В центре Тель-Авива на площади сидит парень в клетчатой рубашке и запылённых ботинках. У него измождённый вид, левый глаз налился кровью, на шее — армейский жетон. Парня зовут Амит. В руках он держит плакат со снимком пожилой пары из кибуца Нир Оз — это его дядя и тётя. Дядя, Саид Давид Моше, 75-летний ветеран войны Судного дня, был убит 7 октября 2023 года, когда боевики ХАМАС напали на кибуц и открыли огонь по его дому. Жена дяди, 72-летняя Адина, стала заложницей в секторе Газа — её похищение, снятое на видео, быстро разошлось в интернете: напуганная женщина с короткими седыми волосами, одетая в красную футболку, сидит на мотоцикле между двумя хамасовцами.   

— Я разбит. Просто верните мою семью домой, — чуть слышно произносит Амит. 

Таких как он, — близких и друзей похищенных израильтян — сегодня на этой площади сотни. Здесь же находится 47-летний Илья Таращанский, потерявший своих детей во время резни в кибуце Беэри (о его истории мы писали совсем недавно). Корреспондентка журнала «Спектр» поговорила с этими людьми о том, почему они каждый день выходят на улицы, какой помощи ждут от израильского правительства и почему считают, что их предали.

 «Верните их домой» 

Тель-Авив, 9 ноября. Улица Каплан. Вдоль дороги — фотографии похищенных израильтян, повсюду висят плакаты с требованием, которое превратилось в лозунг: Bring them home! («Верните их домой»). На каждом светофоре, столбе, оградке повязаны жёлтые ленты — международный символ благополучного возвращения похищенных домой. Стены ровным слоем покрыты фотоснимками молодых мужчин и женщин, людей старшего возраста и детей — самому младшему заложнику уже в плену исполнилось 10 месяцев: это Кфир Бибас из кибуца Нир-Оз. Вместе с мальчиком ХАМАС забрал в Газу всю его семью: старшего брата Ариэля, родителей Шири и Ярдена. Всего заложниками в Газе стали более 240 человек. 

На улице Каплан спустя неделю после резни 7 октября прошла одна из первых акций протеста. 35-летний фермер Авихай Бродец из кибуца Кфар Аза пришёл сюда со складным стулом и самодельным плакатом. На нём было написано: «Вся моя семья — в Газе». Авихай сел на стул напротив комплекса зданий минобороны «Кирия». Вскоре к нему присоединились сотни людей.

Стихийный митинг начался с требований к правительству Израиля срочно  вернуть похищенных. Протестующие перекрыли улицу и скандировали «Позор» и «Биби (прозвище премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху — Ред.) —  в тюрьму».  

«Я стою здесь ради себя и своей семьи. У меня есть четырёхлетний сын Урия, восьмилетний сын Юваль и десятилетняя дочь Офри, которая только что отпраздновала день рождения. С ними моя любимая жена Агарь, очень храбрая женщина. Все они в Газе, — рассказывал тогда Авихай Бродец. — Я был потерян <…> Моя цель — положить этому конец. Чтобы израильское правительство приложило все возможные усилия для возвращения всех наших детей и женщин. 

Я ни на кого не сержусь, я просто хочу изменить политику.  <…> Все озабочены болью каждого, никого не волнует только собственная боль. Люди, чьи дети и соседи убиты, приходят ко мне, обнимают меня и разделяют мое горе. Здесь я получил такую поддержку, о которой даже не мечтал. Я всегда знал, что мы один народ».

Демонстранты поддерживали Авихая даже во время ракетного обстрела: на время тревоги полиция эвакуировала их в безопасную зону.

«Я обвиняю израильскую армию и правительство» 

Сейчас на том месте, куда 14 октября пришёл Авихай, сидит его отец Шмуэль. Рядом — тент с фотографиями его семьи. Пока Авихай защищал кибуц от боевиков,  невестка и внуки Шмуэля пряталась в защищённой комнате — такие комнаты с укреплёнными стенами часто встречаются в израильских домах. 

