Федора Дунаевского русскоязычные зрители знают и помнят по киноролям и прежде всего, конечно же, в культовом фильме «Курьер», где он сыграл главную роль. А Федор тем временем записывает песни с командой музыкантов, пишет книгу и высказывает ну очень нестандартное мнение насчет жизни в России и в мире.

- Тебя знают как артиста, но ты же еще и музыкант. Поешь песни на итальянском и иврите, записываешь альбомы. Как в карантин вы с группой решали творческие вопросы?

- Концерты я вообще и так не собирался устраивать. Месяца два из-за карантина не могли кататься в студию в Воронеж, пытались по скайпу репетировать, но поняли, что это все бессмысленно. Без живого голоса и инструмента — ни о чем. Сейчас возобновили живые записи.

«Нигде в мире?». Актер фильма «Курьер» Федор Дунаевский о звонке Де Ниро, «одноразовом мальчике» Госкино, «совке» Израиля, мафии Италии, рисках в России и мракобесии, которого полно всегда и везде

- Мы с тобой несколько лет назад делали интервью, ты в нем рассказывал про свою книгу. Я знаю, ты к ней вернулся. Расскажи о ней.

- Ну, там мои истории, связанные с кино, с моей жизнью в Италии, Германии, Израиле, бывшей Югославии. И, знаешь, там не все вранье. Большая часть — это реальные мои истории. И — это парадокс — потому что они как раз выглядят, как вранье. А то, что выглядит завирально, потом как раз оказывается правдой. Но у меня вранья там буквально процентов на 10, может быть, 20. Например, про то, как я был на всяких кинофестивалях.

Это все, по сути, разновидность стендапа — истории, которые я рассказываю. А сейчас появилась возможность все это записать на бумажку и сама потребность в этом. Да и мне просто надоело все время рассказывать одно и то же. Так получается книга.

Федор Дунаевский/Фото Галина Соловьева/Личный архив

А истории…вот, например, фестивальная, с ММКФ 1989-го года. Роберт Де Ниро, член жюри, посмотрел фильм «Курьер», после чего позвонил мне и поговорил со мной. Сказал, что хотел дать мне приз за лучшую мужскую роль. А все представители Госкино вообще тогдашней нашей стороны сказали: «нет, у него нет образования» и вообще, мол, это такой «одноразовый мальчик», не надо этого всего. И они это предложение заблокировали своим авторитетом организаторов фестиваля.

- Это завиральная история?

- Нет, это абсолютная правда. Этого не случилось — то есть я ничего не получил, а фильм получил что-то типа спецприза или вроде того. Ну и Шахназарову дали бабок и какую-то кастрюльку железную типа кубка Формулы-1. Он скакал довольный до потолка — все это правда. А неправда — что потом я ездил по разным международным фестивалям, и меня, допустим, соблазнила Моника Белуччи в городе Карловы Вары.

Кадр из к/ф «Дорогая Елена Сергеевна"/Скриншот из Youtube/Сеть

То есть в реальную правду жизни я вставляю такие враки.

Кстати — и это опять правда — после этого мне домой на Юго-Западную позвонил Роберт Редфорд. Сказал, что ему обо мне рассказывал де Ниро. «Я действительно посмотрел какие-то куски из твоего фильма «Курьер» и мне так все понравилось, что я тебя готов взять в свою киношколу в Калифорнии. Приезжай, я сделаю тебе приглашение. Принеси свой паспорт в американское посольство культурному атташе». Это все правда, но поверить в это трудно. Но эти истории действительно со мной произошли.

И таких историй — реальных, но невероятных — полно. В ГДР, в Лейпциге, в местном студенческом общежитии появился чувак, который стучал в окошко. Искал русских. Ему сказали — «они на втором этаже». Он искал меня, пришел, сказал, что он муж какой-то моей знакомой Тани. И что он хочет уехать в ЮАР. Тогда был «железный занавес», и дело было в ГДР. Уехать из СССР в ГДР было огромной проблемой, из ГДР выехать куда бы то ни было вообще невозможно.

- А ты-то что делал в этом общежитии?

- Ну, я там жил у друзей — тогда было можно. Я выступал по воинским частям со своим фильмом, и таким образом зарабатывал. А еще занимался своими маленькими видами бизнеса. Играл на барабанах в университетском ансамбле, в котором играл мой московский одноклассник. Он сделал мне приглашение, я туда приехал, а у него квартира в Берлине. А учился он в Лейпциге, где в общежитии я с ним официально и поселился. В общем, чувак тот сказал, что хочет в ЮАР.

