В 2023 году лесные пожары в России достигли небывалого размаха ещё до наступления лета. В разные годы в пожарах обвиняли «оппозицию», «навальнят», анархистов и даже политика Михаила Ходорковского — правда, подтверждений обвинениям ни разу не нашли. Теперь им на смену пришли «украинские диверсанты». Журналистка «Спектра» Марина-Майя Говзман в совместном с «Новой вкладкой» материале разбиралась, что такое «моральная паника», из-за которой рождаются подобные мифы, и почему так происходит.

В начале мая 2023 года по соцсетям разошлись снимки человека в брюках и кофте из плотной ткани цвета хаки. Мужчина стоял на коленях, его руки были туго стянуты ремнём и привязаны к дереву. Подпись гласила: «Организованные бригады диверсантов разъезжают по лесам, подготавливают кучи хвороста, поджигают его и тут же уезжают. На фото — один из пойманных диверсантов». Вскоре выяснилось, что пойманный добровольцами человек, которого в соцсетях тут же окрестили украинским диверсантом, — путешественник, который шёл из Екатеринбурга в сторону Хабаровска. Силовикам он рассказал, что считает себя гражданином мира. Информационный центр правительства Тюменской области опубликовал фото мужчины и сообщил, что лесов тот не поджигал.

Первые сообщения о лесных пожарах появились в 2023 году в конце апреля. Горели Свердловская, Тюменская, Омская и Курганская области, полыхал Дальний Восток. Сотни человек лишились крова, некоторые сёла почти целиком уничтожил огонь. На момент выхода публикации, по данным «Авиалесоохраны», особый противопожарный режим установили в 57 субъектах РФ. Со скоростью лесного огня в соцсетях распространялись слухи, что в пожарах есть «украинский след», а жители стали сами искать «диверсантов».

Погорельцы 

Серьёзнее всего этой весной пострадало татарское село Юлдус в Курганской области. 7 мая там сгорели триста домов из четырёхсот, но и эти цифры ещё уточняются. Всего в области погиб 21 человек, но окончательную цифру власти до сих пор не озвучили. Местные жители записывали ролики, где на фоне пепелища умоляли о помощи. 

«Наше село полностью сгорело. Мы все остались без домов и средств проживания. Мы остались на улице. Больше нечего добавить, слов нет. Помогите нам, пожалуйста», — говорит женщина, стоя в окружении внуков. Женщину зовут Аниса, рядом стоят её сын Эдик и невестка Света. 

«У них была своя маленькая пасека, они держали коров, курочек. Ничего не осталось. Успели распустить скот. Кто-то из животных погиб. Они стоят в одежде, которую прислали люди. Светка в куртке на два размера больше. И этому рада», — рассказывает родственница погорельцев Мила, которая живёт в Москве.

Сильно пострадал и посёлок Сосьва в Свердловской области. За короткое время огонь уничтожил 124 жилых дома, погибли два человека, сгорела местная исправительная колония с больницей, где лечились заключённые с открытой формой туберкулёза, — местные жители в основном работали там. Уполномоченная по правам человека в Свердловской области Татьяна Мерзлякова рассказывала в соцсетях о встрече с эвакуированными больными осуждёнными: по её словам, они попросили отправить их на войну.

Месяцем раньше, 15 марта, межведомственная рабочая группа под руководством замдиректора департамента надзорной деятельности и профилактической работы МЧС России Михаила Бабушкина признала Свердловскую область «готовой к выполнению задач по предназначению» в новом пожароопасном сезоне. Но уже 7 мая губернатор области Евгений Куйвашев назвал обстановку «критической» и запросил федеральную помощь.

«У нас как война прошла. Два дня горели», — говорили сосьвинцы. 

В пожаре местные обвиняют владельца частной пилорамы и чиновников, которые годами не реагировали на их жалобы о производственном мусоре, которым, по их словам, была усыпана вся Сосьва.

«Мы и раньше не спали ночами, когда пожары были страшенные, поджигали этот горбыль, отходы производства пиломатериалов! Сколько ни обращались, реакции не было — это вы виноваты! — возмущались местные жители на встрече с главой посёлка Геннадием Макаровым, первым замгубернатора Свердловской области Алексеем Шмыковым, замгубернатора Азатом Салиховым и региональным министром общественной безопасности Александром Кудрявцевым.

