От ареста до обмена. Как в украинском СИЗО сидится сторонникам ДНР и что происходит с ними на суде

Тюрьма в украинском городе Бахмут, расположенном всего в 90 км от Донецка, ставшего теперь «столичным» в самопровозглашенной и никем не признанной ДНР, насчитывает 200 лет истории и даже имеет свой музейный уголок. 

Кроме того, и сам Бахмут стал своеобразной юридической столицей Донецкой области, но уже на подконтрольной Киеву территории. Именно сюда из Донецка перебрались все украинские областные судебные власти, что повысило статус его следственного изолятора №6. Теперь все прокуроры и адвокаты на апелляцию едут в неблизкий прифронтовой Бахмут.

Всего в Донецкой области до войны было 20 учреждений пенитенциарной системы - колоний, СИЗО, тюрем. Сейчас в украинской юрисдикции их осталось шесть, а 14 остались на стороне ДНР вместе со своими заключенными…

Во время активной фазы боевых действий таким заведениям бывает особенно непросто. Даже те, что оказались на территории ДНР, еще до 30 октября 2014 года подчинялись украинскому законодательству: сотрудники несли службу с оружием в руках, этапировали заключенных, получали продукты для контингента и заработную плату на кредитные карты в гривне. И все это на территории, контролировавшейся самопровозглашенной ДНР. Но с 1 ноября 2014 года контроль за местами лишения свободы полностью перешел к самопровозглашенной республике, а все, кто не принял присягу ДНР, были уволены.

Нередко места заключения оказывались в окружении как самые крупные невоенные хранилища оружия в регионе. В стандартной колонии много стволов — пулеметы, автоматы, пистолеты, запасы боеприпасов, а новые власти начинали с требования, чтобы сотрудники, которым надо охранять заключенных, сдавали большую часть оружия. По рассказам многие, рискуя жизнью, прятали вооружение и припасы в тайниках, а с теми, кто попадался, разговор был короткий.

Теперь учреждения украинской пенитенциарной системы страдают от утечки сотрудников СИЗО в армию, где заработная плата стала в два раза больше. «Теперь» — поскольку месяц назад ситуация была еще хуже, рядовые сотрудники получали стандартную ставку в 3200 гривен (100 евро, или около 7 тысяч рублей) независимо от выслуги и нагрузки. С ноября 2017 года месячная заработная плата повышена до 5 тысяч гривен (около 160 евро, или 11 тысяч рублей).

По законам мирного времени

Попасть в СИЗО человеку с улицы не так просто, но «Спектру» неоценимую помощь оказала народный депутат Надежда Савченко. Ее местный помощник Руслан Биленко совсем недавно вышел на пенсию по выслуге лет, а последние полтора года перед пенсией он как раз был начальником этого самого следственного изолятора. Корреспондент «Спектра» Дмитрий Дурнев присоединился к его плановой проверке коммунально-бытовых условий содержания заключенных, что вполне допускает украинское законодательство.

Среди более 800 «постояльцев» СИЗО №6 на день нашего посещения было более 70 сторонников ЛДНР, как ополченцев, взятых в бою, так и гражданских с подконтрольной Украине территории, арестованных за работу на самопровозглашенные республики, организацию референдума 11 мая 2014 года и другие прегрешения. Их тут называют «сепаратистами», а сами они себя, в издевку что ли, зовут «террористами», потому что в мирном украинском законодательстве преступления их квалифицируются в том числе и по «террористической» статье 258. Причем разные части статьи (создание, участие, финансирование террористических организаций) присутствуют практически у всех, ведь украинские власти считают захват власти в отдельных областях на востоке страны актом терроризма.