— В кибуце Кфар Аза была семья: отец, мать и трое их детей, — говорит Шмуэль. — Накануне они отмечали день рождения старшей дочери, Офри. Все ели торт и были счастливы. Я видел их в тот день — за 10 часов до похищения. На следующее утро началась бомбардировка, но для кибуца это обычное дело, ведь они находятся рядом с сектором Газа. Потом стало ясно, что в кибуц ворвались террористы. Мой сын велел семье находиться в защищённой комнате и пошел защищаться…

Авихая ранили. Когда он вернулся, дом был пуст. Больше суток они вместе с отцом считали, что их родные погибли, пока не пришли новости, что Агарь с детьми похитили — вместе с трёхлетней дочерью их соседа.

— Никто из официальных лиц не общался с нами, — твёрдо говорит Шмуэль и продолжает, чеканя слова. — Я обвиняю израильскую армию и израильское правительство: они не выполняют минимальных обязательств по защите своих граждан! Моя семья не была защищена. Они виноваты в том, что моя семья стала заложниками в Газе, и я требую, чтобы их вернули домой любой ценой. Вместо того чтобы сражаться и говорить о победе, остановите бой и верните мою семью.

Рядом со Шмуэлем сидит волонтёрка Шира, которая поддерживает их семью в борьбе за возвращение близких.   

— Я живу к северу от Тель-Авива, — рассказывает она. — Утром 7 октября у нас не было сирен. Я проснулась, налила себе кофе. Думала провести расслабленный выходной день. Потом открыла Фейсбук и увидела множество сообщений — никто не понимал, что происходит! Наши СМИ действовали осторожно и не разбрасывались цифрами: сначала была информация о двадцати погибших, потом — о пятидесяти. Вскоре стало ясно, что их намного больше. Уже через несколько часов речь шла о сотнях убитых и заложников…  

Среди её близких нет похищенных. Шира говорит, что находится здесь потому, что чувствует, как важно сейчас поддерживать людей, переживающих тяжёлое потрясение: приносить им еду и воду, говорить с ними. Она считает, что важно сидеть именно напротив Минобороны, показывая, что  его сотрудники ответственны за произошедшее. 

— Мы думаем: не закрой правительство глаза, ничего бы не случилось, — вздыхает Шира. — Сейчас они должны сделать всё, чтобы вернуть заложников домой. Очень тяжело знать, что люди ненавидят нас, тяжело видеть, как прекрасный Лондон наполняется пропалестинскими демонстрациями, но сейчас меня не волнует, что думают о нас европейцы и кто-либо ещё. У нас есть одно желание: мы хотим, чтобы все похищенные вернулись домой, — это очень просто. 

Ховав и его отец

Многие семьи узнали, что их близкие похищены, только посмотрев ролики ХАМАС. В первые дни войны родственники заложников говорили израильским СМИ, что с ними никто не общается и им не объясняют, как именно собираются освобождать их жен, мужей и детей. Галь Хирш, бригадный генерал Армии обороны Израиля, назначенный ответственным за пленных и пропавших без вести, сообщил, что «существует правительственный центр, который работает 24 часа в сутки».

— Я пришёл потому, что слышал, что вы здесь, я всех вас встречу и обниму, — сказал Хирш на пресс-конференции с родными похищенных 13 октября. Хирш также попросил всех оставить свои адреса, заверив, что его офицеры придут домой к родственникам и поговорят с ними.

В свою очередь, Ронен Цур, политик, который создал Штаб семей похищенных, заявил, что хочет «попросить прощения от имени государства и от имени ЦАХАЛ». 

Большинство из тех, с кем нам удалось поговорить, возлагают вину за случившееся на израильских политиков и особенно на Биньямина Нетаньяху; при этом, по их словам, они доверяют армии своей страны. 

—  Я считаю, что Армия обороны делает всё возможное в этой ситуации, несмотря на огромное количество выводов, которые нужно сделать из страшного утра 7 октября, — рассказывает Ховав — один из тех людей, что почти каждый день выходят на улицу Каплан. Ему 57 лет, это высокий широкоплечий мужчина, и его палатка увешана фотоснимками.  