Сотрудники свердловского МЧС, проверив администрацию Сосьвинского городского округа, действительно нашли нарушения пожарной безопасности и возбудили два уголовных дела: «по факту возможной халатности со стороны должностных лиц, не принявших необходимых мер для обеспечения пожарной безопасности населённого пункта» (ст. 293 УК РФ) и «по факту причинения смерти по неосторожности» (ст. 109 УК РФ). Глава посёлка ушёл в отставку.

Всего за месяц лесных пожаров в российских регионах от огня погибло не менее 23 человек, сгорело почти 800 жилых домов. Эти цифры схожи с прошлогодними данными: тогда за тот же период погибло 17 человек, в том числе один ребёнок, сгорело 730 жилых домов. В 2022 году пожары бушевали в Якутии и Красноярском крае. 

Город Реж. Набережная, на которой расположен временный волонтёрский штаб. Горизонт — в дыму пожаров. Фото Новая вкладка для SpektrPress

«Ни одного поджигателя не показали» 

Город Реж в Свердловской области с начала мая 2023 года окутан смогом от пожаров. В воздухе висит плотная едкая дымка, удушливый запах гари дерёт горло, сквозь плотные серые облака проглядывает ядовито-алый солнечный круг. Местные рассказывают, что молятся на дождь, но его всё нет. Мы приехали сюда, чтобы поговорить с волонтёрами, которые, облачась в форму защитного цвета и вооружившись специальными ранцами-огнетушителями, уходят в горящие леса.

«За сорок с лишним лет на моей памяти такое — в первый раз. Пожары бывали, но не в таком масштабе, — рассказывает Андрей, один из местных, который помогает добровольцам. — Сюда прилетала авиация, тушили эмчеэсники, пожарные».

Он указывает на почерневшую и усыпанную пеплом почву с буграми истлевших пней. В лесу по-прежнему опасно: стали падать прогоревшие изнутри деревья, земля дымится. 

«Стоит засуха. Сейчас ветер подует, искры полетят — загорится снова, огонь перебросится. Да что тут говорить, нужно работать, тушить. О поджигателях только и разговоров было, но нам ни одного не показали», — добавляет Андрей.

Реж — город на 36 тысяч человек. Некоторые волонтёры относятся к нам с подозрением. Когда проходим вглубь леса, где стелется дым, а кое-где под пнями трещат языки пламени, одна из волонтёрок настойчиво требует показать паспорта. У той, что молча переливает воду из канистры в противопожарный ранец, успеваем спросить о причинах сильных пожаров.

«Мы думаем, это диверсии, — отвечает она. — Вышестоящие организации категорически это отрицают. Есть торфяники, которые горят каждый год, но чтобы так всё горело — такого не было никогда! Не знаю, почему запрещают говорить о диверсиях. Видимо, у власти свои какие-то интересы. Но у нас свои предположения, кто этим занимается», — сказав это, женщина поправляет на плечах ранец с длинным шлангом и удаляется. 

Спустя несколько минут к нам подходит начальник железнодорожной станции, что поблизости. Мужчина тоже настойчиво требует у нас паспорта, чтобы «передать их в полицию», потому что мы, по его мнению, выглядим подозрительно. По рации он сообщает наши данные, и мы расходимся.

Позже Алёна, волонтёрка, которая координирует добровольцев в Реже, тоже скажет нам про диверсии: «Информация приходит разная, противоречивая. Я от себя скажу, что поджогам есть место. Мы сами с волонтёрами 6 мая видели сигнальные ракеты, но сфотографировать их не успели».

Александра Архипова, антрополог и фольклорист, автор Telegram-канала «(Не)занимательная антропология», считает, что вера в «украинских диверсантов» — классический пример социального феномена под названием «моральная паника». 

«Пожары на Урале и в Сибири случаются каждую весну, и ежегодно выясняется, что к ним не готовы, а в этот раз ещё и погибли люди, — говорит Архипова. — Когда в обществе возникает напряжение по поводу какой-то проблемы, а её реальный источник проговаривать по разным причинам не хочется, люди начинают конструировать некоего персонажа, врага и девианта, который виноват в этих бедах. Он другой, он опасен, его нужно найти, опознать, выдавить и убить. Люди начинают объединяться в поиске этих опасных врагов, и в процессе этого поиска и выдавливания пересматриваются моральные нормы, поэтому такие паники называются моральными». 

