Президент Украины Петр Порошенко, выступая в среду, 7 ноября, в Киеве на международной конференции «Уроки гибридного десятилетия: что надо знать для успешного движения вперед», приравнял Российскую православную церковь к российской армии.

«Разве это нормально, когда в Кремле собирается немедленно Совет безопасности России под руководством Путина с одним вопросом на повестке дня — как защитить Русскую православную церковь в Украине? Дорогие мои, вам здесь нечего делать. Нечего делать вашей церкви, нечего делать вашим вооруженным силам, нечего делать вашему вооружению. Домой, в Россию», — сказал Порошенко.

Судя по всему, Украинскую православную церковь Московского патриархата ждет раскол, ведь часть украинских иерархов, относящихся к Московскому патриархату подписались под просьбой дать автокефалию украинской церкви. 

Объединительный собор новой церкви планируют собрать в конце ноября. На нем епископы Украинской православной церкви Киевского патриархата (УПЦ (КП)), Украинской автокефальной православной церкви (УАПЦ) и примкнувшие к ним отдельные иерархи Украинской православной церкви Московского патриархата УПЦ (МП) должны выбрать предстоятеля новой Украинской поместной православной церкви и, собственно, объявить о ее создании. 

Самой большой интригой здесь является то, как после этого собора будет осуществляться переход православных приходов в новую украинскую православную церковь, и много ли приходов решат остаться в юрисдикции московского патриархата. Должна решиться и судьба трех православных Лавр — Святогорской, Киево-Печерской и Почаевской, — которые, кстати, находятся в государственной собственности и переданы УПЦ (МП) в пользование на правах аренды.

Об особенностях сосуществования разных православных церквей Украины и насколько трудным будет процесс создания новой поместной церкви «Спектр» смог поговорить со священником, служившим в украинских церквях как Московского, так и Киевского патриархатов — отцом Сергием (Дмитриевым). В настоящее время он возглавляет правление Eleos-Ukraine (платформы для социального служения при УПЦ Киевского патриархата), а еще он является военным капелланом и периодически выезжает и служит в «своей» 30-й механизированной бригаде ВСУ.

- Отец Сергий, здравствуйте, спасибо, что согласились поговорить с нами. С чего началось ваше служение?

- Рукополагался я в 1996 году в городе Сумы, в дьяконский сан, в июне месяце. В ноябре уже получил сан пресвитера. Первый мой храм был в селе Бобриково Сумской области, потом я зарегистрировал общину в городской черте Сум и построил с ней вместе храм. Вообще в Сумской области я основал три храма. Потом был переведен в Херсон, потом служил в Польше, некоторое время был в Крыму в Феодосии и потом опять вернулся в Херсон.

Отец Сергий, фото из его личного архива

-И все это время это был Московский патриархат?

-Да.

- Вам часто приходилось ездить в Москву?

-Да, в год там бывал раз пять -шесть. Хотя для меня там уже все равно была «заграница», но все же для нас, для Московского патриархата, Москва всегда была центром — там патриарх, там все находится. Иногда нас собирали — бывали съезды по социальной работе, молодежные встречи, различные научные чтения организовывались, куда со многих стран наезжали люди. Иногда по своей инициативе ездил, потому что именно там помощь находил какую-то для своего храма и так далее.

-Когда вы перешли в Киевский патриархат?

- В июле 2014 года.

-Каким был 2014 год для вас?

- Аннексия Крыма — это было началом настоящей конкретной войны с Российской Федерацией. Никаких тебе «ополченцев», части российской армии вышли на границы Херсонской области (Официальные власти РФ не признают использования действующих подразделений ВС РФ в боевых действиях на территории Украины, несмотря на многочисленные свидетельства и факты, собранные как российскими, так и украинскими журналистами и расследователями — прим. «Спектра»), внутри Крыма наши части были заблокированы. Наверное, тогда для меня, как для гражданина Украины, встал вопрос: «А будет ли вообще Украина? А что после Майдана будет дальше?». Президента нет, парламента частично нет, было такое время, когда с февраля по апрель в некоторых городах вообще власти не было. Понимаете, в некоторых городах по паре недель на улицах могло не быть полиции, вообще никого не было — непонятно было, а что будет дальше?