— Все эти люди на фотографиях были моими учителями и одноклассниками, тут же их дети, — произносит Ховав, оглядывая свою палатку. — Я сосчитал, что знал более 300 человек из убитых и похищенных. Вокруг сектора Газы много поселений и кибуцев. Все живущие там учатся в одной районной школе.

До 7 октября отец Ховава жил в кибуце Кфар Аза, который находится у границы с сектором Газа. Ранним утром 7 октября Ховав, как и другие израильтяне, проснулся, услышав сирену воздушной тревоги в Тель-Авиве. Первым делом он позвонил папе, чтобы узнать, слышал ли тот воздушную тревогу.

Поговорив с отцом, Ховав по своему обыкновению пошёл на море и уже там начал понимать, что случилось что-то страшное: в ватсапп-группу кибуца стали поступать тревожные сообщения. Когда стало ясно, что это не просто ракеты, Ховав тотчас позвонил отцу и наказал ему закрыть все жалюзи в доме, хорошо запереть входную дверь, взять собаку, спуститься в защищённое помещение и во что бы то ни стало не выходить из него.

— Папе 85 лет. Он был в защищённой комнате с раннего утра. Мы не разговаривали по телефону, но всё время переписывались, и я сказал ему: «Пап, сиди тихо, не издавай никаких звуков». Наши сообщения друг другу каждые 10 минут сводились к словам «Я в порядке», — вспоминает Хоав.

Всё это время в ватсапп-группе кибуца появлялись короткие сообщения с призывами оставаться в домах, потому что в кибуц проникли террористы. Это были сухие сводки и инструкции: «не выходите из защищённых помещений, защитники кибуца борются за него».

Когда израильская армия вошла в Кфар Аза, солдаты попросили всех оставаться в помещениях, пока территорию не очистят. Прошло ещё 12 часов. После этого солдатам пришлось не просто стучаться в дверь к отцу Ховава — они разбили окно в спальню, потому что он не хотел никому открывать и поначалу ни с кем не говорил, пока не понял, что это солдаты израильской армии. Они сказали ему: «У тебя есть 10 минут, чтобы собраться, мы увезём тебя отсюда». Отец Ховава начал собираться, но в это время, испугавшись солдат, убежала его собака. Искать её не было времени — бои в кибуце продолжались, 85-летнего человека с трудом уговорили эвакуироваться.  

Через три дня оказалось, что все соседи окрестных домов убиты. Ховав показывает видео: от дома его отца остались руины, в уцелевшей стене — огромная дыра от снаряда. По словам Ховава, в самом Кфар Аза боевые действия шли три дня, поэтому никто уже не знает, чей это был снаряд. 

Кадры резни в кибуце Кфар Аза облетели весь мир. В поселении, по разным данным, погибло до 100 человек, включая детей и младенцев. Некоторые из них были сожжены заживо. Все члены добровольческой вооружённой охраны кибуца были убиты.

— Папа, слава Богу, не пострадал и сейчас находится в городе Эйлате, — облегчённо вздыхает Ховав. — Собаку нашли в четверг, и она у меня, в Тель-Авиве — травмирована и напугана. Самое сложное ждёт нас впереди: папа уже не молодой человек, неизвестно, когда он сможет и сможет ли вернуться домой. Всю нашу семью пугает, что будет дальше, как мы будем жить.  

Ховав признается, что общественные поддержка и солидарность огромны, но он не чувствует того же от израильского правительства. 

— Государство не может существовать без его граждан. Базовый договор о том, что государство обязано обеспечивать мир и обезопасить, растоптан. Премьер-министр должен сделать всё для спасения заложников, любые условия в этой ситуации легитимны: скажут, отпускать из тюрьмы террористов — хорошо, просят прекращения огня — пожалуйста. Любые условия.