Виновных в поджогах «диверсантов» в России ищут не впервые. Например, в 2015 году полпред президента России в Сибирском федеральном округе Николай Рогожкин заявлял, что лесные пожары могут быть делом рук «специально обученной оппозиции». 

А в мае 2022 года член общественной палаты Воронежа и экс-депутат Госдумы Галина Кудрявцева говорила, что пожары в Зауралье устраивают сторонники Навального и Ходорковского. 

«Я не верю, что это просто стихийные бедствия, не такая уж сейчас огнеопасная погода, — сказала она в интервью изданию «Блокнот Воронеж». — Надо вспомнить, что Зауралье, а особенно Екатеринбург, — это вотчина беглого Ходорковского и прочих «навальнят». Они работают как активная «пятая колонна», приносят государству огромный экономический вред. Надо было давно предложить вознаграждение тем, кто даст информацию о поджигателях. Не верю, что местные жители ничего не замечают». 

Важно и то, как именно во время «моральной паники» происходит пересборка моральных норм в обществе, говорят антропологи. Во время войны, предполагает Архипова, повышается бдительность, во имя которой можно делать что угодно: люди всегда и везде должны ожидать удара в спину и всё время быть к этому готовы. 

«Человеку всегда хочется найти внешнюю причину проблемы — так устроен наш мозг, — добавляет Александра. — Одним не хочется винить собственные власти, другим — признавать, что пожары происходят по человеческой неосторожности. Намного проще объяснить их тем, что во всем виноваты украинские поджигатели. Так как последние несколько месяцев есть паника по поводу украинских террористов, эта версия очень легко укладывается». 

Берёзовая роща рядом с посёлком Дуброво. Несколько дней назад здесь начался лесной пожар, однако его удалось быстро затушить. Фото Новая вкладка для SpektrPress

Паника на подъёме

От леса до режского волонтёрского штаба, которым заведует Алёна, не более пяти минут на машине. В небольшом деревянном доме добровольцы собираются третий день, чтобы получить обмундирование, взять вёдра, лейки, лопаты и рюзаки, перекусить или выпить горячего чаю. До этого штаб неделю располагался в местном кафе «Гавань», но главный зал арендовали на пятницу для праздника, и волонтёров попросили покинуть заведение. 

Алёна вот уже десять дней координирует добровольцев. Ложится поздно, встаёт на рассвете, проверяет сообщения в чате волонтёров и приезжает сюда. Говорит, на десятый день работы мысли уже хаотичные. Алёна — предпринимательница, в Реже у неё свой магазин цветов и подарков.

«Первую информацию о пожарах в нашем районе я узнала 5 мая от охотников, которые были в лесах: у них начали гореть угодья, погибать животные, — рассказывает она. — Тут лоси, кабаны, косули, зайцы. Животных погибло очень много. У нас есть видео с обожжённым зайцем, который даже не мог убегать от людей. Охотники и местные из деревень первыми забили тревогу и стали тушить. У всех же рядом дома, семьи, сады на окраинах. Информации от властей не было, мы справлялись как могли. Стали привозить тем, кто тушит пожары, еду, пытались держать связь с МЧС и местной администрацией, но первые дни они с нами не очень контактировали, пока не поняли, что тут бегает много волонтёров. С 8 мая мы уже стали работать вместе через единую диспетчерскую службу — всё стало лучше и организованнее». 

В пожаротушении люди разбирались самостоятельно — на практике. Искали в интернете информацию, как вести себя в лесу, чем отличается низовой огонь от верхового, как оказать первую помощь при отравлении едким дымом.

«У нас никогда таких пожаров не было, — уверенно говорит Алёна. — Были пожары, но лесоохрана и МЧС справлялись без волонтёров. Ни одного человека, кто поджигает, я не видела. Но у нас в нескольких точках одновременно загорается лес, причём в черте города. Конечно, тогда была жаркая ночь и объявлен режим ЧС. Погода сухая, трава не выросла, снега мало — это тоже даёт о себе знать. Мы больше двадцати лет сплавляемся с семьёй по нашей реке, а в этом году она обмелела, воды нет, земля сухая насквозь. Поэтому пожары так долго тлеют. Люди сейчас очень бдительные, поймали всех закладчиков наркотиков. Любого человека, который садится на корточки и что-то делает, считают поджигателем и вызывают полицию». 