- А ты при чем?

- Не знаю! Но самое смешное то, что я, во-первых, не удивился. Не вызвал «скорую помощь», не сказал ему: «Ты пока тут постой, я сейчас вернусь с двумя дружинниками…» и не сдал его в «Штази» для дальнейшей транспортировки в наручниках в КГБ. Я сказал: «А, ЮАР? Нормально, почему бы и нет. Подумаю, чем смогу — помогу».

Во-вторых, смешно то, что он действительно перебрался в ЮАР. Он легально пересек границу (которой фактически и не было) с Чехословакией, откуда попал в Венгрию. Из Венгрии через горы тайными козлиными тропами пробрался в Австрию. Там в Вене пришел в посольство Южной Африканской республики (потому что в соцстранах посольства ЮАР не было), заполнил анкету на не знаю уж каком языке — у них официальный африкаанс, английский и голландский — указав свой московский адрес и телефон съемной квартиры, где жил со своей женой, той самой Танькой. И дальше аккуратно вернулся назад тем же способом. И сидел у телефона все это время.

Через полгода ему позвонили из посольства ЮАР в какой-то другой стране, по-моему, из Финляндии. И сказали, что готовы принять его на ПМЖ. Ему нужно было сделать какие-то прививки и заявиться с паспортом в посольство ЮАР в любой стране для получения визы.

- Почему именно ЮАР-то?

- Не знаю, хотелось человеку. И он ведь действительно уехал. На лыжах перешел границу с Норвегией из Мурманской области и благополучно добрался до какого-то города, где получил визу и улетел. Прожил в ЮАР счастливо 20 лет, сделал там карьеру, даже стал видным чиновником в министерстве туризма. Потом приехал сюда на побывку, напился пьяным и утонул в Десне, за 6 км от МКАДа. И это — чистая правда.

И в основном в книге у меня вот такие истории, которые мне надоело носить у себя в голове, и я их просто начитал на диктофон, а их записали. Из этого сложилась целая книжка — всякие истории, которые случались со мной или с какими-то близкими людьми вокруг меня.

- У тебя самого, у твоего окружения много историй, связанных с перемещениями по планете. Но взгляд твой на житье и заграницей, и здесь, отличается от каких бы то ни было привычных представлений. Люди либо ругают Россию и хвалят остальной мир, либо наоборот — вот, мол, везде плохо, а только у нас все хорошо и правильно.

- Это психология. Человеку же приятно думать, что раз он откуда-то уехал, то сделал это правильно, и там точно должно быть все плохо. Иначе получается, что, зря уехал, что ли? Не зря совершил этот геройский поступок, там рай, где он теперь.

- Ты несколько лет назад об этом говорил. А сейчас твое мнение не поменялось? Спустя эти несколько лет, глядя на все, что происходит в России сегодня?

- Тут есть две мои личные «проблемы». Во-первых, я не живу понятиями «хорошо-плохо». Я просто пытаюсь сначала понять, сформулировать факт — что и как происходит здесь и сейчас. Это, между прочим, 80% успеха — сформулировать это правильно. Как к этому относиться потом — это уже дело десятое. Во-вторых, другая моя «проблема» — что я живу на планете земля. Под небом, солнцем, луной и мне довольно давно все равно на все эти государственные понятия.

Я в 1990-м году стал гражданином Израиля, и меня лишили советского паспорта и гражданства. И с тех пор я свободный человек. Я жил в Италии, свободно ездил сюда. Жил в Израиле — ездил в Италию. То есть между Израилем, Италией и Москвой двигаюсь уже много лет. Поэтому в какой-то момент стало все равно, где я именно сейчас нахожусь. Потому что, если ты знаешь, что в любой момент можешь либо на поезде, либо на самолете отправиться куда угодно, картина мира уже иная. В той же Италии, например, у меня машина. Могу сесть и поехать в любую европейскую страну. В течение суток могу добраться до любой точки в Европе, поэтому я ее всю и объездил.

Это в Израиле ты живешь, как в консервной банке, потому что кругом — злые бяки, бабайки или море. И там начинается страшная клаустрофобия. Потому что, если у тебя вдруг нет возможности выезжать, это страшно. А местные партии и правительство очень любят закрывать гражданам выезд, запирать в Израиле.

- Как это?

