На этой неделе в Риге уже официально — не только по календарю, но as real feel, — наступила весна. А значит, все, казавшееся несколько месяцев депрессивным и сумрачным, должно из-под сумрака выйти: белые ходоки уйдут в леса, добро победит. В кафе, где я часто пишу эти колонки, вместо елочных венков наконец-то поставили живые цветы. Я стала издалека приглядываться к легкому пальто и юбкам в шкафу. Девочки в местном чате обсуждают не психотерапевтов, которые могут выписать успокоительные, а вечеринку с блестками. Все в воздухе говорит о том, что скоро витамин D растопит наши внутренние ледышки, а любые планы будут пахнуть летом, даже если на улице еще лежит снег.

Весна не может предвещать ничего дурного, не зря же символом ее прихода на землю сделали «праздник милых дам». В Латвии, кстати, 8 марта — рабочий день, что звучит логично, потому что женщины в этот праздник чествуют свою солидарную борьбу за право, в том числе, работать — и быть в коллективе равноценным сотрудником с хорошей оплатой, а не украшением.

Живя в России, я всегда терпеть не могла 8 марта, потому что он казался мне насмешкой над всеми моими ценностями: на фоне отсутствия прав и свобод, закона о домашнем насилии и базовой безопасности просто смешно говорить о приторной и потребительски-формальной заботе о женщинах в течение 24 часов раз в год. Поэтому начало весны мы с редакцией, да и все люди, занимавшиеся гендерным равенством в России, всегда использовали как способ напомнить об истинном значении этой даты для женского движения. Именно в эти недели придумывались большие гендерные проекты в медиа, в бизнесе выделялись бюджеты и планировались социальные кампании.

Иллюстрация Екатерина Балеевская/SpektrPress

К весне 2022 года я пришла в позиции человека, который был готов строить планы не только с запахом лета, но и будущего — и не только своего, но и общественного. За полгода до этого мы собрали несколько тысяч женщин на первом международном женском саммите Forbes Woman Day — и я впервые своими глазами увидела их глаза и лица — и вдруг поверила, что мы и правда сможем что-то поменять в положении женщин если не в стране, то хотя бы на работе. Я вышла на сцену и сказала этой толпе свой главный лозунг: «Девочки будут свободными», — и сама в это поверила.

Всю зиму 2021−2022 я, как будто на зарядке из этого пауэрбанка, вела переговоры с десятком крупнейших международных компаний, с которыми мы договорились вместе создавать стандарты гендерного равенства для российского бизнеса. В апреле мы должны были вместе начать большую работу по созданию этого проекта. Я была уверена, что все получится, потому что видела, как после пандемии для женщин, несмотря на кризис, именно в работе открылись удивительные возможности: наш главный враг — фиксированные часы в офисе, лишающие женщин возможности комфортно совмещать работу с материнством, — вдруг оказались совершенно не обязательными для всех. Чуете запах нормальной жизни? Вот и я его чуяла.

Но враг оказался вообще не там, где я его искала. В прошлом году весна сломалась — вместе со всеми нашими планами и надеждами. Уже к середине марта мне было не с кем садиться за стол переговоров о гендерном равенстве, потому что один за другим заморозили деятельность в стране все наши партнеры, да и говорить нам было уже не о чем. Я ощущала себя человеком, который, как Кейт Уинслет в «Титанике», плыл навстречу океану возможностей, расправив руки на форштевне своего корабля, но вдруг врезался с разбегу в айсберг и рухнул плашмя на лед, поломав все конечности. И главное, что все эти мои личные и даже общественные последствия были абсолютной ерундой по сравнению с причиной происходящего. На фоне новостей и сводок горевать о лично потерянном было просто стыдно — да и до сих пор стыдно. Но от этого люди, если честно, не переставали горевать: журналисты — о медиа, книжники — о книгах, НКО — о пожертвованиях, мы — о правах женщин.

Иллюстрация Екатерина Балеевская/SpektrPress

Потому что правда заключается в том, что человек не может двигаться дальше, быть способным на что-то новое и быть полезным тем, кто в беде, оказавшись в таком тотальном, со всех сторон, обесценивании того, что он делал годами. А еще он, как та мышка, которую били током, запоминает, что здесь было больно. Спасибо новым технологиям, они бьют нас током из лучших побуждений: весь год мы горько усмехались, получая уведомления о memories в Facebook — оказывается, по сравнению с сегодня, все предыдущие годы в этот день я была счастлива, даже если казалось, что не очень.

Нормальное — враг хорошего.

Но с конца февраля 2023 года Facebook стал подкидывать memories прошлого года — а там кровавое месиво из фотографий из новостных сводок и сетований по поводу заблокированного Instagram, прощаний с бегущими из страны друзьями и черных квадратов. В кино все самое страшное происходит зимой — героям обязательно очень холодно, их врагам еще хуже. А в жизни получилось наоборот: снаружи все расцветало, таяло и покрывалось солнцем, а внутри — сгорало, скукоживалось и ломалось. Наташа, просыпайся, мы всю весну поломали.

Сегодня я заметила, что в Риге официально наступила весна. В моих закладках в ноутбуке, стоящем у живых цветов в кафе, сменивших елочные венки, планы на будущее — ни одну из них я не дочитала и не заполнила до конца. Я все еще борюсь за гендерное равенство и даже запускаю новые проекты, даже провела осенью 2022-го еще один саммит — правда, там меня ждали не овации многотысячной толпы, а звонки о минировании здания от патриархальных активистов и охрана из ЧОПа. Я все еще верю, что внутренняя свобода, о которой мы говорим женщинам, однажды приведет к свободе общественной.

Но весна теперь приходит ко мне только в виде метеорологического прогноза. Каждый раз, когда я чую теперь ее переменчивый ветер, мне становится страшно, что планы, которые я придумаю, будут снова уничтожены, а ценности, которые я строила по крошечному кирпичику, снесены одним ударом. И будет ли когда-нибудь весна снова ощущаться мною как real feel, — большой вопрос.

Иллюстрация Екатерина Балеевская/SpektrPress

Хотелось бы однажды снова починить весну внутри себя и строить планы с запахом лета, не боясь ударов током.

И чтобы все-таки девочки были свободными.

Белый и черный юмор. Юля Варшавская о конце времен постиронии