Антрополог Архипова говорит, что в такой ситуации «моральная паника» на подъёме, до пика она ещё не дошла. 

«Со всех сторон приходят сообщения: женщина в метро увидела человека в жёлто-голубой одежде и решила, что он поддерживает Украину. В Подмосковье женщина донесла на питомник растений, увидев, что там продаётся украинский сорт яблонь, — всё это признаки так называемого поиска семиотического вредительства («сема» — это знак), то есть поиск вредительства через опасные знаки. Первая стадия «моральной паники», когда люди понимают, что кругом враги, которые оставляют знаки своего присутствия. И люди ищут либо самих врагов, либо их знаки. Наличие таких историй показывает, что тревожность растёт и мы находимся на подъёме этой паники, а пожары очень к месту на это легли».

Несколько скриншотов из соцсетей, демонстрирующих феномен «моральной паники»

«Низовой образ врага» 

Перед тем как начать тушить пожары, Алёна была занята помощью мобилизованным. Штаб, где сейчас помогают волонтёрам-тушителям, был создан ещё в конце сентября 2022 года. Люди несли сюда продукты, лекарства, одежду для воюющих в Украине. Волонтёры организовали пошив спальников, кустарное производство маскировочных сетей и окопных свечей. Покупали пряжу для пенсионерок в деревнях — те вязали для солдат носки. 

— Бывало так, что человек получал повестку, а утром ему нужно уйти. За вечер у нас в Реже трудно собраться. Кто-то был растерян, в панике, в истерике, кто-то шёл обречённо, кто-то был воинственно и патриотично настроен. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь мы будем жить в тылу и делать то же, что и наши бабушки во время войны? — констатирует Алёна. — Слова «патриотизм», «отвага», «честь», «мужество» — они сейчас по-новому звучат. Мы к ним привыкли и значения не придавали, а сейчас каждый ребёнок знает, что это такое, потому что они садятся и рисуют, пишут письма солдатам, делают им обереги. Дети целыми садиками зимой собирали посылки и на санках в пункт сбора привозили целой группой. 

— Как вы себе отвечаете на вопрос, почему вы стали жить в тылу? 

— Мы сидим на Урале, я по себе считаю, что достоверную информацию мы не узнаем, — отвечает Алёна. — Узнаём из телевидения ту информацию, которую нам хотят дать. Где истина, не разобраться, мы далеки от властей и от передовой, но раз наши парни туда попали, нужно облегчать им быт. Дать политическую оценку ситуации я не берусь — это не моё дело. Мы здесь, в Реже, делаем всё, что в наших силах. Информации много разной, если начинаешь её пропускать через себя, здраво мыслить невозможно. Поэтому я немного отстранилась, понимаю, что происходит, только в общих чертах. Если что-то неординарное, включаю телевизор. Смотрю в основном военных корреспондентов. Глубоко нырять в это и жить так постоянно — невозможно, к декабрю мы выгорели настолько, что руки опускались. 

Именно так, считает антрополог Архипова, растёт уровень «моральной паники» в войну: 

«Ситуация на фронте, прямо скажем, не успокаивает, а вера в диверсантов отвечает на несколько вопросов: почему происходят пожары, зачем начали войну, зачем её продолжать и почему нужно победить. У нас объявлена война, а идеологии под неё нет. Непонятно, кто враг, почему с ним надо воевать и что происходит. Общество явно разделено на группы, у которых разное мнение. С одной стороны, украинцы — братский народ, с другой — мы с ними воюем. У нас ситуация лёгкой шизофрении. Поэтому в обществе начинает создаваться низовой образ врага. А ксенофобия как часть государственной идеологии всё это подогревает». 

Журналист-фактчекер и основатель «Проверено. Медиа» Илья Бер считает, что «моральная паника» возникает, когда в обществе распространяется повышенная тревожность.