- Запрет на выезд не русские придумали. Это сейчас тут так — неправильно припарковался, забыл оплатить штраф или пришла бумажка, которую тебе не показали, и потом в аэропорту мы видим, что кто-то рыдает на паспортном контроле. Это сейчас стало нормально здесь, а в Израиле это было с самого начала, в норме жизни. Сейчас современная Россия гораздо больше похожа на Израиль, чем сам Израиль похож на себя.

У меня в Израиле так было — я поначалу вдруг стал слышать какие-то отзвуки совдепа, которого уже давно нет. Едешь в маршрутке из Нетании в Тель-Авив. Маршрутка идет из Хайфы. И эти разговоры, которые ты слышишь… никто не знает, что я русский, казалось бы. Я носатый, у меня на лбу ничего не написано, говорю на иврите без акцента. И все равно к тебе обращаются. Сидишь, смотришь в окно и все равно слышишь, как другие между собой общаются, и понимаешь, что там больше совка, чем в самом совке. Там страшный, чудовищный совок — которого здесь уже нет.

- Например?

- Манера говорить, бытовое хамство, жлобство, панибратство. Причем, такое, южнорусское, помноженное на нечто ближневосточное. С запашком хумуса или амбы — это такой соус из манго, который на ближневосточных рынках добавляют во все, что можно.

Нетерпимость к чужому мнению опять же. Здесь ведь такого уже нет, не приветствуется. Это уже пережили. Знаешь, когда тебе продавщица начинает безапелляционно что-то втирать в магазине, хотя ты ее не спрашивал. «За шо вам этот бородинский хлеб?! Возьмите вот этот, наш!».

«У нас фамильярность уже не в ходу» — Федор Дунаевский/Фото Галина Соловьева/Личный архив

Смесь панибратства, амикошонства, фамильярности и все с такой приправой южной. Но зато юмор хороший!

Коротко говоря, просто это такой совок, которого здесь уже нет. Тут не принято уже так себя вести, как там себе вполне позволяют.

Еще отличие, конечно, в том, что в Израиле всегда были серьезные наказания за мордобой, всякое физическое насилие. И нельзя человека трогать. Можешь называть его как угодно, и он пойдет подавать на тебя в какие угодно суды, и вы будете потом сто лет судиться. Там вообще все очень любят судиться, и у всех по пять адвокатов, которые с утра до ночи судятся. А по морде — сразу тюрьма. И без разговоров.  Поэтому, когда один таксист другого на автомобиле стукнул, они вылезают из машины, становятся вплотную друг к другу и обзываются, плюются, но не дерутся. А только болтают без умолку.

- Но здесь же тоже чудачеств много. Вот мне недавно попалось в новостях про новую планируемую должность в школах — советника по политическому воспитанию или что-то такое. Типа натаскивать паству по политическим вопросам. Слышал? Что думаешь?

- Это тоже очень «израильская новость». Там всегда была должность кого-то типа «политрука», кого-то такого же по религии… как в царской России, когда был батюшка, преподававший Закон Божий. Правда, от него были освобождены немцы-протестанты, которых было в России, как ты понимаешь, 3−4 млн; мусульмане и иудеи.

В общем, я о том, что мракобесия полно всегда и везде. Когда люди здесь начинают истерически завывать, что «нигде в мире так не относятся к полит- и другим заключенным, как в России» — хочу сказать, что относятся, да еще как! Я это знаю и по своим друзьям, в тех же Италии или Израиле, где бывал многократно у знакомых в тюрьмах. Как только вообще слышишь вопли про «нигде в мире» — можешь сразу отключать звук. Потому что дальше будет неинтересно, и люди просто не знают, как и что происходит в мире. Я знаю, потому что я не туристом в этих странах был, а подолгу жил и работал, и не в среде эмигрантов, а в самом что ни на есть родном для местных формате. У меня в Италии была крупная компания с четырьмя филиалами. И еще два — в Германии. Я управлял ими всеми с 45 сотрудниками, которые ели у меня с рук шершавыми губами. Их семьи полностью зависели от того, с какой ноги я сегодня встал и как вообще настроен. И это и власть с одной стороны, и с другой — ответственность огромная. Так вот, там это тоже все — не кайф! 

Сотрудники в основном были итальянцами, в связи с чем у меня не было проблем с мафией, мэрией, администрацией — я же был работодателем. Я не был тем, кто брал, я был тем, кто давал. Меня все любили, пытались поддержать и, если надо, помочь.

- Что в Италии сильнее или страшнее — государство или мафия?

