более 10% наших сограждан. К нам идёт очень активный приток людей. Мы сейчас создаём несколько новых региональных отделений.

- Кого вы видите среди потенциальных союзников ГИ в ближайшее время?

- Я неоднократно предлагал всем демократическим силам объединиться, но, к сожалению, в отношении «Яблока» опыт крайне печальный. «Парнас» ликвидировали. Много людей перешло к нам и оттуда, и из «Яблока». Интересно, что в ГИ приходят и из ЛДПР. Мы — либерально-демократическая партия: в приличном смысле этого слова. К сожалению, Владимир Вольфович этот термин испоганил.

- Занятно. Как бывшие члены ЛДПР объясняют свой переход в ГИ?

- Во-первых, они крайне разочарованы товарищем Слуцким (лидер ЛДПР после смерти Владимира Жириновского — Ред.). Я его давно знаю, поэтому хорошо их понимаю. Во-вторых, это люди, которые не разделяют позицию ЛДПР по так называемой специальной военной операции, и в целом провластный курс этой парламентской партии.

- Давайте вернемся к вопросу о союзниках…

- Сейчас на демократическом фланге в качестве зарегистрированной партии мы остались практически в одиночестве. Григорий Явлинский крайне разочаровал даже своих сторонников, когда вместо прощания с Алексеем Навальным отправился прощаться с Николаем Рыжковым (предпоследним советским премьером), а также заявил, что вообще не будет голосовать на выборах. Повторю, что я неоднократно предлагал «Яблоку» сотрудничество и готов был даже выступать на правах младшего партнёра, но каждый раз это заканчивалось просто конфузом.

Мы в активном контакте сейчас с Екатериной Дунцовой. Она неслучайно присоединилась к нам 27 февраля. Мы вместе подавали заявку на марш памяти Бориса Немцова, но традиционно для последних лет получили отказ из-за «ковидной угрозы».

Я даже написал в своём телеграм-канале, что только что состоялось мероприятие, на котором тысячи людей сидели плечом к плечу в закрытом помещении (послание Владимира Путину Федеральному собранию 29 февраля — Ред.), но там угроза Covid, видимо, отсутствовала. Есть 2 варианта: либо провластных людей Covid не берет, либо их властям просто не жалко.   

Повторю, что мы с Дунцовой тесно общаемся. Она хочет довести до конца свою попытку создания новой партии, хотя понимает, что шансы невелики. Предварительно мы договорились, что если этот путь все-таки закончится печально, то она придёт к нам. Я понимаю, что у неё есть определённые обязательства перед своими сторонниками и близким политическим окружением, поэтому я искренне желаю ей успеха. Если вдруг произойдёт чудо и её партию зарегистрируют, я надеюсь, что мы будем активно сотрудничать.

- Вы упомянули выступление Путина перед депутатами Федерального собрания. Что-то вам показалось интересным из того, что сказал президент?

- Всё слушать у меня сил не хватило. Собственно Владимир Владимирович озвучил некоторые статьи бюджета, но с благородными оптимистичными комментариями. Это суть послания в одной фразе.

Честно говоря, меня гораздо больше беспокоят сегодня не социальные инициативы (дай Бог им быть реализованными), сколько уровень политических репрессий в стране, который, к сожалению, явно нарастает.

- Как вы думаете, репрессии могут перейти от точечных к массовым?

- Совсем с массовыми — а-ля «Иосиф Виссарионович» — власти могут просто не справиться, потому что создать ГУЛАГ — это серьезная работа и дело непростое. С другой стороны, я не могу сказать, что репрессии точечные, потому что возбуждают уголовные дела против врачей, учителей и даже пенсионеров, часто людей совершенно политически нейтральных. Репрессии охватывают представителей совершенно разных социальных групп. С этой точки зрения, они уже не точечные.

- Может ли наступить ситуация, когда собравшихся даже на чьи-то похороны будут массово задерживать, а потом за сам факт того, что они туда пришли с цветами, отправлять в колонию?

- Есть такое старое наблюдение: когда выходит 500 человек, их лупят дубинками и арестовывают, когда выходит 5 000 человек, некоторых лупят дубинками и арестовывают, когда выходит 50 000 человек, органы правопорядка наблюдают, а когда выходит 500 000 человек, — они начинают брататься с народом.