«Это опасно для тех, кого назовут источником угрозы, — говорит он. — Повышенная тревожность, возможно, помогала первобытным людям выживать в случае опасности, страх — самый сильный триггер для человеческой эмоциональной сферы, которая превалирует над рациональной. Мы гораздо лучше, чем набор научных фактов, запоминаем сюжеты, где есть вредитель и избавление от него. Классический сюжет — волшебные сказки. История про вредителей, которые пытались поджечь леса, а их увидели и поймали, — это и есть реализованный сценарий такой сказки». 

Берёзовая роща рядом с посёлком Дуброво. Несколько дней назад здесь начался лесной пожар, однако его удалось быстро затушить. Фото Новая вкладка для SpektrPress

Огненные стрелы

Свой вклад в дезинформацию о причинах лесных пожаров делают пользователи соцсетей и мессенджеров. Одна из самых громких историй произошла в Ирбитском городском округе Свердловской области, где местные искали владельца серого пикапа, который, якобы будучи диверсантом, ездил и намеренно поджигал леса. Кто-то говорил, что в город приехали 70 таких машин, во «ВКонтакте» появилось много одинаковых постов: «В Свердловской области с 25 числа не прекращаются масштабные пожары, площадь достигла 51 гектара. Жители региона бьют тревогу: за поджогами лесов, по их словам, стоят украинские диверсанты, которые запускают ракетницы. <…> Речь идёт о 70 машинах, которые передвигаются по Свердловской области и обстреливают леса ракетницами». 

В паблике «Подслушано ШОУ ИРБИТ» даже писали, что госавтоинспекторы останавливают некоторые машины определённой марки для проверки, а в официальной группе ирбитской администрации призывали горожан обращать внимание на пикапы по просьбе городского ГИБДД. 

«Это абсолютная классика, — считает Илья Бер. — Такие случаи время от времени возникают в разных местах и в местах менее цивилизованных, но с более горячим населением это приводит к печальным последствиям. Антропологам известен, например, случай в Мексике, когда распространилась «моральная паника» о том, что в небольшом городке действует банда торговцев детьми. В этот городок приехали дядя с племянником — закупаться в строительный магазин. Местные решили, что они и есть те самые злоумышленники, поймали их, сдали в полицию, те разобрались, попытались их отпустить, но на площади собрался митинг, в итоге люди выломали ворота полицейского участка, вытащили этих двоих и убили». 

Минприроды Свердловской области действительно обнаружило факты возможных поджогов — документ об этом опубликовали 7 мая, но в полиции Свердловской области заявили, что никаких диверсантов-поджигателей в лесах не задерживали. Позже сам водитель серого пикапа, который искали в Свердловской области, записал видео. В нём он рассказал, что на своей машине перевозит ранцы с водой и помогает пожарным в качестве добровольца. 

«Вот ранцы в машине у меня с водой, блядь, тушим пожары сегодня целый день в районе деревень Крутиха, Лаптево, Пьянково. Кого вы там ловите, каких диверсантов, блядь, — лучше идите тушите пожары возле деревень», — говорит на видео мужчина, показывая содержимое своего багажника. 

Есть и другие примеры распространения слухов вокруг «украинских диверсантов»: «По всей тюменской, свердловской и курганской области диверсии, поджигают леса, поля, дома. Волонтёры ездят разбирают кострища и тушат пожары. Жесть полная, нас хохлы поздравляют с 9 мая, завтра обещают школы обстрелять (здесь и далее орфография и пунктуация авторов сохранены)», — гласило часто пересылаемое сообщение в одном из чатов. 

«Прямо сейчас Россия горит в нескольких областях Свердловской, Тюменской и Кургановской области. Пожары возникли в результате поджогов Украинских диверсантов, одного из них уже задержали», — писали в соцсетях. 

«Моему корешу-волонтёру пожарные лично сказали что да, был пойман чел, запускающий ракеты», — был комментарий под одним из постов о пожарах. Его автор Денис Шиян в ответ на наше сообщение написал: «Подтверждений нет. Был только разговор». 

В паблике «Подслушано ШОУ ИРБИТ» женщина с ником «Ольга Глазачева» писала, что лично видела ракетницы, но на сообщение журналистов не ответила. 

«Скорее всего, в этом замешаны диверсионные силы. Пожары вокруг города сразу с трёх сторон образовались. Может быть, это из-за «СВО», чтобы нагадить русским. Лес — это же лёгкие планеты, вот они и подожгли. Сидят, наверное, подхихикивают, что деревья горят и зайцы с косулями гибнут. Сейчас военные на войне, приходится мирным жителям помогать тушить», — предположил в разговоре с журналистом издания It’s my city житель Асбеста.

