Состоявшийся на прошлой неделе форум Фонда «Открытая Эстония», в котором принимали участие известные российские оппозиционеры, напомнил знаменитый образ, созданный писателем Владимиром Сорокиным. Может быть, не совсем буквально, но в смысле неизбывной аттрактивности главного в России символа власти.
Политолог Лилия Шевцова, юрист Фонда борьбы с коррупцией Любовь Соболь, журналисты Аркадий Бабченко, Евгений Киселев и Артемий Троицкий рассуждали о перспективах российских выборов. Было сказано много справедливых слов об их тотальной предсказуемости. Но во многом предсказуемой получилась и сама дискуссия. Она вращалась почти исключительно вокруг возможной реакции на выборы москвичей. Иными словами – участники форума гадали, вероятно ли повторение массовых протестов декабря 2011 года? При этом ни один из них так и не вспомнил, что 18 сентября, помимо выборов в Госдуму, будут избраны также 39 региональных парламентов и 7 губернаторов.
Видимо, сама региональная тематика считается чем-то вторичным и малозначительным, хотя в нормальной федерации она привлекала бы повышенное внимание политологов. Но традиционный российский централизм ее полностью заслоняет. И в этом власть и оппозиция на удивление сходятся.
Когда подошло время задавать вопросы, я поинтересовался у участников дискуссии, не считают ли они главной причиной возрождения имперских амбиций в нынешней России как раз отсутствие в стране реального федерализма? Повисла странная тишина. Ответить взялся лишь Аркадий Бабченко, но и то – в жанре иронической ремарки, сославшись на закон о призывах к нарушению территориальной целостности РФ: «Это вопрос от 4 до 6 лет».
Итак, сама по себе федералистская тема воспринимается даже самыми смелыми в критике власти оппозиционерами как нечто едва ли не маргинальное. Это было хорошо заметно и на весеннем Форуме свободной России в Вильнюсе. Хотя там, по настоянию участников из разных регионов, работала секция, посвященная федерализму и регионализму, она проходила в отдельном небольшом зале, тогда как на основной площадке московские лидеры оппозиции обсуждали «более важные» с их точки зрения вопросы.
Кандидат в депутаты Госдумы от ПАРНАС Вячеслав Мальцев, которого российские СМИ окрестили "провинциалом". Фото AP/Scanpix
Российская оппозиция, так же, как и власть, не желает мыслить федералистскими категориями. Вместо «регионов» она охотно использует имперское словечко «провинция». Одного популярного политика последнего времени прямо называют «провинциалом», будто бы политическая деятельность – это удел лишь москвичей или на худой конец питерцев. Хотя нелишне вспомнить, что «провинциалом» себя самоиронично называл и Борис Немцов, и даже написал книгу с таким названием.
В настоящих федерациях не бывает никаких «провинций» как синонима чего-то вторичного и отсталого. И там практически не имеет значения, откуда родом тот или иной федеральный политик. Но в России уроженца Гавайев Барака Обаму наверняка бы тоже обозвали «провинциалом».
По аналогии с британской «оппозицией ее величества» многих московских оппозиционеров можно назвать «оппозицией сахарного Кремля». Они мечтают въехать в эту средневековую крепость на белом коне и, может быть, сделать ее «более либеральной». Но сам по себе кремлецентризм сомнению не подвергается. Федерализм как политическое мышление в такой картине мира невозможен.
Например, ни одна оппозиционная партия не выступает против гиперцентрализма российской экономики, когда все крупнейшие сырьевые корпорации зарегистрированы в Москве и поэтому платят налоги в бюджет этого города, создавая известный контраст в уровне жизни москвичей и обитателей «замкадья».
В начале текущего года Гарри Каспаров предложил «перезагрузить» Россию путем созыва Учредительного собрания. Однако показательно, что оно представляется гроссмейстеру вновь как некий централизованный институт. А слово «федерализм» в его проекте вообще не упоминается ни разу.
Возможно ли возрождение в России федералистского мышления? На мой взгляд, к этому подтолкнет вероятный провал оппозиции на думских выборах. Если кандидаты от оппозиционных партий так и не смогли договориться между собой хотя бы о том, чтобы не конкурировать в одних и тех же округах, их электоральный успех выглядит весьма сомнительным. И этот провал наверняка заставит оппонентов власти пересматривать политические стратегии.
В субъектах РФ, где состоятся выборы в городские и региональные парламенты, впоследствии вполне возможны протестные выступления, потому что местные избиркомы, послушные Кремлю, часто позволяют себе откровенный произвол. (например, в Петрозаводске сняли с выборов список «Яблока» во главе с бывшим мэром Галиной Ширшиной) И федеральные оппозиционные политики должны будут обратить особое внимание на ситуацию в областях и республиках, переработав свои программы в сторону большей «регионализации». Почему бы не потребовать, наконец, легализации в России региональных политических партий, которые свободно действуют и избираются в местные парламенты в других федеративных государствах (а в ЕС – даже в Европарламент)? По существу, это и станет критерием того, насколько российские федеральные политики являются федеральными в полном смысле этого слова.