Сестра ищет брата 

Тель-Авив, 9 ноября. Площадь перед Музеем искусств (в народе её уже называют «площадью Заложников»). Здесь, в 10 минутах ходьбы от улицы Каплан, каждый день собираются сотни людей: родные и близкие, друзья похищенных и волонтёры. Здесь накрыт «пустой шабатний стол» для заложников: на белых скатертях расставлены столовые приборы, свечи, цветы, вино и халы — особый хлеб на Шабат. Обычные стулья чередуются с детскими креслами. На городской стене висит плакат: «Без возвращения похищенных не будет прекращения огня!» 

— Мы не готовы к прекращению огня или каким-то сделкам [с ХАМАС]. Мы хотим вернуть своих близких домой, — подтверждает девушка, которая отказывается назвать свое имя: она говорит, что сейчас имеет значение лишь имя её похищенного брата, 46-летнего Омри Мирана. —  Судя по тому, что никто не сдаётся и армия продолжает уничтожать террористов, нас слышат. Мне важно лишь одно: чтобы брат вернулся домой. Чтобы все заложники до единого вернулись и все вокруг узнали о том, что произошло 7 октября. Всё остальное меня сейчас не волнует. 

Её брат Омри Миран жил в кибуце Нир Оз со своей женой и двумя дочерьми — двухлетней Роми и полугодовалой Альмой. 7 октября к ним в дом ворвались боевики ХАМАС. 

— Террористы начали кричать, чтобы семья отперла дверь, и привели с собой [жителя кибуца] 16-летнего мальчика Томера. Он попросил открыть и сказал, что, если этого не произойдёт, его убьют. Услышав слова ребёнка, они послушались. Террористы повели Омри и его семью к соседям, живущим неподалеку, — там были двое детей и их родители; у этой семьи они убили 18-летнюю дочь, —  рассказывает девушка. 

Боевики привели туда также двух американок — 59-летнюю Джудит Раанан и её 17-летнюю дочь Натали (20 октября их отпустили). Всех людей собрали в одном помещении. Потом террористы потребовали, чтобы Омри, отец второй семьи и американки встали. Хамасовцы сказали, что если они не пойдут с ними, то убьют всех в помещении. Их связали, вывели на улицу и увезли. 

— Весь этот кошмар происходил на глазах маленьких детей — это самое страшное, что можно себе представить, — рассказывает сестра Омри. — Альма проснулась в незнакомом помещении, в доме были вооружённые люди, там происходил ужас.  Всю семью эвакуировали, и девочки до сих пор в шоке.

Всё это она узнала от жены Омри, с которой удалось связаться только вечером.

— За эти две недели мы стали одной большой сплочённой силой, которая пытается найти решение, — говорит женщина про штаб семей заложников. — Нам важно заявить, что в Газе находятся граждане Израиля и у них ничего нет. Газа получает гуманитарную помощь в полном объёме, но есть и другая сторона — израильтяне, которых удерживают силой и они не получают никакой помощи, даже лекарств, о них нет никакой информации. Люди похищены из собственных домов, прошли через ужасные испытания. Газа получает гуманитарную помощь — о’кей, но почему никто не видит вторую сторону? 

Последнее сообщение для мамы

К вечеру на площади собираются толпы людей. За месяц с начала войны тут появилось много инсталляций, осмысливающих трагические события 7 октября. Для собравшихся играют музыканты. Время от времени люди выходят к микрофону и рассказывают о своих близких. На площади установлены часы, отсчитывающие время. 

— Я хочу, чтобы вы посмотрели на эти часы, — произносит в микрофон один из собравшихся. — Они не просто так повёрнуты к «Кирие» (Министерству обороны. — Ред.) — туда, где сейчас заседает Кабинет безопасности. Они стоят так, чтобы оттуда видели, сколько времени прошло с тех пор, как наши люди оказались в плену. Весь народ Израиля вместе и желает только одного: верните их домой — сейчас.

Толпа скандирует: «Сейчас! Сейчас! Сейчас!»

Далее мужчина даёт инструкции в духе времени: рассказывает, где находятся основные бомбоубежища вокруг площади. Если звучит сирена, у людей есть 70 секунд. Тель-Авив до сих пор обстреливают —  в основном по вечерам. 

