Все больше социальных учреждений в России вынуждены уходить в «глухой карантин» из-за эпидемии коронавируса и закрываться от мира вместе со своими сотрудниками. Силы и ресурсы государства брошены, по большей части, на медицинские учреждения, а в это время дома престарелых, психоневрологические интернаты и детские дома справляются силами собственными и прибегают к помощи волонтеров.

«Спектр» поговорил с руководителем фонда «Старшие братья старшие сестры» Ниной Воронцовой о том, что происходит сегодня в интернатах для сирот и какими они выйдут после карантина.

— Нина, в условиях самоизоляции из-за пандемии многие социальные учреждения закрываются на карантин, чтобы избежать распространения инфекции. Так, например, происходит с домами престарелых и ПНИ. Расскажите пожалуйста, какие меры принимаются в интернатной системе в России?

— Разные детские дома отреагировали по-разному. В условиях, когда в интернатах довольно большое количество сирот, у которых есть все же кровные семьи, кто-то обзванивал родственников. Их спрашивали, насколько возможно, чтобы они взяли детей, со всем правильным оформлением, на период карантина и вот этой самоизоляции. Где-то детей забрали к себе домой воспитатели. Какие-то детские дома — я знаю два таких — приняли решение, что они закрывают контакты между внешним миром и детьми, людьми, которыми находятся в учреждении. Они никого не впускают и не выпускают,  воспитатели будут жить внутри для того, чтобы исключить возможность передачи инфекции. Устанавливают смены, когда 14 дней воспитатели живут с детьми, а потом меняются.

— Это исключительно их решение, а не официальное распоряжение?

— Я не слышала о каком-то официальном решении. Как я поняла, это их решение, потому что все реагируют по-разному. Кто-то ушел на строгий карантин. При этом, разговаривая с представителями учреждения, я не слышу какой-то паники по этому поводу или недовольства. Все воспринимают это как решение, которое нужно, чтобы снизить вероятность заражения. Работники учреждений относятся к этому с очень большим пониманием.

Глава фонда «Старшие братья старшие сестры» Нина Воронцова. Фото предоставлено фондом

— А многие ли кровные семьи смогли взять детей?

— Очень многие кровные семьи сказали, что не могут взять. Там, где детей разбирали по домам из интернатов, очень многих взяли воспитатели. В Московской области, например, была именно такая история. Это вызывает очень большое уважение. 

Когда началась вся эта ситуация, первые отклики были такими, что кровные семьи не берут детей. Сейчас же, когда мы сверялись с коллегами, мы слышим, что дети уезжают в родственные семьи, к дедушкам, бабушкам, дядям и тетям. То есть, позитив мы видим, хотя многие кровные семьи все же сказали, что у них нет такой возможности.

— Есть ли обратная связь от детей, как они реагируют на все это?

— Детям, конечно, все это не нравится. Как тем, которых забрали домой, так и тем, кто остался в учреждениях. Ограничения в принципе никому не нравятся. В детских домах, с которыми мы работаем, дети переносят эти ограничения тяжело. Они скучают, они страдают, они хотят встреч. Мы слышим от них, что они хотят встречи с наставником. Эта ситуация, конечно, влияет на их моральное состояние. Общая обстановка, прямо скажем, невеселая. 

Ситуация осложняется и тем, что воспитателей в детских домах стало меньше. Тех, кто может делать работу удаленно, перевели на работу из дома. Хотя старшие дети, понимая, что работники загружены, очень ответственно к этому отнеслись и взяли на себя заботу о младших. В каких-то детских домах дети сплотились и стали более дружными. Они больше общаются, больше придумывают совместных активностей, какие-то живые игры, придумывают что-то на территории. Вообще, наличие территории у детского дома — это очень важно. Важно, что они могут выходить.

«До коронавируса могут и не дожить». Глава фонда «Старость в радость» Елизавета Олескина о пандемии в домах престарелых и о том, как помочь старикам

— Как складывается ситуация с обучением детей?

— Они тоже перешли на онлайн обучение. Это дело идет, конечно, плохо. Одна из причин — в детских домах недостаточно техники для этого. Не хватает компьютеров, ноутбуков и любых гаджетов с которых можно было бы подключаться и учиться. В некоторых случаях это очень критично, потому что есть только рабочий ноутбук у воспитателя, который для учебы старшие дети по очереди используют. Помимо этого не везде нормальный интернет настроен. Это про технические проблемы, а со стороны человеческой… Онлайн обучение — это нелегко. Это отдельная компетенция и формат обучения, который подходит не всем. И у детей в детских домах, у которых в принципе мотивация к обучению не очень сильная, желания проходить через сложности, чтобы что-то изучать, не много. Также на воспитателя ложится дополнительная нагрузка, которому нужно проконтролировать подключение и выполнение.