В храме мы на политические темы старались не высказываться, прихожане работали, приходили на службы… 

Я помню, что тогда, в марте 2014-го, прилетел из Москвы с какой-то встречи в Одессу, сажусь в машину, доезжаю до Николаева и слышу в новостях про Крым. А я только что был в Крыму, все там было так хорошо вроде…

 А тут новости передают такие и сразу вижу нашу военную технику, которая едет в ту сторону. И я за этой техникой поехал до самой линии блокпостов на административной границе с Крымом.

 Там встретил знакомых ребят с Самообороны, активистов с Майдана и начали все сразу помогать военным, понимая, что если сейчас не поднимать волну и не помогать военным, то у нас в Херсоне скоро будет такая же ситуация, как в Крыму. В Херсоне-то военных частей не было почти совсем! Там были две мелкие части под городом, а ближайшая в тот момент относительно мощная военная сила — это 79 бригада из Николаева (79-я отдельная десантно-штурмовая бригада ВСУ, — прим «Спектра»), который в то время, кстати, был довольно пророссийским городом. И мы как-то активизировались, собрали людей, ну и началась моя помощь армии. Я в общем-то всегда занимался социальным служением, и разница была небольшой.

-А ваше тогдашнее руководство как относилось к вашей деятельности?

-Мне многое позволяли делать, потому что проще было позволить, чем запретить. Плюс ко мне в храм ходили журналисты, писатели, врачи, гражданские активисты, деканы факультетов — я в местном университете социальное служение преподавал, с ректором и покойным, и потом новым был дружен. В Херсоне это все влиятельные люди были, так что прямо запретить мне ничего не могли. Все шло по принципу «делает и пусть делает».

С другой стороны, Херсон проукраинский город был, и, когда Майдан победил, епископ мне звонит: «Мы же тебе ничего не запрещали? У нас там Самооборона на священников наезжает — так поговори!» Было и так. Политика была такая, что иметь одного человека близкого к оппозиции хорошо, если с ним дружить, то со временем это может и помочь.

А в 2014 году помощи не было никакой от церкви, смотрели просто как на сумасшедшего, типа — зачем ты это делаешь? Потом начало давить общественное мнение, мне начали звонить журналисты, интервью брать и писать, что, мол, Московский патриархат у нас не весь такой, есть один священник на 12 тысяч, которого активные прихожане любят, общественность любит, военные любят… И я такой думаю, что быть такой ширмой и «белилом» для этих людей, которые делают все, чтобы Украине было хуже, нельзя.

-А почему не помогали — конформисты или идейные?

- В Херсонской области было больше конформистов, людей, которые на меня нападали, было не много, и все они были ниже рангом.

Я в день тогда проезжал 300 километров по области. Один журналист как-то провел со мной три дня — записывал, что мы делали. День выглядел так: в 7 утра богослужение. Журналист пишет: «Я выпил кофе, Отец пошел на службу, служба закончилась, и он дал задание общественной организации (мы работали с ВИЧ-инфицированными подростками). Дальше 150 км едем на границу с Крымом — первая воинская часть. Пообщались с военными, провели службу, раздали помощь и поехали к следующим. Так до 17−00. Последних военных проехали, и в Херсон. Там поговорили с замом мэра, передали все по людям, по потребностям и едем в Николаев. В Николаев попадаем в 23−00 как раз на разгон митинга, когда штурмовали облгосадминистрацию. Там пообщались с активистами и едем в Киев. В Киеве получаем гуманитарную помощь, посуду, приборы ночного видения для военных и едем назад к границе Крыма, где разгружаемся у военных. Там вдруг я думаю: «А когда я спал?». Бывало по двое суток не спал.