6 мая в региональных Telegram-каналах появился ролик о пациенте психиатрической лечебницы, в котором он признавался в регулярных поджогах леса. В инфоцентре правительства Тюменской области объяснили, что видео снято ещё в 2022 году в Свердловской области. На следующий день, 7 мая, власти опровергли сразу два сообщения о поджигателях. 10 мая официальные представители МВД по Свердловской и Курганской областям тоже опровергли слухи о диверсионной деятельности.

Созданию мифов способствуют и провластные издания. Например, 9 мая у информационного агентства Eurasia Daily вышла статья с заголовком «Мнения разделились: пожары в Тюменской области фейк или дело рук диверсантов Киева?» 

Начальник пресс-службы ГУ МВД по Свердловской области Валерий Горелых сообщил изданию ЕАН, что видео, фото и тексты о поджигателях — фейковые: «Это просто бред. В наше время такую информацию невозможно скрыть, если кто-то думает, что кто-то скрывает от людей правду. Слухи про поджигателей специально распространяют те, кто хочет напугать людей, создать панику», — сообщил руководитель пресс-службы полицейского главка. 

А издание URA.RU сообщило, ссылаясь на свой источник в силовых структурах, что «подобные информационные вбросы нацелены на дестабилизацию общества и разжигание паники». Собеседник издания считает, что «…причина пожаров в банальной совокупности факторов: погодные условия и халатность. Однако слухи множатся в прогрессии. От школ до кабинетов чиновников муссируется откровенная чушь, которая раздувает лишнюю панику, а также преувеличивает значимость несуществующих украинских диверсантов». При этом без «украинского следа» всё равно не обошлось: спикер отметил, что вбросы «имеют черты, схожие с методами работы украинского Центра информационно-психологических операций (ЦИПсО)». 

Правда, вбросы о диверсантах делают и сами российские чиновники. Например, Telegram-канал «Не для протокола», который связывают с администрацией губернатора Свердловской области, опубликовал сканы, предположительно, писем регионального министерства природных ресурсов, из которых следует, что на территории нескольких лесничеств пожары начались после «вспышки яркого света». 

А депутат гордумы Екатеринбурга Тимофей Жуков написал о «горящих стрелах»: «Мужики рассказали, что поджоги — не случайность и не сезонная особенность. Есть негодяи, которые стреляют в лес с ракетницы или горящими стрелами из лука. Всё просто. Говорят, в Ирбитском районе поймали одного такого лесного террориста. А что, дело ведь нехитрое: подъехал поближе к лесу, вышел из машины, запустил пару снарядов и свинтил. А пожарным и волонтёрам потом туши…» — говорится в Telegram-канале Жукова.

Берёзовая роща рядом с посёлком Дуброво. Несколько дней назад здесь начался лесной пожар, однако его удалось быстро затушить. Свежая зелёная трава пробивается сквозь покрытую копотью землю. Фото Новая вкладка для SpektrPress

«Мы сами несём ответственность за то, что происходит в наших лесах» 

11 мая Свердловский губернатор Евгений Куйвашев назвал «чушью» сообщения о том, что леса поджигают диверсанты. Главная проблема, по его словам, — неосторожное обращение с огнём и человеческий фактор: «Пожары возникают в первую очередь из-за человеческого фактора, банальных бытовых ситуаций, из-за неосторожного обращения с огнём. В этом году на быстрое распространение пожаров сильно повлияла погода. Я хочу ещё раз попросить всех быть осторожными, аккуратно обращаться с огнём на природе. Мы сами несём ответственность за то, что происходит в наших лесах». 

Политолог, доктор философских наук Дмитрий Михайличенко считает, что региональные пиарщики, которые распространяют слухи о причастности к пожарам украинских диверсантов, действуют в ущерб системе госуправления. По его мнению, такой ход симптоматичен как оправдания чиновников: «Много информационных материалов о том, что причина пожаров — в деятельности украинских диверсантов. Более того, даже утверждается, что 70% жителей региона склонны полагать таким образом. В ответ летит волна негатива в адрес губернатора Свердловской области, а также Курганской и Тюменской областей. Тема очень болезненна, так как тут пересекаются интересы региональной власти и МЧС». 

