Я люблю разговаривать с детьми про всякие взрослые вещи. Например, про эпидемию геморрагической лихорадки Эбола. Иногда мне кажется, что моей дочке-подростку это нужно меньше, чем мне самому. Когда рассказываешь про сложные вещи простыми словами, мир представляется разумным. А когда рассказываешь про сложные вещи ребенку, мир представляется небезнадежным.

Откуда она

Не бойся. В мире есть много страшных болезней, и геморрагическая лихорадка Эбола — одна из них. Но бояться страшных болезней совершенно не имеет смысла. От страха болезни не перестанут существовать, и страхом нельзя от болезней защититься. Гораздо полезнее понять, откуда взялась болезнь, как она передается, и как ее остановить.

Геморрагическая лихорадка — это болезнь, протекающая с высокой температурой и внутренними кровотечениями. Люди обычно и умирают от того, что из-за высокой температуры у них испаряется из тела вся жидкость, либо от того, что они истекают кровью внутри себя.

Эта геморрагическая лихорадка называется Эбола, потому что ее впервые обнаружили в западной Африке, на берегу реки Эбола, которая впадает в великую реку Конго, текущую к Атлантическому океану. В нынешнем году эпидемия Эболы распространяется на Гвинею, Либерию, Сьерра-Леоне и Нигерию. Это не очень благополучные страны. Смертельные болезни распространяются там, где люди заняты войной, где людям не хватает времени и мозгов на устройство хороших больниц и мытье рук.

Деревне Мангина, Конго. Фото Olivia Acland/Scanpix/LETA

Скорее всего вирусом Эбола человек заразился от животных: от обезьян, от крыс или от летучих собак. Дело только в том, что Эбола не передается по воздуху. Чтобы заразиться, надо контактировать с кровью или другими выделениями больного животного, надо, чтобы зараженная кровь попала в рот или в ранку на коже.

Вероятнее всего, люди ели этих животных, от которых заразились вирусом Эбола — обезьян, крыс, летучих собак. И человек вряд ли станет есть летучую собаку ради развлечения. Их ели от голода. Надо очень сильно оголодать, чтобы съесть летучую собаку. Поэтому, когда люди борются с голодом в Африке, они борются и с распространением африканских болезней.

Похороны человека умершего от лихорадки Эбола в Бени, Демократическая Республика Конго. Фото Goran Tomasevic/REUTERS/Scanpix/LETA

От человека к человеку Эбола передавалась в основном в больницах и на фельдшерских пунктах, где не было одноразовых игл и других инструментов. Возможно, заражались и во время похорон, пренебрегая санитарными предосторожностями. Смертельным болезням легко распространяться посреди дикости и грязи, но очень трудно распространяться там, где чистые больницы, хорошие канализация и водопровод.

Как она движется

Сейчас Эбола передается от человека к человеку. Но не воздушно-капельным путем. Эболой практически нельзя заразиться, от того, что больной человек дышит с тобой одним воздухом. Эбола — это не грипп и не легочная чума. Поэтому эпидемию удается все же худо-бедно сдерживать в границах Западной Африки. Некоторые люди, зараженные Эболой, попадали в Европу и Америку, но дальше от них эпидемия не распространялась. Более того, в большинстве случаев больных Эболой людей в Америке и Европе вылечивали. В который уже раз обращаю внимание на чистоту больниц, хорошее качество водопроводной воды и привычку населения следовать санитарным нормам — это спасает.

Однако же, страх — очень сильное чувство и очень глупое. Услышав про то, что где-то в Африке существует, дескать, смертельная лихорадка Эбола, люди настаивают на введении карантинов, на том, чтобы аэропорты не принимали самолетов из Западной Африки и чтобы всех подряд пассажиров, прибывающих в нашу страну, обследовали на предмет высокой температуры.

Эти меры — бессмысленные и даже вредные. Инкубационный период Эболы — двадцать один день. Человек, заразившийся вчера в Либерии, сегодня прилетит в Москву, например, без всяких симптомов болезни. А заболеет только через три недели.

Если же не пускать в страну людей с высокой температурой, то больные не будут оставаться у себя в Западной Африке — они, опасаясь репрессий, будут скрывать тот факт, что больны.