- Государство гораздо хуже мафии. Мафия это как раз приличные люди, у которых есть какие-то понятия. Государство — это скоты, у которых никаких понятий вообще нет, кроме как отжать, украсть, посадить и убить.

- Ну и не всех ли обществ и культур это свойство?

- Вот и я о том. Хотя, в каком-нибудь Сан-Марино, например, не так. Государство маленькое и оно само мафия. Нет противопоставления.

- А люди-то не мучаются?

- Им вообще в кайф. У них прям порядок и есть как раз. Даже квартирных краж нет. Где ты кошелек оставила, там его и заберешь. А сравни, к примеру, с Неаполем. Где ты идешь с сумочкой, а потом раз — и уже без нее.

- И что получается такая форма взаимодействия народа с властью — идеальная?

- Да просто это маленькое государство, как один город, где всего 7 районов. У них даже армии нет, только жандармерия из человек 200. А чтобы было равновесие, последние лет 300 у них два премьер-министра.

- Получается, что сила в раздробленности? Обычно же считалось, что чем государство больше и объединеннее, тем оно сильнее. А тут выходит, наоборот. Потому что за огромными пространствами и не уследить…

- В Европе самые богатые и успешные государства — самые маленькие. Лихтенштейн, Сан-Марино, Монако.

- В отношении нынешнего пандемического безумия что можешь сказать? Какая модель — шведская пофигистическая или сингапурская «из-под палки» — тебе кажется более разумной?

- Это классика манипулирования массовым сознанием и конечно же, это не имеет никакого отношения к маскам. Потому что, грубо говоря, волейбольная сетка от комаров не помогает. Как и трусы из нее же.

- Ли Куан Ю так построил с нуля современный Сингапур. Не уговорами и песнями под гитару, что «лыжи у печки стоят», он добился так называемого «сингапурского чуда». Там были реальные сроки, та самая «палка», как ты говоришь, публичная смертная казнь и так далее. У них прейскурант довольно длинный с наказаниями в отношении вороватого и нерадивого чиновника.

И теперь у них даже никто не плюется на улице — штрафные 500 долларов на дороге не валяются.

 А у шведов другое. Там гражданское общество, доверие и ответственность, поэтому и частное право на самостоятельные решения — носить или не носить маску, ходить на работу или из дома работать. Таких стран в мире немного. Швейцария, например, где прямая демократия. Там не правительство что-то решает, а каждый гражданин. Который получает по почте толстый конверт с вопросами, а в них нужно ответить, например, нужны ли дотации на кормление голубей на Женевском озере. Там тебе подробно поясняют, почему голубей нужно отдельно кормить. Потому что иначе всякие вот кормят их чем попало, а у них от этого несварение и понос. Давайте это обсудим!

И все обсуждают. Таких стран, где процент вменяемых людей велик — немного, повторю.

- А у нас какой процент?

- После советской власти уже очень низкий. На уровне Китая. Есть некая правящая верхушка и есть масса, которая тяпкой ковыряет землю. Мол, негласный договор: никто ни к кому не лезет, и в итоге эти две среды вообще не сообщаются, податей не собирает и ладно.

«Человеку это свойственно — чувствовать привязанность к своему"/Фото Галина Соловьева/Личный архив

- А налоги?!

- В России нет налогов, как в остальном мире. Это просто ложь. Или неграмотность. Налоги идут из нефтяных компаний, транспортных, от крупного иностранного бизнеса типа Coca-Cola или Philipp Morris, потому что они не могут не платить. Народ же платит очень низкие, копеечные налоги. Индивидуальный предприниматель платит 6%. Это смех и слезы. Я в Италии платил в том же статусе около 20%+НДС с любой сделки. Когда я создал ООО, то платил 74% налогов на прибыль. Плюс еще всякие налоги, зашитые в стоимость товаров и услуг. Поэтому давай сравним 74% и 6%.

В Италии финансовая инспекция приезжает к человеку не просто так, не только если по бумагам уже не показана прибыль. Нет, он приезжает и говорит: «Ну что ж, голубчик, прибыли-то мало! Давайте мы вам своего инспектора посадим, возьмем в ручное управление ваш бизнес». Тебе назначают за твою же зарплату внешнего инспектора. Это больно.

- Но в России люди, которые не ИП, и работают за копеечные зарплаты, должны с этих зарплат платить не 6%, а 13%. Не знаю, может, если прибыль того стоит, можно и 74% отдать?.. Или у меня романтизированные представления о прибылях на Западе?