— Как в условиях изоляции устроена коммуникация в волонтерами и наставниками? Как я понимаю, у каждого ребенка есть смартфон и возможность созваниваться?

— Не у каждого ребенка есть смартфон. Смартфоны есть у детей постарше. У некоторых нет смартфона, потому что им обычно их дарят, а дети не очень бережно относятся к тому, что досталось им так легко. Некоторые остались без смартфона именно по этой причине. Где-то что-то сломалось, а сейчас все посещения [спонсорами] закрыты и взять больше негде. А у маленьких детей вообще нет телефона, с ними общение происходит через воспитателя. Договариваться с воспитателем — это общая картина. Но контакт есть. Помимо этого, ребенку еще очень тяжело выдерживать этот дистанционный формат. Общаться по телефону не каждый умеет и привык. Встреч, конечно, очень не хватает.

Репрессивный коронавирус. Amnesty International обвинила власти России в подавлении прав человека под прикрытием борьбы с эпидемией

— Как вы думаете, история с тем, что невольно пришлось осваивать онлайн-форматы общения, будет иметь продолжения после завершения карантина? Что-то изменится в системе?

— Мне кажется, что сейчас технически должны оснаститься все детские дома и дорасти до уровня того, в чем живут, по крайней мере, большие города. Чтобы была нормальная возможность онлайн-взаимодействия. Например, у нас сейчас дети участвуют в курсе по SMM. Мы увидели, что дети, которых сложно заинтересовать какими-то речами, откликнулись на этот курс. Им интересно, но им сложно. То есть, нужно еще с форматами поработать. Но такие возможности будут появляться и хотелось бы, чтобы у детей в детских домах тоже был доступ к этим возможностям. Технически все же должно здорово измениться снабжение детских домов, чтобы это был не только компьютерный класс, а именно обычный Wi-Fi и обычная возможность подключения. Это дает новые возможности. Дети сами выбирают, что им интересно, а не просто идут туда, куда их поведут. То, что дети из разных домов могут участвовать в этом по собственному выбору — это очень большая ценность.

Фото предоставлено фондом «Старшие братья старшие сестры»

— В условиях, когда интернаты закрываются на карантин или раздают детей по семьям, как работают профильные фонды? Есть ли у вас какая-то консолидация с коллегами, единая дорожная карта?

— Какой-то особенной консолидации у нас сейчас не возникло, потому что она и до этого была. Все фонды, которые работают в сфере сиротства, общаются между собой, обмениваются информацией. С появлением коронавируса все то же самое осталось. Мы спрашиваем у коллег, какая у них повестка и что они делают. Эта коллаборация усиливает каждого из участников. У нас работы стало больше, потому что какие-то вещи приходится делать по-новому. Та же работа в онлайне отличается от того, как мы взаимодействовали в офлайне. В онлайне пока работать сложнее, потому что на нас вываливается огромный поток всего и сразу.

«Сейчас не может быть не страшно». Вяземский дом-интернат для престарелых стал очагом коронавируса — город закрыли

— Как вы оцениваете роль государства в этой ситуации?

— Очень серьезное было решение со стороны государства — дать возможность детям уехать по домам. К тем людям, с кем у них есть сформировавшиеся отношения. Это, конечно, беспрецедентная вещь и некоторые фонды это реализовали. Ведь, несмотря на нештатную ситуацию, все равно должны быть оформлены документы [на передачу детей], которые в обычной жизни оформляются очень сложно. И здесь государство помогло оформить эти документы буквально за один день. Это явный шаг навстречу. То есть это, оказывается, возможно в исключительных случаях и когда есть политическая воля сверху. Этому все удивились. 

— Эту положительную практику можно продолжить и после карантина?

— Это нужно делать, если исходить из интересов ребенка. Тем более, если система работает и мы увидели, что это может решаться быстро. Понятно, что подвиг ты не можешь совершать каждый день, но сам подход можно сохранить. Эта ситуация нам показала, что есть смысл для продолжения разговора.