После Первой чеченской войны прошло уже двадцать лет: 31 августа 1996 года были подписаны Хасавюртовские соглашения, де-факто зафиксировавшие независимость республики. Через несколько лет началась новая кампания, в результате которой Чечня вернулась в состав России и ее возглавили бывшие влиятельные сепаратисты, перешедшие на сторону федеральных войск.

Несмотря на, казалось бы, установившееся относительное спокойствие и порядок, тысячи чеченцев каждый год стремятся попасть в ЕС, чтобы получить там статус беженца. Однако в последние месяцы этот поток усилился: сейчас на польско-белорусском пропускном пункте одновременно находятся несколько сотен чеченцев. На этой неделе польский министр внутренних дел Мариуш Блащак вновь подтвердил, что власти пускать их в республику не намерены.

Как правило, маршрут чеченского беженца пролегает через Белоруссию и Польшу, откуда они надеются добраться до Западной Европы. Более редкий выбор — путь через Литву или Латвию.

Владимир Путин и глава Чечни Рамзан Кадыров. Фото: Reuters / Scanpix

В Польше и Прибалтике эти люди стараются не задерживаться. Они или сразу следуют дальше, или подают прошение о предоставлении убежища и, не дожидаясь ответа, переезжают в другую страну ЕС, где пишут соответствующее заявление повторно. Впрочем, шансов на успех такого предприятия немного: действующее в ЕС Дублинское соглашение предполагает, что рассматривать прошение о статусе беженца должна страна пересечения границы, то есть россиян с высокой вероятностью депортируют обратно в Польшу.

В 2015 году, по данным Eurostat, в ЕС подали заявку на предоставление убежища более 22 тысяч россиян (речь идет о первом случае обращения к властям). По этому показателю РФ занимает 14 место среди всех стран, тогда как в первой пятерке — Сирия, Афганистан, Ирак, Косово, Албания. В прошлом году российские граждане чаще всего пытались получить статус беженца в Польше (7 870 случаев), Германии (6 200) и Франции (3 475).

На протяжении последних восьми лет эти цифры в целом оставались стабильными — за исключением 2013-го, когда число беженцев из России вдвоев превысило привычные значения. Издание Spiegel объясняло тогда, что всему виной были слухи. По словам эксперта «Мемориала» Светланы Ганнушкиной, людям рассказывали, что правительство ФРГ пообещало выдать каждому чеченскому беженцу 4 тысячи евро и немного земли. Жители целых деревенских улиц садились в автобусы и отправлялись на Запад, несмотря на официальные опровержения со стороны немцев.

Из почти трех тысяч решений, принятых по делам беженцев из России, положительными (признание права на убежище или присвоение альтернативного статуса) были только 3,5%. В 18,8% случаев немецкие чиновники не нашли основания для рассмотрения заявки, еще в 77,7% ситуаций было установлено, что, согласно Дублинскому соглашению, ответственность за них должно нести другое государство.

Среди просителей из России чеченцы составляют подавляющее большинство — 82,3%, по статистике МВД ФРГ за январь—май 2016-го. Как передает Die Welt, в ведомстве обеспокоены возросшим числом россиян, обратившихся за статусом беженца. Со второй половины 2015 года ежемесячно регистрируют порядка тысячи заявок. Если этот тренд продолжится, то в этом году их будет в два раза больше, чем в 2014-м или в 2015-м.

«Ищущие убежище из Чечни въезжают в ЕС преимущественно через Польшу и должны быть направлены туда», — сказал государственный секретарь министерства внутренних дел  Германии Оле Шрёдер. Причины усилившегося интереса к переезду в Европейский союз он не знает, поскольку резкого ухудшения ситуации в РФ в последнее время отмечено не было.

Выпускницы университета в Чечне. Фото: AP / Scanpix

Глава польского МВД Мариуш Блащак, член правящей консервативной партии «Право и справедливость», тоже не видит для чеченцев оснований уезжать из России. «Мы не будем подвергаться давлению тех, кто хочет добиться миграционного кризиса. Наша политика совершенно другая, польская граница закрыта. В Чечне нет никакой войны, в отличие от ситуации прошлых лет», — сказал он 31 августа в интервью TVN24.

Правозащитники — польские и российские — с ним не согласятся. «Каждый человек, который приходит на пункт перехода границы и говорит: „Я спасаюсь от преследования, мне необходим статус беженца“, должен быть пропущен в Польшу или другую страну ЕС. Пограничник — это не то лицо, которое имеет право оценивать обоснованность таких просьб, он только принимает их», — сообщил Мачей Фагасинский, представляющий фонд Refugee.pl.

«Режим [в Чечне] становится с каждым месяцем все жестче, в прошлом году положение заметно усложнилось», — утверждает Екатерина Сокирянская из «Международной кризисной группы». В числе нарушений — преследование за критику властей или даже ироничное замечание в их сторону, избиения на допросах, превышение полномочий силовиками при проверках на причастность к экстремистским организациям, бесправие женщин, преступления по мотиву кровной мести.

В частности, в мае 2016 года неизвестные сожгли дом жителя села Кенхи Шаройского района Рамазана Джалалдинова, который до этого записал видеообращение к Владимиру Путину о произволе и поборах местных чиновников. Спустя несколько недель Джалалдинов извинился перед главой республики Рамзаном Кадыров и признал, что был в своих поступках не прав.

Предвыборная кампания в Грозном. Фото: Sputnik / Scanpix

В последние месяцы в приграничном белорусском городе Бресте, по информации «Радио Свобода» (РС), находится по меньшей мере тысяча чеченцев. Сотни из них каждый день садятся на поезд до границы, пытаясь добиться от польских пограничников разрешения на въезд. Белорусская редакция «Комсомольской правды» (КП) 15 августа писала, что многие делают так по 30−40 раз. Как стало известно «Sputnik Беларусь», за две недели польские власти не пропустили ни одного чеченца.

Те, кто соглашался говорить с корреспондентом РС, рассказывали, что приехали туда из-за развернувшихся в республике репрессий.

Разумеется, не все мигранты бегут от политической обстановки в Чечне. Значительная часть беженцев пользуется этим аргументом, чтобы оправдать необходимость попадания в ЕС, хотя в действительности беспокоит их просто возможность заработка. «Если честно, я дома со своими родственниками лучше бы жил, в селе. Если бы у меня была возможность жить дома, разве ехал бы я сюда? Каждый человек ищет лучшее место для себя», — говорит журналистам КП 29-летний Руслан, добавив, что зарплаты в 27 тысяч рублей (около 400 долларов) при нынешних ценах его семье совсем не хватало.

Вне зависимости от того, могут ли материальные причины считаться основанием для предоставления статуса беженца, толпы чеченцев на белорусской границе и вокзале Бреста — это в первую очередь индикатор положения дел в республике, где, несмотря на прошедшие с окончания большой войны полтора десятилетия и огромные бюджетные вливания, так и не смогли обеспечить для них достойную жизнь.