- В Белоруссии в 2020-м году эта схема не сработала…

- Там виноваты, конечно, и сами организаторы протеста. В какой-то момент им нужно было быть гораздо более активными. Может быть, не побоюсь этого слова, агрессивными. Я в разгар тех событий писал, что если завтра они не захватят здания силовых структур, то через неделю процесс свернётся. К сожалению, я оказался прав. При этом, когда в Минске на улицы выходили 100 000 человек (это как 1 000 000 в Москве), там никого силовики не трогали.

- В Москве на похоронах Алексея Навального тоже никого не тронули. Как вы думаете, это проявление слабости власти, которая испугалась негативной реакции, или это проявление гибкости Кремля?

- Я думаю, здесь много факторов сошлось: и то, что вы сказали, и возможные серьёзные негативные реакции людей в случае жёсткого поведения силовиков, и, конечно, реакция Запада, что бы там ни говорили про наплевательское отношение к ней властей. 

Кроме того, в Кремле много «башен». Есть более кровожадные, есть более гибкие. В данном случае они нашли компромисс.

- Вы считаете, что на российском политическом Олимпе осталась какая-то полярность?

- Я думаю, что она на 100% сохранилась. Я давно туда не хожу, поэтому у меня наблюдение со стороны, но, безусловно, есть конфликт между так называемыми силовиками и условными «системными либералами». Они объединяются тогда, когда речь идёт об угрозе системе в целом, но у каждого есть и свои интересы.

Екатерина Дунцова

журналист, политик, партия «Рассвет»

 — 9 — 10 марта должен был пройти учредительный съезд партии «Рассвет», но вам отказали в помещении. Теперь вам вновь нужно давать объявление о месте и сроках проведения съезда, а оно должно публиковаться не позднее, чем за месяц. Если в апреле-мае власти не дадут провести это мероприятие, есть ли у вас «план Б»?

- Нам в любом случае нужно продолжать партийное строительство. Это естественный процесс, который будет продолжаться в рамках закона. Полномочия организационного комитета по подготовке проведения учредительного съезда действительны на протяжении года.

Я не думаю, что они могут запретить нам организовать учредительный съезд по всей стране. У нас есть возможность не только в Москве его проводить, но и в других городах, поэтому мы найдём вариант и не сдаёмся.

- У вас есть достаточно конкретный план, согласно которому вы хотели ещё до мая зарегистрировать региональное отделения партии «Рассвет» более, чем в половине регионов страны и выдвигать кандидатов на выборах уже в сентябре. Если по срокам вы не успеете, то с какой политической силой готовы объединиться до появления новой партии? 

- Мы бы в любом случае не успели до июня все отделения зарегистрировать, поэтому здраво смотрим на происходящее. Мы, конечно, уже договорились с «Гражданской инициативой» Андрея Нечаева о поддержке на выборах в сентябре, там, где они будут проходить в регионах.

Мы будем предлагать своим сторонникам, если они захотят участвовать в выборах, либо идти самовыдвиженцами (естественно, с упоминанием партии «Рассвет»), либо от «Гражданской инициативы». Мы, конечно, никого не заставляем выдвигаться в кандидаты, но там, где люди готовы поучаствовать в этом процессе, с «Гражданской инициативой» это будет хороший вариант.

Это взаимовыгодная ситуация: поскольку Борис Надеждина не зарегистрировали кандидатом в президенты, ГИ теперь должна в ближайшие два года участвовать в муниципальных выборах более, чем в половине регионов со своими представителями (в ближайший год — в 40. — Ред.). Получается хорошая коллаборация. В принципе «Гражданская инициатива» сегодня наиболее близка нам по взглядам и ценностям.

- В своем обращении к потенциальным членам партии вы пишете: «Десятки миллионов россиян, поддерживающих мирный и демократический путь развития страны, лишены своего голоса: ни одна политическая партия нас не представляет или не хочет представлять». Возникает неизбежный вопрос: что вас не устраивает в той же «Гражданской инициативе» или в партии «Яблоко», которые в последние два года шли на выборы как раз с идеями мира и свободы?

— Это заявление было сделано после того, как Верховный суд отказался удовлетворить мой иск, когда я пыталась оспорить отказ Центризбиркома зарегистрировать мою инициативную группу для участия в выборах президента. На тот момент мы уже понимали, что «Яблоко» меня не выдвинет, как кандидата в президенты.