«Людям образованным и думающим хочется верить, что конспирология — это такая форма когнитивного извращения, — говорит социолог Виктор Вахштайн. — Психологи периодически пытаются доказать, что человек подвержен вере в теории заговора тогда, когда утрачивает контроль над собственной жизнью. Антропологи рассказывают, что конспирология — это просто форма архаического объяснения, только вместо ведьм и колдунов — мировая закулиса». 

Вахштайн уверен, что прогрессивные журналисты и учёные должны вооружиться методами критического мышления, чтобы бороться с конспирологией. «Увы, конспирология — это и есть форма критического мышления. Просто доведённого до предела, то есть — до абсурда. Конспиролог верит, что наблюдаемый мир, данный ему в ощущениях, — просто видимость, ширма. За ним скрываются подлинные действующие силы: конкретные люди, наделённые властью, стремящиеся тайно причинить вред ему лично и широкой общественности. А главное — ввести всех в заблуждение, скрыть реальную опасность». 

Изменение климата и нехватка специалистов

Леса в России начали гореть задолго до 2023 года. Каждый год жители умоляют сделать больше для борьбы с пожарами и жалуются, что власти их не слышат: например, в Сосьве на встрече с чиновниками погорельцы говорили, что годами указывали им на мусор и сжигание опила, пожары были неоднократно, и вот сейчас — с трагичными последствиями. 

По данным организации Global Forest Watch, за последние 20 лет Россия потеряла в лесных пожарах больше деревьев, чем любая другая страна мира: 53 миллиона гектаров леса. По итогам этого же исследования, в 2021 году на Россию пришлось больше половины сгоревших лесов в мире. Всего в мире в том году сгорело 9,3 миллиона гектаров леса (что равно площади Португалии), 58% от общего объёма — в РФ: здесь огонь уничтожил 5,4 миллиона гектаров. 

Кандидат биологических наук и руководитель лесного отдела Greenpeace в России Алексей Ярошенко считает, что ландшафтные пожары происходит по вине человека.

«Главные причины — пожароопасные хозяйственные практики и просто разгильдяйство населения. Всему этому очень способствуют положения законодательства, вынуждающие хозяйственников жечь, — говорит Ярошенко. — Например, увеличившиеся в прошлом году штрафы за несоблюдение требований пожарной безопасности, в том числе за неочистку земельных участков от сухой травы, вынуждают эту траву тайком сжигать <…> Невозможно защитить от огня населённые пункты, не обеспечив пожарную безопасность на прилегающих к ним природных территориях. На то, чтобы окружить каждое сельское поселение противопожарными разрывами, минерализованными полосами да ещё и постоянно поддерживать их в нужном состоянии, у большинства регионов просто нет денег».

Этой же версии придерживается Таша Соколова, преподавательница медиаграмотности в Шанинке и РАНХиГС, редакторка в «Проверено. Медиа». 

«На сайте «Авиалесоохраны» прекрасно сказано, что человек чаще всего виноват в пожарах. У нас просто не бывает такого количества сухих гроз, — рассуждает она. — При этом у меня нет ощущения, что в этом году горит сильнее. Я понимала по новостной повестке, что примерно в это время обычно и начинались пожары. В жару и засуху, конечно, тушить их сложнее, и брошенный окурок не будет залит дождиком. Влияет и ведение сельского хозяйства — весенние палы. Рослесхоз ввёл на них мораторий, но некоторые области его не придерживаются. Это очень опасно, даже если происходит на вашем участке: нет гарантий, что не поднимется ветер и уголёк не вызовет пожара. Причиной могут быть даже искры от сельхозтехники — такое тоже случается: трактор «плюнул» искрой из мотора — и это вызвало пожар». 

Учёные говорят, что виновато антропогенное изменение климата, то есть глобальное потепление, вызванное деятельностью человека. «В ближайшие десятилетия такие волны тепла будут происходить всё чаще и чаще. Негативная тенденция изменения климата сохранится как минимум до 2060-х годов, независимо от наших успехов в смягчении последствий изменения климата», — считает генсек Всемирной метеорологической организации Петтери Таалас.