- Ну представь: у меня здесь парк из 100 «Газелей», и там. И что? Там с прибыли 74%, а тут 6%.

В России я тоже занимался бизнесом. И здесь, если я не получаю за каждый вложенный рубль 30% прибыли, а лучше 40%, то я не берусь за это. Не открываю новое направление, например. А в Европе люди дерутся за 6% годовых. Они уже за эти проценты подумывают о том, чтобы продать почку, а за 10% — маму, жену и т.п…

Но здесь выше риски. Вообще, в целом, но, в основном, политические, связанные с тем, что вот ты что-то делаешь, а завтра тебя посадили, убили, зарезали в подъезде твоего партнера, который тебе должен был. С утра до вечера это происходит, так, что мы уже к этому привыкли. А там — ничего такого. Стабильность.

Я в своем банке в Италии не был 12 лет. Пришел — там те же мужики сидят. У нас зайди в свой Сбер — через три месяца там уже никого из сотрудников не будет.

В общем, резюмируя, скажу, что произошло взаимное перетекание, диффузия — между тем же Израилем и нами. Тоталитарными так же становятся США, весь Запад, капиталистический, самый что ни на есть загнивающий в своем капитализме. Настолько тоталитарный, что нам и не снилось. Италия — такая же, в основе которой не республика по прихоти Джузеппе Гарибальди, а Римская Империя. Когда еще здесь люди ели друг друга, там уже была история, система права и так далее. Тот же Уго Гроцци, который еще в 1467 году, можно сказать, прописал все бандитские понятия. Про то, у кого на что право, какое оно и когда. И сейчас при спекуляции этим ковидом в Европе людей лишили элементарных правил, прописанных еще тогда. Вот тебе и тоталитаризм. Право на свободу передвижения, свободу слова, собрания и так далее. Это все очень похоже на военную диктатуру, с тем лишь нюансом, что не ведутся военные действия. И то — мы досконально не знаем, ведутся они или нет (а это захват территории противника и подавление его живой силы с целью захвата территории и доступа к ресурсам). Очень скоро мы увидим результаты всего этого.

В том же Израиле уже по новому кругу локдаун, народ рыдает, потому что государство никак это не компенсирует. Люди берут деньги в банках, банки показывают минус. Я в это наигрался в свое время и сделал ноги. Когда вдруг приходят к тебе и говорят: «Возвращай долг. Да в десятикратном размере. Иначе выезд закроем». И все по программе — никаких прав у тебя уже нет.

То, что происходит здесь — это детский сад по сравнению с тем, каких высот все это достигло за рубежом. В том, как грабить и унижать свое собственное население. При этом Италия гораздо свободнее, все равно. Когда я там жил, я не чувствовал никакого участия — ни плохого, ни хорошего — государства в своей жизни. И никогда бы не увидел и не услышал его вообще. Оно вообще не вмешивается. Налоги платишь — и отлично. Мафию я не видел и не чувствовал ее горячего дыхания, т.к. создавал им рабочие места. Наоборот, они бы мне, скорее, помогли. Коммунисты мне не были нужны, как и я им. Я оказался как бы между всеми, договариваясь с ними и не чувствуя никакого давления.

«В любой момент могу представить, что я, например, не в Москве, а в Амстердаме"/Фото Галина Соловьева/Личный архив

Я уехал отсюда в 1990м году ментально — а физически в 1991м. Несколько месяцев я жил в Подмосковье, когда уже получил все документы на выезд, но не мог улететь, потому что в Израиле была война. И с 1990 по 2021 прошло больше тридцати лет, и мне уже настолько стало по барабану насчет того, как там и как здесь, тем более, что я не вижу, как на это можно повлиять. Я как был эмигрантом, так им и остался. Да, физически моя тушка сейчас здесь. Но я могу представить, что я сейчас в Амстердаме, и ничего не изменится.

Человеку это свойственно — чувствовать привязанность к своему, к земле. Физически. Посадить дерево, построить дом. Поглаживать их и вздыхать. Но у меня этого нет, потому что я уехал из СССР и приехал в другую страну. За то время, что меня здесь не было, без моего участия напороли очень много косяков. Причем, все. Меня никто не спрашивал. И что, мне сейчас разгребать это за кого-то? Оно мне надо?…

Так что… и там есть и плюсы, и минусы, и здесь — так же. У каждого человека в связи с его образом жизни и потребностями список плюсов и минусов разный. Но сказать, что где-то рай, а тут ад — или наоборот — вряд ли можно.