Если установить в Западной Африке строгие карантины, люди будут бежать из них, избегать встреч с врачами и таким образом — распространять болезнь. Если установить жесткие карантины на въезде, например, в Россию, люди будут перед прохождением границы наедаться жаропонижающих таблеток при малейших признаках недомогания. Люди будут скрываться и таиться, то есть, в конечном счете, распространять болезнь.

Проверка температуры тела перед авиаполетом. Фото TT NYHETSBYRÅN/Scanpix/Leta

Для того, чтобы больные собирались в карантинах и не распространяли вирус, надо, чтобы карантин не был похож на тюрьму, а был местом, где больному безусловно помогут.

К тому же, строгие карантины очень дорого стоят. Больница, где пациенты лежат по доброй воле и в надежде на спасение, не нуждается в охране. Больница, где пациенты содержатся принудительно, требует целого штата охраны, и платить охранникам надо вдвое или втрое больше обычного, поскольку они будут понимать, что работают в смертельно опасном месте.

Можно еще посчитать, сколько будет стоить карантин на въезде в страну. В больших аэропортах каждый день — миллионы пассажиров. Нужно оборудование, чтобы мерить им температуру. Нужен персонал, которых к каждому приезжему будет подходить с градусником.

Даже если представить себе, что померить человеку температуру стоит всего один рубль, то карантин обойдется в миллионы рублей ежедневно, и толку от карантина не будет, потому что инкубационный период Эболы — двадцать один день.

Карантин — это так дорого, что, возможно, на такие огромные деньги легче было бы создать от вируса Эбола лекарство.

Как ее остановить

Создать вакцину против вируса Эбола — возможно. Только это довольно долго и довольно дорого. Фармацевтические компании могут довольно точно предсказать, сколько времени и сколько денег им нужно, чтобы создать лекарство.

Беда только в том, что создавать вакцину против Эболы — очень невыгодно. Сейчас в разгар эпидемии Эболой болеют три тысячи человек. То есть если бы какая-нибудь фармкомпания к сегодняшнему дню создала бы уже вакцину против Эболы, она продала бы всего три тысячи доз, тогда как, чтобы окупить исследования, надо продавать миллионы доз и даже миллиарды.

Более того, даже и трех тысяч доз не было бы продано. Как только первые сто человек в Западной Африке заболели бы Эболой, их бы сразу вылечили, фармкомпания, вложившая миллионы долларов в разработку вакцины, продала бы всего сто доз и разорилась бы. К моменту следующей вспышки эпидемии Эболы компании, создавшей лекарство против Эболы, уже бы не существовало, и следующую эпидемию Эболы останавливать было бы некому.

Поэтому финансировать создание лекарств от опасных инфекционных болезней должны государства.

Государствам следовало бы посчитать, как дорого обойдутся им карантины, если очередная эпидемия доберется до их границ, и заранее потратить эти деньги на разработку вакцин. Получится дешевле.

Лаборатория. Фото AFP/Scanpix/Leta

К тому же, государства могут серьезно влиять на фармкомпании, заставляя их снижать цены на лекарства от смертельно опасных инфекционных болезней. Логично было бы, если бы фармкомпании продавали вакцину от Эболы себе в убыток, а зато получали бы преференции при продаже витаминов, виагры и других медикаментов, которые продаются по миллиону упаковок в день. Для такого рода решений государственные чиновники должны быть дальновидными, мудрыми и не очень жадными.

Говорят, что исследования вируса Эбола до последнего времени финансировали в Америке военные. Военные опасались, что на основе него может быть создано бактериологическое оружие, и заранее пытались придумать от этого возможного оружия максимально действенный антидот. Возможно, военные и сами хотели создать химическое оружие на базе Эболы, только никому не говорили об этом — просто оплачивали исследования. Так или иначе, если бы не этот жутковатый интерес военных, врачи бы вообще ничего про вирус Эбола не знали. Это типичный пример того, как добро может делаться из зла: вирус исследовался в военных целях, а исследования теперь могут быть использованы без всякой войны и исключительно для спасения мирных жителей.

Самое главное

Самое главное — что я могу ошибаться. Все сказанное мною может быть неточным, не достоверным и даже вовсе ошибочным. Если в тексте выше найдется неточность или ошибка, не надо видеть в ней моего злого умысла. Если я допустил ошибку, то случайно, а не в интересах фармкомпаний и не в интересах государства. Я просто пытался очень простыми словами рассказать очень сложные вещи, над которыми работают сотни очень компетентных людей. Относиться к моим словам следует критически.