О том, как в этом же СИЗО сидят заключенные бойцы ВСУ, читайте в специальном репортаже «Спектра»: 

Сидят военные, судят гражданские. Как бойцы ВСУ оказываются в СИЗО и как рассматриваются их дела

Когда на линии фронта берут в плен рядового бойца ДНР с украинским паспортом, из доказательств преступной деятельности при нем обычно бывает только автомат, да и еще то, что он про себя сам расскажет. Вот с этой «доказательной базой» и «арестом» в ходе реального боестолкновения с очевидным невыполнением норм процессуального законодательства мирного времени и работает потом прокуратура. В СИЗО Бахмута корреспонденту «Спектра» встретилась пара «сепаратистов», и вовсе выкраденных спецназом СБУ и вывезенных с мешками на голове прямо из находящейся под контролем ДНР Горловки.

Примерно так же все происходит и с гражданскими сторонниками ЛДНР, которых часто фактически обвиняют в шпионской деятельности, но называется это пособничеством террористам. В деле, как правило, есть записи телефонной прослушки с неким «куратором из ДНР». Но предполагаемый «куратор» остается на территории, недоступной для допросов украинской прокуратуры, и доказать в гражданском суде всю цепочку преступных деяний можно только в одном случае — если подсудимый сам признает свою вину. Делает он это обычно в обмен на свободу.

Украинской системе правосудия в этих условиях легче бесконечно тянуть дело в ожидании обмена, который скроет все процессуальные огрехи и слабость, а порой и бессилие доказательной базы. Обвиняемый в этом случае быстро признает свою вину, получает небольшой срок и выходит на свободу по амнистии или президентскому помилованию - именно так юридически очищают заключенных для обмена. 

Реже защита и обвинение идут на сделку: подсудимый признает свою вину и получает срок, равный отбытому в СИЗО с учетом закона Надежды Савченко (день в СИЗО считается за два дня в колонии — закон был принят во время нахождения Савченко в заключении в России и готовил юридические обоснования для ее освобождения на родине). Так люди выходят на свободу, а в списках пленных ЛДНР появляются зияющие бреши - человек в списке есть, но вот только он уже дома и при желании может на общих основаниях получить пропуск и пересечь линию соприкосновения в сторону Донецка самостоятельно. Корреспондент «Спектра» стал свидетелем одного такого случая прямо во время этого посещения СИЗО. Но сначала чуть подробнее о перспективах самого обмена.

Как устроен обмен

В настоящее время в списках на обмен со стороны ЛДНР около тысячи человек, и эта цифра постоянно меняется: кого-то выпускают из-под стражи после украинского суда, кто-то не возвращается в Донецк или Луганск после освобождения. Украина из этой тысячи верифицировала и готова отдать на обмен 306 человек. За скобки выведены россияне, лица, осужденные или обвиненные по особо тяжким статьям, бойцы «Беркута», обвиняемые в расстрелах на Майдане, и обвиняемые в организации и участии в трагических событиях 2 мая в Одессе (они все тоже в списках ЛДНР). Кроме того, украинская сторона утверждает, что в списках есть 48 человек, осужденных за преступления, никак не связанные с сепаратизмом, терроризмом и войной, но являющихся родственниками влиятельных людей в непризнанных республиках.

Списки на обмен в Донецке формируют по заявлениям родственников или влиятельных чиновников и депутатов. У того же бывшего заместителя начальника УВД Дебальцево, которого Спектр встретил в одной из камер СИЗО, наверняка много влиятельных друзей по ту сторону линии соприкосновения, в Донецке осталось служить много офицеров полиции городского и областного звена. Списки отслеживают и сотрудники ОБСЕ, и сотрудники Красного Креста, регулярно посещающие СИЗО.

После них по камерам идут с беседами сотрудники СБУ, каждый заключенный должен письменно заявить о своем согласии или несогласии ехать в Донецк и Луганск. Поэтому все 306 заключенных, которых Украина готова передать в обмен на своих пленных военных и задержанных гражданских, отлично знают о своих перспективах на обмен. 

Ждут нового года и надеются встретить православное Рождество дома. На Украине с этого года решением парламента Рождество празднуют и 25 декабря, и 7 января. В СИЗО все уверены, что их «Россия будет менять только к православному Рождеству».