Но в Киеве заезжаем в Лавру и просим дать нам крестиков. Ну что Лавре жменька крестиков? А говорят: «А нема!». А кто помогает деньгами на карточку? Греко-католики, римо-католики, баптисты, киевский патриархат… Но не свои, понимаешь?! Не священники!

Или присылают мне священника из Киева, он был священником в президентском полку, такой отец Лука. Приезжает такой советский человек, которому все это не нравится, и попадает вместе со мной во всю вот эту среду — людей после Майдана, активистов, военных. Он молчит, терпит, он в шоке… Но приезжает в часть и сразу начинает строго распоряжаться — вот тут стол будет стоять, тут вот то, там то… Ко мне офицер подходит сразу: «Кого вы нам привезли? Он к людям подошел, спросил, как у них настроение, спросил у солдата, как дела у него?».

Я уже к тому времени месяц в этом варился, и мы не то что с военными, с людьми так жестко не общались. У меня не было такого уже, знаешь: люди стали в очередь, вот тут свечку поставили, вот тут крест поцеловали и пошли! Такого не было никогда.

Эта среда феодальная она уже не моя среда была, и я стал думать: «А что я делаю в этой церкви?»

-Вы ведь общаетесь со священниками с Херсона, у них что-то поменялось в Московском патриархате за эти четыре года?

-Да нет, все так же и осталось. Я вспоминаю это как страшный сон…. Если мы говорим о европейской модели церкви, то она вот в Киевском патриархате.

-В чем она заключается?

- В том, что ты сидишь у меня, потому что ты позвонил мне и попросил о встрече. А я предложил угостить тебя кофе, но ты вот отказался, взял с собой еду, кушаешь тут капусту и берешь у меня интервью. И я не говорю тебе: «Возьмите благословение!», не сижу с тобой с крестом в рясе и монотонно не отвечаю на вопросы по типу: «Чадо Дмитрий, вот вы знаете…».

Между нами нет барьера при том, что мы близко с тобой не знакомы. И, если ты пойдешь к другому священнику в соседний кабинет там будет то же самое. Ты реально пришел к себе домой, потому что это церковь — собрание людей! И ты гражданин этого государства, и все это для тебя! Церковь просто дает тебе духовные услуги, бесплатно и с доброй мыслью. Нельзя проповедовать божью любовь народу, который ты не любишь. Нельзя просто!

- А как вы будете объединяться в таком случае?

- Я не знаю, как мы будем объединяться. Я пришел в эту церковь, я в этой церкви чувствую себя комфортно, я себя чувствую со Христом, я помогаю людям и реально очень занят, занят 25 часов в сутки. И мне помогают заниматься тем, чем я хочу, есть понимание и всяческое содействие.

Отец Сергий, фото из его личного архива

- У вас нет сейчас прихода?

- Нет. Я занимаюсь социальным служением и служу у военных в своей бригаде. Я военный капеллан 30-й бригады. И любая моя инициатива поддерживается на всех уровнях, по всей Украине.

- Сколько сейчас военных капелланов в Московском патриархате?

- Я не знаю таких.

- Сколько в Киевском?

- Если не ошибаюсь, официально около 280, а всего около 600. Есть капелланы в резерве и те, которые в штате частей и получают там заработную плату. Те, кто в резерве, такие как я, приезжают в части, когда мы хотим, помогают штатным и заменяют их по необходимости. В каждой бригаде два штатных капеллана, есть они еще и в Национальной гвардии и в полиции. Капелланов не хватает. Есть капелланы и из греко-католиков, из баптистов, из других евангельских церквей.

-А кто решает, какой капеллан в подразделении должен быть?

- Солдаты пишут записки, священника какой конфессии они хотят видеть в подразделении, кто востребован, и командир смотрит на большинство и обращается в министерство обороны.

