Несмотря на непрерывные репрессии против политических оппонентов Кремля, в России продолжают появляться гражданские структуры, которые открыто объявляют о своём стремлении добиться смены власти. Последним примером подобного вызова путинской системе стало учреждение общественно-политического движения «Европейский Петербург». В его состав вошли политики, муниципальные депутаты, гражданские активисты и журналисты, проживающие как в эмиграции, так и в самом Санкт-Петербурге.

Манифест нового движения начинается со слов: «Санкт-Петербург — это европейский город». В чём-то этот тезис перекликается с известным лозунгом украинской Революции достоинства: «Україна це Європа!» Учредители движения подчеркивают, что их «гражданское, интеллектуальное и нравственное неповиновение политике» Владимира Путина неразрывно связано с «геном европейской идентичности» Северной столицы. «Нельзя предоставить Путину шанс уничтожить историческое предназначение нашего города», — сказано в манифесте.

Своей целью инициаторы«Европейского Петербурга» считают создание широкой коалиции, которая сумеет победить на первых свободных демократических выборах после крушения нынешнего режима. При этих условиях город сможет вернуться на европейский путь развития. «Развязанная Путиным агрессивная, немотивированная война против Украины и её европейского выбора лишила Санкт-Петербург надежд на любую дальнейшую интеграцию в европейскую цивилизацию», — подчёркивают участники движения.

Одной из подписавших манифест стала известная в Санкт-Петербурге правозащитница, экс-депутат городского парламента Наталия Евдокимова. В интервью журналу «Спектр» Наталия Леонидовна обрисовала методы, которыми «Европейский Петербург» планирует добиться поставленных целей, и поделилась мнением о перспективах разделения России после потери Путиным власти.

Наталия Евдокимова. Фото с сайта СПЧ РФ

— Как вы с товарищами по движению планируете действовать в условиях жестоких репрессий против любой антивоенной и антипутинской инициативы?

— Слава Богу, большая часть моих товарищей (некоторые из них просто мои давнишние друзья) находятся за границей, поэтому давление на них, видимо, будет ограниченным. К тому же мы не призываем к смене строя силовым путём, только через выборы. Это предусмотренный Конституцией вариант смены режима. Мы ведём речь о смене концепции управления государством и смене власти.

Сейчас ещё не все принятые нами документы опубликованы. Они будут оглашаться постепенно. Цель движения не взять в руки оружие и уйти в партизаны. Мы займёмся разработкой нормативных и правовых актов, которые можно будет реализовать после новых выборов, вслед за сменой нынешней власти. 

В нашем манифесте нет вещей, которые бы противоречили основному закону РФ. Это очень важно. Ни под чем другим я бы не подписалась. В рамках Конституции мы, ещё имея хотя бы номинальную свободу слова, заявляем, чем нам не нравится существующая власть. И декларируем, чего хотим добиться. Если власть сможет найти в этом крамолу, то всё равно моя совесть будет чиста, как и совесть моих товарищей.

— Да, но сейчас в России люди получают тюремные сроки именно за несогласие с действующей властью. Вы не боитесь, что ваше движение уже привлекло внимание ФСБ или Центра «Э» и вам просто не дадут реализовывать ваши планы?

— Моим товарищам за рубежом они ничего не смогут сделать. Один из них уже иностранный агент. Остальные, думаю, недоступны нашим органам. Если говорить обо мне, то я не боюсь. Я в своей стране и имею право действовать так, как считаю нужным. Если им что-то не нравится и они захотят со мной разобраться, то ради Бога, пожалуйста, но всё должно быть доказательно. Без суда не обойтись, а там я буду защищаться в рамках действующей Конституции.

— В манифесте говорится, что «Европейский Петербург» — это «широкая общественно-политическая коалиция». Кого вы видите своими союзниками из политических партий, общественных движений, гражданских проектов?

— Понятно, что такие вещи нужно согласовывать с политическими движениями, которые в нашей стране организованы в партии. К сожалению, мы таких союзников пока не нашли. Партии, которые ныне заседают в Думе, единогласно голосуют за все дикие законы, которые сейчас российский парламент выбрасывает из своего чрева. Мне кажется, с ними говорить не о чем.

Есть партия «Яблоко». Я и часть учредителей «Европейского Петербурга» раньше в ней состояли. У меня там очень много друзей осталось. С какими-то идеями этой партии я согласна, с какими-то — не очень, но, когда мы встанем на ноги, что-то можно будет согласовывать. В «Яблоке» есть замечательные люди, такие, как Лев Шлосберг или Николай Рыбаков. Мы будем с ними сотрудничать. В этом я проблем не вижу.

— Учреждение вашего проевропейского движения совпало с очередными мерами по ужесточению для граждан России возможности попасть в ЕС. В первую очередь это касается запрета на въезд автомобилей с российскими номерами. Вам не кажется, что пока вы с товарищами пытаетесь открыть «окно в Европу» изнутри, снаружи его заколачивают досками?

— К сожалению, это так. Это делается из страха, в ситуации, когда наша страна ведёт агрессивную войну и грозится в случае чего применить атомную бомбу. При этом европейцы выплёскивают ребёнка вместе с грязной водой. Очевидно, что едут в Европу в основном люди, которым тоже не нравится то, что происходит в России. Они хотят что-то сделать для своей страны, а им чинят препятствия. Это на руку российской власти.