Обмен в СИЗО выбирают все, кто имеет хоть малейшую возможность попасть в списки. Судимость (а юридическое очищение перед обменом чаще всего идет через приговор и последующее помилование президента Украины) в этих стенах никого сильно не беспокоит.

Украина, в свою очередь, требует освободить больше 150 человек, но самопровозглашенные республики признают у себя наличие лишь 83, а соглашаются отдать только 74. Тут тоже каждый день кого-то арестовывают.

Жесткий торг за максимально полный список и тормозил обмен пленными с сентября 2016 года, когда случилась последняя передача заключенных по формуле: четверо пленных со стороны ДНР на двоих задержанных правоохранительными органами Украины. Сейчас ждали обмена «согласованные» 74 на 306 человек. Какие цифры окажутся в этой формуле к новому году, сейчас не предскажет никто.

После неожиданного первого публичного прямого общения президента России Владимира Путина с главами уже не «самопровозглашенных республик» (как отметили все наблюдатели, впервые в российском официальном документе появилось обращение к руководителям ДНР и ЛНР без всяких «лишних» приставок) процесс обмена пленными на востоке Украины обещает быстро сдвинуться с мертвой точки. Владимир Путин в присутствии патриарха Кирилла пообещал переговорщику со стороны Украины в Минской группе, своему куму Виктору Медведчуку, поговорить с главами ДНР и ЛНР по поводу сценария обмена «всех на всех».

Разговор показали все российские центральные телеканалы, и произошел он в Истре, в главном храме, во время посещения президентом недавно отреставрированного Ново-Иерусалимского монастыря 15 ноября 2017 года.

Сроки первого обмена называют разные - в ближайшую неделю, к новому году, к Рождеству…

Но ясно, что обмен теперь состоится, неясно только, сколько и кого на кого будут менять.

Снайпер? Разведчица?

Именно на это возлагают все свои надежды заключенные СИЗО №6 сторонники ЛДНР.

«Я переехала в Мариуполь и жила там полтора месяца, хотела забрать с собой из Донецка маленького сына, - рассказывает свою историю миловидная блондинка с затейливой татуировкой на руке, которая уже к Рождеству надеется выйти отсюда по обмену. — Потом приехал сотрудник СБУ, сказал, что я есть в базе данных, и предложил проехать к психиатру для проверки, правду ли я говорю. Я не могла быть в базе, я поваром работала! Меня привезли в какое-то двухэтажное здание в чистом поле, где я под давлением подписала все бумаги с обвинениями. В СИЗО я пять месяцев, и мой суд не состоялся, судья вернул обвинение на доследование в прокуратуру, поскольку мое обвинение все строится на предположениях и моем признании, от которого я отказалась».

Девушку зовут Александра Черникова, ее сыну семь лет, и в Пролетарском районе города Донецка в этом учебном году его не взяли в первый класс местной школы. Не взяли потому, что при отсутствии родителей не приняли документы от бабушки без документов об опекунстве. Мама у мальчика к тому времени уже сидела, а папа погиб 2 августа 2014 года. Он воевал в составе батальона «Восток» вооруженных формирований ДНР, имел "художественный" позывной Пикассо. 

По словам Александры, она обвиняется в том, что была снайпером и два месяца — с сентября по ноябрь 2014-го — входила в охрану спикера народного совета ДНР Дениса Пушилина.

«По “делу” я не воевала, там все внутри города: мародерство, убийство двух или трех мирных жителей», - охотно рассказывает Черникова. Задокументировать преступления Александры в нынешней военно-политической ситуации действительно невозможно, даже если они и имели место, поскольку понятие «территория противника» никак не укладывается в «мирное» украинское делопроизводство. 

«Со мной в камере сидела женщина, и она помогла мне попасть в списки на обмен», - делится с корреспондентом «Спектра» Александра. В таком случае у нее большие шансы встретить если не Новый год, то Рождество с сыном.