Северные регионы мира нагреваются быстрее — это приводит к более длинным сезонам пожаров. Особенно под ударом Канада и Россия — здесь потери от лесных пожаров ощущаются сильнее всего.

«Глобальное потепление увеличивает не столько количество, сколько длительность и сложность этих пожаров», — считает Соколова. 

Среди причин опустошительных пожаров в России также выделяют нехватку специалистов и денег. В прошлом году «Медиазона» выпустила большой материал, в котором учёные и исследователи рассказывали о причинах лесных пожаров. Например, директор Института леса Карельского научного центра РАН Александр Крышень объяснил, что в России отсутствует инфраструктура и условия для скорейшего тушения пожаров. Он сравнил Карелию со Скандинавией: «В соседних с Карелией скандинавских странах лесные пожары практически полностью контролируются. Связано это с густой сетью дорог и развитой инфраструктурой: к любому пожару можно подъехать на машине и потушить его».

Директор красноярского «Центра лесной пирологии» Роман Котельников считает, что пожары должны фиксировать лесники, но работать в этой отрасли сейчас почти некому. По его словам, социальная защищённость и достойная зарплата работников лесничеств существенно улучшили бы ситуацию с охраной лесов. 

Перестраивать лесное хозяйство начали ещё в нулевые. Сначала президентским указом от 17 мая 2000 года упразднили Федеральную службу лесного хозяйства и передали её функции Минприроды, затем, в 2007 году, новый Лесной кодекс ликвидировал в России понятие лесхозов и упразднил институт лесников. После больших кадровых сокращений количество работников лесничеств уменьшилось в пять раз — с 160 до 32 тысяч, а полномочия по охране лесов передали регионам, у которых не всегда есть на это деньги. Многие специалисты считают одной из главных причин, которые не позволяют решить проблему лесных пожаров, именно кадровый голод.

Учёный-эколог Александр Шишикин видит проблему пожаров в аренде леса, которая процветает в России. Он считает, что арендаторы не заботятся об участках и уж тем более их не тушат. 

Станция Стриганово. Пожар. С огнём удалось справиться, однако угли тлеют ещё во многих местах — почвы торфяные и поэтому жар развивается под землёй. Огня может быть не видно, но земля — горячая. А значит велик шанс нового возгорания. Некоторые деревья прогорают изнутри до тла, однако тушить этот процесс — бесполезно. Фото Новая вкладка для SpektrPress

Первый день без пожаров 

С Алёной из штаба гуманитарной помощи города Режа мы вновь говорим спустя неделю. За это время площадь лесных пожаров в Свердловской области сначала сократилась в три раза, но через два дня во столько же раз увеличилась. Из-за пожаров Екатеринбург окутал смог, из-за дыма на трассе в регионе даже произошло смертельное ДТП. Сейчас в регионе горят почти 3,5 тысячи гектаров леса. Самые большие и сложные пожары как раз под Режем, Березовским, Гарями и Сосьвой. Несмотря на это, по словам Алёны, помощь волонтёров впервые за долгое время не требуется. 

«Сегодня мы первый день никуда не выехали, — говорит она. — До этого считали дни, сколько были на пожарах: вчера был семнадцатый, а сегодня мне пришла в голову идея считать дни без пожаров. Это — первый».

По данным МЧС на 20 мая, в Свердловской области ликвидировали 13 природных пожаров, ещё 31 пожар продолжает действовать и 10 возгораний локализованы. 

Алёна рассказывает, что, по слухам, где-то в их районе ловили поджигателей: «Конкретную информацию я не знаю, — говорит она. — По слухам, у нас тут тоже было возгорание, ловили [поджигателей], но не знаю, правда ли это. Видео и фотографий у меня нет, в соцсетях я такого тоже не видела — только по разговорам». 

По словам Алёны, штаб понемногу начинает заниматься своими первоочередными задачами: «Мы возвращаемся к основной миссии. У нас остались деньги, которые люди нам перечисляли во время пожаров на оборудование и питание [добровольцам], — сегодня на них закупили ткань для маскировочных сетей. Собираем в дорогу тех, кто сейчас отправляется на СВО. Особенно тех, кто вновь туда едет, у кого нет денег и зарплаты, — мы их приглашаем и выдаём обмундирование. Вот только сегодня одного парня собирали».