Несколько юношей и девушек держат в руках транспаранты с фотографией молодого человека.  

— Это наш друг Омер, — объясняет парень по имени Идан. — Я и все мои друзья — из [поселка] Гедеры. Омер был похищен боевиками ХАМАС или ИГИЛ — для меня это одно и то же. Он поехал на рейв с нашей общей подругой. 

Сначала Омер пытался успокоить друзей, отправив сообщение одному из них, что всё в порядке, даже скинул им селфи с девушкой. Позже окажется, что она убита. В семь утра товарищи стали проверять информацию по группам в Телеграм. Зашли в канал ХАМАС и первое, что увидели, — видео: едет джип, в котором лежат два тела, террористы затаскивают туда Омера, бьют его, кричат, и дальше он едет вместе с ними — совершенно напуганный. 

— Только в одиннадцать утра мы поняли, что он похищен, — продолжает Идан. — Позже нашли видео, где наш друг сидит в какой-то бетонной комнате в одних трусах, со связанными руками и ногами. 

Идан говорит, что родители Омера не отходят от телефона. Никто из них не получает никакой информации и ничего не знает. Всё свое время родители тратят на попытки вернуть сына домой. 

— Последнее его сообщение было для мамы. В 07:50 он написал ей, что умирает от страха. 

«Если вы за палестинцев — вы должны быть против ХАМАС» 

На сцене перед Музеем искусств стоит мужчина с длинными вьющимися волосами. 

— Моя старшая сестра Ади похищена. Наш отец убит. Я хочу рассказать вам, что Ади любила петь.

Он рассказывает про свою семью из кибуца Беэри и стихийно созданный ансамбль. Он верит, что Ади вернётся и с ними споёт. До нападения террористов в Беэри жило около 1000 человек. Во время резни было убито по меньшей мере 130 жителей, включая женщин, детей и младенцев. Десятки людей, в том числе целые семьи, стали заложниками в секторе Газа.

Ади Шахам — дочь доктора Шошан Харан, которая основала некоммерческую организацию Fair Planet, поставляющую семена овощей мелким фермерам в Эфиопии и Танзании. Каждый год Шошан Харан проводила несколько недель в Африке. Её дочь Ади с мужем и двумя маленькими детьми, а также других родственников (всего — 10 человек) похитили из их дома в кибуце Беэри.  Авшалома, мужа Шошан, хамасовцы убили. В Fair Planet заявили, что потеряли связь с доктором Харан после нападения ХАМАС, но телефон её мужа отследили до Газы. Ему было 66 лет, Шошан — 67.

На сайте организации, которую основала женщина, появилась надпись: «Доктор Шошан Харан, основатель и президент Fair Planet, посвятила свою жизнь помощи африканским фермерам. Теперь пришло время помочь ей». 

Шакед, младшая дочь Шошан, тоже пришла на площадь. Она на поздних сроках беременности, но практически каждый вечер проводит тут. По её словам, так она чувствует, что делает хоть что-то, чтобы вернуть близких домой. 10 членов ее семьи, включая мать и сестру, пропали без вести. 

— Первые два дня я была разбита. На 30-й неделе беременности я очень переживала, что это повлияет на ребёнка. Я не могла есть, не могла спать. Просто плакала. Мой партнёр убеждал меня: «Есть вещи, которые ты всё ещё можешь сохранить в безопасности, например твой ребенок. Давай попробуем это сделать». Я всё время пытаюсь сказать себе: «То, что у меня в руках, я должна держать очень крепко». 

В день, когда на кибуц Беэри напали, Шакед и её брат писали родителям; те отвечали, что слышат стрельбу. В какой-то момент они ответили, что случилась беда и они очень их любят. 

По словам Шакед, возникает большая путаница, если люди говорят, что поддерживают палестинцев и не выступают против ХАМАС:

— Если вы за палестинцев, вы должны быть против ХАМАС: они держат палестинцев в заложниках, как и мою похищенную семью. Миру следует проснуться и понять, что это террористическая организация, которая не заботится о палестинцах и этого не скрывает. 