Еще одна заключенная — Анна Дубенко — была связисткой украинской военной части в Бахмуте, ее обвинили в связи с неким куратором по другую сторону линии противостояния и передаче разведданных противнику. Она была арестована контрразведкой. 

«По обмену тишина и глушь, а я отсюда любыми путями готова выйти! Настолько тяжело… Было все у меня — работа, семья, ребенок, родители — и я все потеряла. 24 ноября будет год и девять месяцев, пока я сижу», — рассказывает Анна.

Показывает свою татуировку на руке. Там пять птичьих силуэтов: «Это татуировка “семья”. Вот я, муж, сын, папа и мама!»

Муж, офицер ВСУ, с Анной развелся. Родителей и сына, по ее словам, она не видела ни разу за время заключения. 

Уже на следующий день после нашего разговора Анна исполнила то, что обещала: она признала свою вину в судебном заседании, прокурор потребовал реальный срок, который суд оперативно теперь уже установленной «разведчице ДНР» и дал. 

Отсиженного в СИЗО как раз хватило, чтобы этот срок погасить по закону Надежды Савченко, и Анна вышла на свободу в украинский Бахмут. 

В согласованных списках на обмен пока так и остается, хотя сама Анна Дубенко в нем больше не нуждается.

Охрана референдума и тайник с оружием

Одним из самых колоритных персонажей в СИЗО Бахмута является подполковник украинской милиции Руслан Владиславович Зубцов. Крепкий нестарый мужчина в тельняшке очень уверенно чувствует себя в камере. Она особенная — для бывших сотрудников правоохранительных органов. 

Зубцов с порога предложил мне чаю, сообщив, что «у полиции все в порядке с водой и гигиеной». Выложил на стол целую папку переписки и начал рассказывать свою неординарную историю. 

Подполковник Зубцов был заместителем начальника милиции ставшего знаменитым за эту войну города Дебальцево и, по его словам, выполнял свои обязанности вплоть до ареста в декабре 2014 года. Это значит, что он охранял порядок и во время референдума 11 мая 2014, и потом, пока город контролировала самопровозглашенная республика, и затем, когда в город в июле вошла украинская армия.

Взятие города под контроль ДНР подполковник украинской милиции называет «освобождением», при этом по приказу своего украинского руководства в апреле 2014 он у себя дома спрятал все оружие и боеприпасы городского отдела милиции. Оружие он в итоге отдал обратно после возвращения города под контроль Киева летом 2014 года. Не все — при обыске у него нашли «завалявшиеся» 750 патронов к пистолету Макарова. 

Обвиняют его в «терроризме», как и всех. Офицер не скрывает, что нес службу во время контроля Дебальцево силами ДНР весной и летом 2014 года, при этом прятал от «террористов» боеприпасы и оружие своего городского УВД. Подполковник считает свой арест незаконным, а себя невиновным.

Во многих других городах области это оружие ушло в распоряжение бойцов самопровозглашенной республики еще в апреле 2014-го. Возможно, поэтому «завалявшуюся» дома упаковку боеприпасов Зубцов большим грехом не считает.

Ждет обмена и не исключает, что на той стороне может пройти аттестацию и «пойти в МВД». 

Его Дебальцево сейчас снова под контролем ДНР и после без малого трех лет в СИЗО представляется Руслану Зубцову раем на земле. 

«Тут все хуже и хуже, раньше жена на передачу мне тратила 1500 гривен (в 2014–2015 годах это было примерно 150 евро. — прим. “Спектра”), а сейчас почти 4 тысячи (125 евро — то есть фактически передача для заключенного стала стоить меньше. — прим. “Спектра”). А в ДНР все дешевле!» - убеждает Зубцов. Было неудобно его разочаровывать, корреспондент «Спектра» за сотни пересечений линии соприкосновения ни разу не видел, чтобы продукты везли из Донецка «в Украину», всегда только наоборот. 

