Головинский суд Москвы признал правозащитника и сопредседателя «Мемориала» Олега Орлова виновным в повторной «дискредитации ВС РФ» (ст. 280.3 УК) и назначил ему штраф 150 000 рублей, сообщает «Мемориал».
Повод для дела против Орлова — пост от ноября прошлого года с его статьёй под заголовком «Им хотелось фашизма. Они его получили». Лингвистическую экспертизу по делу проводили учительница Наталья Крюкова и переводчик Александр Тарасов. Они назвали деятельности Орлова «антироссийской», а его статьи — «маргинальными».
Журнал «Спектр» публикует полное выступление Соколова в суде.
Олег Орлов. Фото Alexander Zemlianichenko/AP Phot/Scanpix/Leta
Многие мои единомышленники крайне жестоко наказаны: много лет лишения свободы за слова, за мирный протест, за правду. Алексея Горинова и Владимира Кара-Мурзу сейчас убивают, помещая в штрафной изолятор. Здоровье Александры Скочиленко сознательно подрывают в следственном изоляторе. Тяжелобольному Игорю Барышникову суд отказал в посещении под конвоем похорон матери, он сам фактически лишён медицинской помощи. Вспомним Дмитрия Иванова, Илью Яшина, всех, кто приговорен к долгим годам неволи за протесты против войны.
На этом фоне наказание, которое для меня просит обвинение, выглядит чрезвычайно мягким. Казалось бы, заплатить такую небольшую на этом фоне цену за высказанную позицию, которую я считаю правдой, не жалко. Но в случае любого обвинительного приговора мы будем его обжаловать, поскольку любой обвинительный приговор по данному делу, жестокий или мягкий, будет нарушением Конституции России, нарушением норм права, нарушением моих прав.
Я не раскаиваюсь в том, что выходил на антивоенные пикеты, что написал статью, за которую меня судят. Вся моя предыдущая жизнь не оставила мне иного выбора. Не могу не вспомнить любимый девиз моего учителя, великого правозащитника Сергея Адамовича Ковалёва, девиз, сформулированный еще римскими мыслителями: «Делай что должно, и будь что будет».
Я не раскаиваюсь, что не уехал из России. Это моя страна, и я считал, что из России мой голос будет звучать громче. А теперь, благодаря совместным усилиям политической полиции, следствия, прокуратуры и суда, моя скромная газетная статья получила такое распространение, о котором я не мог и мечтать.
И уж совсем я не жалею o том, что долгие годы работал в «Мемориале» ради будущего моей страны. Сейчас может показаться — всё пошло прахом. Может показаться — всё, что я и мои друзья, коллеги сделали, уничтожено, наша работа была бессмысленной. Но это не так. Я уверен: пройдёт не так уж много времени, и наша страна выйдет из мрака, в который сейчас погружена. И в том, что это неизбежно, есть немалая заслуга сообщества мемориальцев и всех наших друзей, коллег по российскому гражданскому обществу, которое никому не удастся уничтожить.
Председатель совета правозащитного центра «Мемориал» Олег Орлов на пикете. Фото с сайта правозащитного центра «Мемориал»
Собственно говоря, почему я выходил на пикеты и почему написал эту маленькую статью? Сейчас понятие «патриотизм» в нашей стране скомпрометировано. В глазах громадного количества людей русский патриотизм стал синонимом империализма. Но для меня и для многих моих друзей это не так. С моей точки зрения, патриотизм — это в первую очередь не гордость за свою страну, а жгучий стыд за преступления, которые совершаются от её имени. Как нам было стыдно во время первой и второй чеченских войн, так стыдно сейчас за то, что от имени России совершают её граждане в Украине.
Немецкий философ Карл Ясперс написал в 1946 году трактат «Вопрос о виновности. О политической ответственности Германии». В этом труде он сформулировал тезисы о четырёх видах виновности немцев по итогам Второй мировой войны: уголовной, политической, моральной и метафизической. По-моему, мысли, изложенные там, очень созвучны нынешней ситуации с нами — гражданами России 20-х годов XXI века.
Я не буду сейчас говорить об уголовной виновности. Те, кто совершал преступления, либо понесут за это наказание, либо нет. Но будущее нынешней России (подобно будущему Германии в 1946 году) зависит в значительной мере от того, готовы ли мы все без исключения размышлять не о чужой вине, но о своей. Вот цитата из труда Ясперса:
«Фраза: „Это ваша вина“ может означать — вы отвечаете за преступления режима, который вы терпели, — тут речь идет о нашей политической вине. Ваша вина в том, что вы ещё и поддерживали этот режим, участвовали в нём, — тут наша моральная вина. Ваша вина в том, что вы бездействовали, когда рядом творились преступления, — тут намечается метафизическая вина».
По-моему, люди, любящие свою родину, не могут не задумываться о том, что происходит со страной, с которой они ощущают неразрывную связь. Не могут не думать о своей ответственности за произошедшее. И они при этом не могут не пытаться поделиться своими мыслями с другими. Иногда за это приходится платить определенную цену. Вот и я попытался.
Приведу ещё одну цитату. На этот раз — из официального заявления, сделанного 22 марта нынешнего года: «Россия и Китай призывают все страны продвигать такие общечеловеческие ценности, как мир, развитие равенство, справедливость, демократия и свобода, вести диалог, а не вступать в конфронтацию».