Ранее Питер Лернер, представитель Армии обороны Израиля, назвал происходящее «человеческой трагедией по обе стороны разделительного барьера»: «Это одна из причин, почему ХАМАС не должно быть. Из-за этой организации страдают все», — сказал он в интервью Би-Би-Си и обвинил боевиков группировки в том, что те прячутся за спинами палестинцев, намеренно располагая свои огневые точки, ракетные установки, командные пункты и склады вооружений в мечетях, жилых домах, больницах и школах, используя гражданское население как «живой щит», включая «запуски ракет от зданий ООН».

— Нас воспитали в духе сочувствия и большой обеспокоенности реальностью в секторе Газа, — продолжает Шакед. —  В кибуце [Беэри] были палестинские рабочие. Когда они больше не могли приходить из-за угрозы своей безопасности, кибуц продолжал посылать им деньги, чтобы помочь их семьям. Мы не чувствовали, что люди там были нашими врагами, но чувствуем, что ХАМАС — это враг. Мы знаем это уже много-много лет. Но мы пытались провести чёткую разницу между ними и гражданами Газы, — добавляет он. 

Нечто похожее этим утром говорил и Ховав:

— Те, кто организует пропалестинские демонстрации в Европе и других частях мира, называют себя либералами и борцами за свободу, но они оторваны от реальности и очень лицемерны. Нельзя говорить, что ты борец за свободу, и не замечать, что произошло 7 октября. На нас напали не солдаты или борцы за справедливость, а чудовища: они стреляли в стариков и детей, насиловали женщин и убивали младенцев. Невозможно верить в либеральное общество и свободу,  если не принимаешь во внимание этот очень-очень важный момент. Я хочу спросить людей на этих демонстрациях: что бы сделали вы и ваша страна, если бы это произошло с вами? 

Митинг 

10 ноября. Иерусалим, площадь перед Кнессетом. До Шабата — считаные часы. Перед зданием израильского парламента собираются сотни людей. У небольшой сцены они садятся в несколько рядов, многие остаются стоять. У них в руках израильские флаги и плакаты, обвиняющие израильского премьер-министра Биньямина Нетаньяху в бездействии. Некоторые пришедшие надели футболки с портретами заложников.  

Здесь же находится палаточный городок, который семьи погибших разбили вечером 8 ноября и уже несколько дней живут в нём, требуя отставки Нетаньяху. Перед палатками сидит женщина с плакатом. Ее зовут Яэль, и она потеряла в израильских войнах двух самых близких людей: её отец был убит во время войны Судного дня, когда ей было семь лет. Спустя 50 лет, защищая кибуц Кфар Аза, погиб её сын — солдат Армии обороны. 

— Мы здесь, чтобы сказать нашему правительству и премьер-министру: «Уходите». На них лежит вина за случившееся, — говорит она. 

Чуть поодаль сидит вместе с двумя дочерьми Александра Бен-Абба, 44-летняя художница: она плетёт круглый ковёр из белого кружева. Александра объясняет мне, что это символ времени, которое уходит. Накануне митинга группировка «Исламский джихад» опубликовала видео с двумя заложниками: 77-летней Ханой Кацир из кибуца Нир Оз и 13-летним Яковом. Художница, оказывается, лично знает Хану: эта женщина — мать её друга.

На сцену у здания Кнессета выходит женщина. Она рассказывает, что относит себя к «мизрахим» — так в Израиле называют «восточных евреев», выходцев из стран Ближнего Востока и Северной Африки.

— В нашей стране нет «мизрахим» первого и второго сорта, нет «мизрахим», которые делятся на одних и других, у нас нет «мизрахим», которые делятся на сефардов и ашкеназов, — достаточно. Мы все вместе здесь говорим это нашему премьер-министру с «Ролексом» на руке и, конечно же, арабскому населению: все мы восточные люди Израиля, мы здесь с любовью и миром вместе и мы все должны служить нашей стране. Многое поменялось после начала войны. У меня три ребёнка — все они на службе [в армии], и я сейчас нахожусь [здесь] на улице. Я прошу вас каждый день приходить сюда всем вместе — с транспарантами и флагами. И не бояться. Мы все стоим тут, чтобы сказать нашему премьер-министру: «Уходи!» 