Но человеку, который провел столько времени в четырех стенах камеры СИЗО, цены наверняка не важны, ему хорошо там, где он будет на свободе.

Украинский мэр

Зубцов в Бахмуте не самый крутой персонаж. Буквально в тюремном коридоре мы столкнулись с Владимиром Слепцовым — городским головой соседнего Торецка (этот крупный город, входящий в Горловско-Енакиевскую городскую агломерацию, с 34 тысячами жителей, стоит практически на линии фронта на территории, контролируемой Украиной; Горловка и Енакиево контролируются ДНР). В этих краях он воистину легендарная фигура.

В далеком уже 1998 году начальник уголовного розыска Владимир Слепцов состязался на выборах в мэры с местным профсоюзным лидером. Лидер профсоюза выиграл выборы с хорошим отрывом, но местный суд признал его победу недействительной из-за того, что он использовал служебную «Волгу» для поездок по округу, и нескольких подобных же нарушений. Все бы ничего, но тот же суд не назначил перевыборов, а постановил: «поскольку нет денег на новые выборы», признать городским головой кандидата, занявшего второе место. Скандал был грандиозный, но затих, так и не дойдя до Верховного суда. А Владимир Слепцов еще 19 лет был мэром Дзержинска, который после декоммунизации переименовали в Торецк. 

Слепцов пал жертвой украинского политического анафилактического шока. Такой шок, как известно, у людей возникает при повторном попадании аллергена в организм, первый раз как раз проходит без последствий. Так сложилось и тут. В 2014 году ВСУ Украины не могли в Донбассе справиться с блокадой своих колон организованными группами гражданских с иконами в руках, и организаторы этих блокад из ДНР, как правило, наказаны не были. 

Двумя годами позже, в июле 2016 года, после особо лютого обстрела со стороны Горловки в Торецк вошла часть ВСУ и встала на постой в центре города. Туда сбежалось около 300 испуганных людей, которые требовали, чтобы «военные не подставляли их под удар». Слепцов рассказывает, что он тогда договорился с военными, и все тяжелое оружие было спрятано, после чего он дважды водил делегации горожан показывать, что им ничего не угрожает. 

Уже когда толпа стала расходиться, в город с охраной въехал начальник областного УВД генерал-майор Аброськин. Его пост в Facebook о том, что в 2016 году в Донецкой области снова была сделана попытка блокировать колонну украинской армии и эта попытка была жестко пресечена полицией, имел огромный резонанс. 

Владимир Слепцов считает, что он был наказан именно из-за этого поста в Facebook. Арестовали мэра «за сепаратизм» в августе 2016-го, и он больше года сидит в СИЗО Бахмута.

«Он очень достойно сидит, - обронил по этому поводу бывший начальник СИЗО Руслан Биленко. - Он все же известный, авторитетный человек, мог бы попытаться выстроить для себя какие-то блага. Но он даже телефон не попытался завести. По принципу: если нельзя, то и не надо!»

Слепцов при себе имел пухлую пачку распечатанных листов бумаги с жалобой на задержание и продолжающийся арест, он как бывший следователь по особо важным делам юридически подкованный человек. Еще у него сахарный диабет, гипертоническая болезнь, сказываются последствия травмы головы, которую мэру нанесли сторонники ДНР в 2014 году. Своими болезнями он объясняет нежелание идти в борьбе до конца - Слепцов тоже ждет обмена в ДНР, хотя и не очень понятно, как в списки на обмен мог попасть действующий — его вина еще не доказана судом — мэр украинского города.

О том, как в этом же СИЗО сидят заключенные бойцы ВСУ, читайте в специальном репортаже «Спектра»: 

Сидят военные, судят гражданские. Как бойцы ВСУ оказываются в СИЗО и как рассматриваются их дела

А также как там содержатся граждане Российской Федерации, как их судят и на что они надеются:

«Террорист» на танке и питерский «волонтер». Как в украинском СИЗО сидят граждане России и скоро ли их обменяют