Если говорить в принципе о существующих партиях, то людям сейчас очень важно поучаствовать в процессе создания чего-то своего. Не присоединяться к какой-то партии, которая существует уже много лет и имеет определённый бэкграунд, а принять участие в процессе объединения, который не мене важен для людей, чем сама суть новой партии. «Рассвет» — это про что-то уникальное, необычное, про то, чего раньше не было. Это не партия как таковая, а, скорее, объединение людей, переживающих за свою страну, думающих о мире, о том, что Россия будет счастливой, как кричали многие в очереди на похоронах Алексея Навального.

«Россия будет счастливой!» — вот основная идея для тех, кто сегодня объединился вокруг создания «Рассвета». Идея присоединения к партии, которая уже много лет о чем-то говорит и занимается своими процессами, может быть отчасти кому-то и близка, но большинству хочется поучаствовать в организации своей новой структуры.

- Вы упомянули похороны Алексея Навального, на которых присутствовали 1 марта. Люди, с которыми вы там общались пришли потому, что это было безопасно или они готовы выйти на протест и в другой ситуации?

- Мы сначала стояли в очереди в церковь, но там было очень короткое прощание (около 40 минут), а потом пошли к кладбищу со всеми вместе и стояли в очереди к могиле.

Вообще, митинги в России отличаются мирным настроением. Это факт. Если мы посмотрим на протесты в Париже, когда все заканчивается погромами, горящими шинами и разбитыми витринами, то у нас такой задачи у людей нет. Россияне выходят действительно на мирные акции протеста. Им важно, чтобы их услышали.

Я бы отметила, что ситуация изменилась и в человеческом плане. Сотрудники ОМОНа и Росгвардии, которые стояли в оцеплении, достаточно культурно и уважительно обращались с людьми, которые пришли проститься с Алексеем Навальным. Это многие отмечали. Никакого намерения провоцировать противостояние не было. Это очень важно отметить, потому что и они увидели, что люди приходят не «за деньги Госдепа». Они убедились, что люди приходят искренне. И мы увидели, что у них нет стремления противостоять простым мирным гражданам. Наверное, это очень важно сейчас понять: что у нас действительно есть какие-то общие ценности. К сожалению, в такой трагической ситуации, но все-таки мы все люди.

- Если оценивать всё, что происходило 1 марта, и тот факт, что власти до сих пор не препятствуют возложению цветов к могиле Навального, то это проявление силы оппозиции или демонстрация гибкости власти, которая опасается имиджевых потерь?

- Во-первых, предположу, что власти не совсем понимали, что будет происходить. Они наверняка думали, что мы сейчас покажем, как пришло от силы 500 человек, а когда они увидели эту толпу, то вынуждены были действовать более оперативно.

Среди представителей власти действительно много тех, кому абсолютно неинтересно вступать в открытое противостояние с людьми с цветами. Если говорить про общий настрой тех, кто пришел 1 марта проститься с Навальным, то это было дежавю с митингов 2012−13 годов. Настроение у людей действительно поменялось. Они не хотят жесткости и агрессии. Даже когда из проезжавшей машины крикнули: «Так ему и надо!», — естественно, реакция у части присутствовавших была очень острой, но она сразу гасилась другими. Все вокруг говорили: «Мы не для этого здесь находимся, чтобы кого-то обвинять». То есть не для того, чтобы наша горечь выливалась в противостояние с властью.

Раньше я уходила с протестных митингов до того, как начиналось какое-то противостояние. И корня этого зла я не видела. Сейчас я убедилась, что люди сами не хотят, чтобы их воспринимали как нечто отрицательное. 1 марта собравшиеся представляли собой большую силу. С другой стороны, намерения у этой силы уже несколько иные. Те, кто пришел, хотели, чтобы все увидели, сколько людей других взглядов они представляют.

- В своем телеграм-канале вы пишете: «17 марта в 12 часов я пойду голосовать за сменяемость власти, за реальные выборы, за нормальную жизнь, за то, чтобы будущее нашей страны и каждого из нас определяли все мы, а не один человек. Приходите, приглашайте друзей, если нельзя на улице, то увидимся на участках!». Вы фактически призываете своих сторонников принять участие в акции «Полдень против Путина»?

- У меня риторика несколько другая. Я не люблю таких слов, как «против», «давайте бороться» и так далее. Мы живём в таких условиях, когда любое слово может привести в тюрьму. Да, я присоединилась к акции «Полдень», но у меня «Полдень за сменяемость власти»: я немного изменила эту фразу.