Толпа аплодирует. Женщину сменяют двое мужчин. У одного из них гитара, вместе с собравшимися они поют «Шир ла-Шалом», или «Песню мира» — это популярная песня, ставшая гимном израильского движения за мир. На израильских демонстрациях вообще очень много поют.  

Среди тех, кто пришёл сегодня к Кнессету, есть молодые парни, девушки и люди старшего возраста. Подхожу к двум пожилым женщинам из толпы, сажусь рядом. Знакомимся: Эте — 77 лет, её подруге Шарон — 71 год.

— У меня есть друзья из кибуца Нир Оз, которые стали заложниками, — рассказывает Этя. — Многие из тех, кого я знала оттуда, погибли. Родственник мужа моей дочери убит в своём бомбоубежище в кибуце Беэри. Сейчас мы здесь, чтобы быть вместе с другими семьями, которые потеряли своих любимых в этой трагедии. И с теми, чьи близкие сейчас в Газе. 

Спрашиваю, почему она участвует сегодня в митинге.   

— Наше правительство — это shit, они преступники, — твердо отвечает женщина. — Простите, у меня недостаточно слов, чтобы выразить это. 

— Правительство создано премьер-министром Биньямином Нетаньяху, который обвиняется в серьёзных преступлениях (на данный момент против Нетаньяху возбуждено три уголовных дела о коррупции, однако сам он отрицает вину. — Ред.), — подхватывает Шарон. — Правительство состоит из людей с фашистскими и гомофобными взглядами и насаждает в стране диктатуру. Люди девять месяцев выходили на улицу и пытались сказать это, но они всё игнорируют. До трагедии министра безопасности предупреждали, что страна в опасности, но никто не слушал, а результат этого мы увидели 7 октября. 

Первую пресс-конференцию после начала войны Нетаньяху провёл 28 октября.  После этого в его аккаунте «X» (бывший «Твиттер». — Ред.) появилось опровержение сообщений о том, что премьер-министра предупреждали о готовящейся атаке. Нетаньяху заявил, что никогда не получал никаких предупреждений, и обвинил глав военной разведки и службы безопасности в неспособности предвидеть нападение 7 октября. После волны критики пост удалили. 

— Я считаю, что палестинцы —  заложники ХАМАС, террористической организации, чья цель — смерть и уничтожение Израиля и которая контролирует всё в секторе Газа, — продолжает Шарон. — Мы ничего не имеем против людей, которые не хотят нас убить, но цель ХАМАС — убивать нас всех, они учат этому детей с самого юного возраста. Пока мы не разрушим ХАМАС, никто не будет в безопасности. 

В это время один из активистов с рупором в руке обращается к полиции, которая стоит недалеко от заграждения. Он кричит в их сторону: 

— Вы же полиция, вы должны защищать граждан от преступников! А оказалось, что теперь вы защищаете преступника (премьер-министра. — Ред.) от народа. Серьезно? Ради этого вы просыпаетесь утром? Вы стоите здесь и своими телами защищаете тех, кому нет дела ни до кого из нас, тех, кто убьёт нас всех, если придётся, — для того чтобы война продолжалась бесконечно… Для того чтобы он и его жена могли и дальше беззаботно жить и развлекаться. <…> Во всех революциях в истории правители свергались лишь тогда, когда их охранники принимали сторону народа. Будьте смелыми! Оставьте свои посты! Вы не жалкие приспешники преступников, вы честные люди. Вы знаете, что делать!

Толпа скандирует «Увольняйся!»

Около трёх часов дня полиция снимает оцепление и предупреждает собравшихся, что сейчас через площадь поедут машины. Через час наступит Шабат — в это время жизнь в Иерусалиме замирает. Люди постепенно расходятся. Остаются только палатки, в которых живут семьи погибших израильтян. Они не собираются уходить, пока нынешний премьер не освободит своё кресло.