Это заявляется от имени государства, направившего свои войска на территорию соседней страны, Украины, территориальную целостность которой оно ещё недавно признавало. От имени государства, которое ведёт там войну, квалифицированную большинством государств-членов ООН как агрессия.
Это заявляется от имени государства, в котором подавлены все свободы, в котором в срочном порядке приняты и вовсю применяются законы, прямо противоречащие Конституции, законы, объявляющие преступлением любое критическое высказывание. В том числе тот закон, на основании которого сейчас вы меня судите.
Ну да, «война — это мир, свобода — это рабство», а «российские войска в Украине поддерживают международный мир и безопасность». Уважаемый суд, неужели не очевидно, что мы оказались в мире Джорджа Оруэлла, в его романе «1984»? Удивительная петля времени!
В реальной истории, а не в литературе год, следующий за 1984-м, был годом начала серьёзных перемен в СССР. Потом была перестройка, потом была демократическая революция 1991 года. Казалось, что перемены необратимы. И вот прошло тридцать с лишним лет, и мы снова оказались в 1984 году.
Олег Орлов, Людмила Алексеева и Сергей Ковалёв на вручении Сахаровской премии в 2009 году. Фото Reuters/Scanpix
Пока ещё в Уголовном кодексе России нет понятия «мыслепреступление», пока ещё граждан России не наказывают за сомнение в правильности государственной политики, если эти сомнения высказаны шёпотом и в своей квартире. Пока ещё не наказывают за неправильное выражение лица. Пока. Но если такое сомнение кто-либо выражает за пределами своей квартиры, то может последовать донос и наказание. Уже подлежит наказанию ношение одежды «неправильных» цветов. И уж тем более наказуемо любое публичное высказывание мнения, которое не совпадает с официальной точкой зрения. Наказуемо выражение малейшего сомнения в правдивости официальных сводок Министерства обороны. В этих условиях, конечно, неизбежно, может, и в ближайшем будущем, появление закона о мыслепреступлении.
Пока ещё в России книги не сжигают на площадях. Но книги неугодных властям авторов уже помечают унизительным ярлыком «иностранный агент», в книжных магазинах их задвигают на дальние полки, а в библиотеках их выдают читателям чуть ли не по секрету. Увольняют из театров актёров, которые позволили себе высказаться как-то, не совсем совпадая с тем, что говорят власти. Великую актрису Лию Ахеджакову выбросили из профессии за её гражданскую позицию. Всё это происходит при молчании большинства тех, кого ещё недавно называли «театральной общественностью». В тоталитарном государстве никакой общественности не должно быть. Все должны бояться и помалкивать.
Тем более я безмерно благодарен той общественности, тем замечательным людям, которые не побоялись и пришли на этот суд — и продолжают приходить на другие политические процессы. Большое спасибо!
Сейчас происходит в России то, о чём даже помыслить совсем недавно было невозможно. Режиссера Женю Беркович и драматурга Светлану Петрийчук арестовали за спектакль-размышление о причинах, подчас толкающих молодых женщин в сети террористических организаций.
Установившемуся в России режиму вообще не нужно, чтобы люди размышляли. Нужно другое: высказывания, простые, как мычание, и только в поддержку того, что в настоящий момент власть провозглашает верным. Государство уже не только контролирует общественную, политическую, экономическую жизнь страны — оно претендует на полный контроль над культурой и вмешивается в частную жизнь. Оно становится всеобъемлющим. Эта тенденция проявилась не после 24 февраля прошлого года, а значительно раньше. Война лишь ускорила этот процесс.
Каким образом моя страна, ушедшая от коммунистического тоталитаризма, скатилась снова к тоталитаризму? Как назвать этот тип тоталитаризма? Кто в этом виноват? Этим вопросам и была посвящена моя небольшая статья, за которую меня судят. Я понимаю, найдутся люди, которые скажут: есть закон, его надо выполнять. Помнится, в 1935 году были в Германии приняты так называемые Нюрнбергские законы. А потом, после победного 1945 года, судили исполнителей этих законов.
Задержание Олега Орлова и Александра Гурьянова (он на фото) у Большого театра в Москве. Фото Анастасия Егорова / «Новая газета»
У меня нет уверенности, что нынешние российские исполнители этих антиправовых, антиконституционных законов будут наказаны по суду. Но я уверен в том, что наказание неизбежно. Дети или внуки исполнителей этих законов будут стыдиться вспоминать о том, где работали, где служили и что делали отцы, матери, дедушки и бабушки. Ровно так же произойдет и с теми, кто сейчас во исполнение приказов совершает преступления в Украине. По-моему, это самое страшное наказание. И оно неизбежно.
Ну, и наказание мне тоже неизбежно, поскольку в нынешних условиях по такому обвинению оправдательный приговор невозможен. Скоро узнаем, какой будет приговор.
В 90-х годах я участвовал в подготовке закона «О реабилитации жертв политических репрессий». И в свободной России будущего этот закон обязательно будет дополнен, доработан, с тем чтобы реабилитировать всех нынешних российских политзаключённых, всех, кого привлекали к ответственности по политическим мотивам, в том числе за антивоенную деятельность.