Мне кажется, европейцы погорячились и скоро начнётся какой-то откат. Есть просьбы от людей, которые живут сейчас за границей и создают свои оппозиционные демократические движения, пересмотреть эти нормы. Наше движение выступило с обращением к Европейской комиссии, в котором содержится призыв отменить рекомендации о запрете россиянам въезжать в ЕС на личных автомобилях.

— Из манифеста движения следует, что ваша цель — победа на первых демократических выборах. Вам не кажется, что в случае ухода Путина очень велика вероятность победы путинистов-реваншистов?

— Всё может быть в нашей любимой стране. Я живу по правилу: «Делай что должно, и будь что будет». Готовиться надо к худшему, а надеяться на лучшее. Ничего не делать в нынешней ситуации уже просто нет никаких сил.

Я сама уже наигралась в политику: три раза выбиралась депутатом Законодательного собрания Санкт-Петербурга и считаю, что сделала всё, что могла. Себя особо упрекать не в чем. Пора, наверное, всё подготовить и дать дорогу следующему поколению.

Ряд муниципальных депутатов — молодых, горячих, желающих изменить что-то в нашем городе и в стране — присоединились к нам. Я очень надеюсь, что для них в будущем появится возможность реализовать своим мечты.

Опасность реваншизма есть всегда. Кто предполагал в 90-х годах, что мы в такую историю вляпаемся? У нас были широко раскрыты глаза, и мы с воодушевлением строили или пытались строить демократическую Россию. Вот что получилось… Кстати, одним из наших проектов будет обсуждение и осмысление того пути, который мы прошли, начиная с горбачёвского времени, какие были сделаны ошибки.

— Про 1990-е годы и о том, что тогда пошло не так, сегодня часто вспоминают и политики, и эксперты.

— Необходимо очень хорошо отрефлексировать всё, что произошло. Я думаю, нам это удастся, потому что в нашем составе три историка-профессионала. Про себя могу сказать, что я ни разу не голосовала за ныне действующего президента. Уже тогда, в начале нулевых, я понимала, что нельзя выбирать главой государства человека, вышедшего из соответствующих органов, потому что он там и «остался». Каким бы он «хорошим» ни был и какие бы правильные слова ни говорил. Благодаря методам, которым его обучили в школе КГБ, ничего другого, видимо, из него не могло вырасти.

Это печальная история, которая говорит, что в будущем [в России] потребуется люстрация (ограничение в правах политической элиты, которая правила государством до смены власти. — Ред.), против которой я была категорически — на заре демократии начала 90-х. Видимо, оказалась неправа, потому что все страны, которые вышли из Варшавского блока и сейчас довольно успешны, начали с люстрации. Всегда есть вероятность реванша и того, что у тебя перехватят инициативу, но если ты ничего не будешь делать, то эта вероятность увеличится.

— Минимум один из учредителей «Европейского Петербурга», Максим Кузахметов, — сторонник того, чтобы отделить Петербург и окрестности от России при первой возможности. Он выступает за учреждение «свободной Ингрии». Как вы относитесь к этой идее?

— Я думаю, это нереалистичная идея. Более того, я её не поддерживаю. Перефразируя Ленина — «для того чтобы размежеваться, мы должны сначала решительно и определенно объединиться». Сперва необходимо понять: для чего ты хочешь разъединиться? Это ведь всегда боль. Рвутся отношения между людьми, семьями, родными, друзьями, социальными группами, общественными структурами, экономическими субъектами и так далее. Любое разделение не приводит к чему-то положительному, с моей точки зрения. Несколько человек у нас действительно мыслят по-иному. Они имеют на это право. У нас демократическое движение.

Максим Кузахметов. Фото из личного архива

Сейчас есть очень серьёзные национальные движения в разных республиках РФ, которые выступают за отделение своих регионов от страны. Я думаю, это связано по большей части с тем, что местные жители обижены российской властью. Они живут на границах, в отдалённых районах. До них цивилизация очень слабо доходит, на них очень мало внимания обращают из центра. Государство у нас превратилось из федеративного в унитарное, когда все решения принимаются сверху. Если Россию сделать по-настоящему федеративной республикой и дать больше полномочий её субъектам, то думаю, что развала не произойдёт.

Но сейчас о федерализме говорить не приходится. Возьмём губернаторов: мало того, что мы их «избираем» со множеством ограничений, так ещё у президента есть полномочия снять руководителя региона с должности из-за недоверия.  

Львиная доля денег сосредоточена в столице. Раньше была норма в Бюджетном кодексе, согласно которой не более 50% от консолидированного бюджета должно приходиться на федеральный бюджет. Сперва её бесконечно нарушали, а сейчас вообще убрали. Теперь более 60–70% средств находится в распоряжении федеральной власти. И сколько у нас сейчас регионов-доноров? 23 из 89. Остальные субъекты ходят с протянутой рукой и выпрашивают субвенции из федерального бюджета. Если каждый регион, включая национальные республики или округа, будет развиваться самостоятельно, возникнет совершенно другая ситуация.

Например, существует и не разваливается, хотя в совершенно иных условиях, Германия. Почему-то не разваливается такое государство, как Соединённые Штаты, состоящее из очень разных регионов. Если политика правильная, то у людей не будет мыслей об отделении своего края от страны.

Санкт-Петербург, Адмиралтейство. Альфред Гомерсаль Викерс (1810–1837). Париж, частная коллекция/Scanpix/Leta