Очень хочется, чтобы люди, во-первых, просто пришли на выборы, во-вторых, почувствовали, что они не одни. Когда 17 марта в 12 часов на участки придут такие же, как они, то это их поддержит. Они увидят, что их много, также как было и на похоронах Навального.

Андрей Рудой (признан иноагентом)

Левая коалиция «Справедливый мир», блогер, активист, ведущий YouTube канала «Вестник бури»

- Как вы считаете, ваша коалиция появилась бы на свет без президентских выборов и той активности в оппозиционной среде, которая вокруг них развернулась?

- По-хорошему, коалиция должна была бы появиться года два назад, но  выборы стали своеобразным катализатором, который несколько ускорил все процессы. Так или иначе «Справедливый мир» появился бы, потому что все течение событий к этому вело. Уже оформился левый внесистемный антивоенный лагерь с более или менее общим пониманием переходной программы и тактики.   

- Вы призываете приходить на выборы 17 марта в 12.00 и портить бюллетени. Это фактически участие в акции «Полдень против Путина». Видите ли в будущем варианты для координации своих действий с либеральной оппозицией?

- В левом лагере есть достаточно серьёзные сектантские настроения. Вплоть до того, что «мы никогда не будем даже разговаривать с либералами». Я считаю подобный подход тупиковым. Думаю, что мы будем так или иначе тактически взаимодействовать с либералами. От этого мы никуда не уйдем. Более того, и либералы заинтересованы в том, чтобы существовала некая левая сила, с которой можно было бы вести диалог. Наиболее адекватные представители либерального лагеря понимают, что Россия — это страна в массе своей левая, поэтому с левыми силами придется в будущем взаимодействовать.

- Не обсуждался ли в вашей среде вопрос о возможной поддержке на выборах кандидата от КПРФ — Николая Харитонова?

- На моем канале «Вестник бури» на днях вышел большой материал про Харитонова, в котором дается ответ на вопрос, почему мы его не поддерживаем. Конечно, для нас было бы удобнее, если бы на этих выборах был кандидат (пусть умеренно левый), но за которого было бы не стыдно поставить галочку. Проблема в том, что за Харитонова — стыдно. И неприемлемо для нас, потому что это не кандидат мира. Он не просто выступает за продолжение войны, а ратует за радикализацию её сценариев. Это такой «Путин на максималках».

Если посмотреть на предвыборную кампанию Харитонова, послушать, что говорит его свита, то он, конечно, кандидат войны, кандидат закручивания гаек. Никаких демократических прогрессивных преобразований от него ждать не следует, о чем прямо заявляют в КПРФ, поэтому Харитонов для нас — кандидат неприемлемый.  

- К вопросу о войне и сценариях её продолжения. В манифесте вашей коалиции прямо говорится о справедливом мире без аннексий. Среди участников вашего объединения есть единство, например, по вопросу о статусе Крыма в будущем?

- Понятное дело, что мы исходим из права наций на самоопределение. То есть нюансы необходимо решать по месту. Многие из нас исходят из того, что если есть некие спорные территории, то на них должны быть проведены повторные референдумы. Уже в демилитаризованной зоне.

Я более, чем уверен, что Крым захочет остаться с Россией, но все-таки вариант с повторным референдумом для Крыма — возможно, тот самый приемлемый сценарий.

- Выборы президента пройдут меньше, чем через неделю. Чем ваша коалиция планирует заняться дальше? Единый день голосования в сентябре есть в ваших планах?

- Да, сентябрьские выборы мы будем обсуждать. Естественно, все стратегии будут выстраиваться уже после 17 марта. Все крупные политические события, которые будут происходить в ближайшее время, мы будем использовать для продвижения своей повестки, для максимальной политизации и активизации масс. На данный момент, наверное, главная проблема заключается в том, что даже те люди, которые выступают против действующего режима, деполитизированы и, в общем, фрустрированы.

Следующая задача — это, конечно, агитация и пропаганда, продвижение нашей программы, выстраивание дискуссии вокруг неё — как внутри левого лагеря, так и вне его. Я думаю, что мы будем проводить дебаты, стримы, организовать листовочные кампании и т.д.

Ещё одно направление работы будет связано с организацией мероприятий в поддержку политических заключённых. Возможно даже создание неких левых фондов для организации политической и просветительской деятельности. Этим тоже будем заниматься. Для тех ресурсов, которые у нас имеются, то, что я сейчас перечислил, — вполне приемлемый и даже амбициозный план на ближайшее время.