-Насколько я помню, до войны службу военных капелланов при Януковиче создавала УПЦ (МП)…

- Нет, все священники были с нашими батальонами в Ираке и Югославии — и Московского, и Киевского патриархата, и греко-католики. Просто большинство тогда было за Московским патриархатом. Например, на территории 79-й бригады в Николаеве был построен хороший православный храм, деревянный, красивый… Там служил священник Московского патриархата и, если не ошибаюсь, даже получал заработную плату в бригаде, военные всячески помогали храму. Но, когда началась война, он ни разу со своими ребятами не выехал ни на Донбасс, ни в сторону Крыма, никуда вообще, ни разу не помогал своим и вообще всячески старался в тот момент не работать с военными. Не знаю, как там дальше сложилось, но на момент 2014 года все очень обижались, что своего священника с ними нет, а чужие есть. И я не знаю сейчас, какого патриархата там теперь в части этот храм.

-А какие настроения сейчас среди священников Московского патриархата?

- В Херсоне из двух сотен священников я могу позвонить двоим-троим — это те, кто поднимут трубку. У них было на днях большое собрание. Они говорят: «Мы думали, что епископ что-то предложит, а он сказал, что мы будем строго держаться линии Москвы, поддерживать патриарха Кирилла и мы никуда двигаться не будем!». И никто из священников ни слова на собрании не сказал и ни одного вопроса не задал!

- А в Сумах? Чернигове?

- Не знаю. Я не веду мониторинг и не считаю нужным вообще этим заниматься. У меня есть четкая моя позиция. Моя позиция — я ушел в Украинскую церковь и это для меня церковь, той структуры для меня не существует, потому что я ее не считаю церковной, это, скажем так, политическая организация с религиозным подтекстом, пропагандирующая конкретно политику правительства Российской Федерации и Владимира Путина. Все, что ценит Европа, русское общество в лице своей церкви считает чем-то вроде мерзости. Что предлагает Европа? Она говорит, что в центре ценностей стоит человек, и это очень по-христиански, по-иудейски, по-мусульмански. 

Я не знаю, что в центре РПЦ. Я вижу только агрессию. Если подумать об этом, то там в центре русская империя, царь-батюшка, президент России, которому мы все должны покориться… Не знаю, что еще.

- Что такое «православный приход» в украинских реалиях?

-Это община, люди, которые собрались и построили храм. Обычно священник приходил куда-то и вокруг него собирались люди, чтобы построить храм. Если это город, а не село, то священник ходит по всему городу, просит и люди помогают. Юридически владельцем храма является община, громада.

- Насколько эти общины самостоятельны?

- Зависит от священника, как он строит свое поведение и что он позволяет. Часто, чем дальше храм строится и чем больше в нем появляется ценностей, тем больше священник заводит своих людей в управление религиозной громады. Это такое религиозное НГО, чтоб было понятнее тем, кто это будет читать.

Отец Сергий, фото из его личного архива

Люди в большей части Украины (на Западной Украине все же немножко другая ситуация) еще с советских времен перестали ощущать, что они собственники храма и всего, что в нем находится, а священник по существу тот, кто пришел и служит в нем. У нас нет такого, как в Европе, что священник каждые пять лет меняет место служения, у нас он приходит и при желании и детей своих и внуков сможет потом в этот храм завести.

- То есть, ждать массового перехода приходов Московского патриархата в новую Украинскую поместную церковь не стоит?

- Посмотрим, я не знаю, как будет. Для меня важно, что официальная церковь будет украинская, пускай здесь будет и русская церковь, но она не должна в таком случае звать себя «украинской». 

-У вас сохранились связи и общение с вашими первыми приходами в Сумах? Какие там настроения?

- Да, сохранились. В селе, где я начинал служить, настроения за украинскую церковь, а в том храме в Сумах, который я построил и уехал — там наоборот. Все еще зависит от епископа и священника, который все это людям объясняет. Наши люди очень доверяют своим духовным лидерам, духовникам. А духовники идут за епископом, такая сложившаяся традиция. 

Люди часто не знают историю своей страны. Люди часто не выезжают за пределы своей области, не путешествуют, живут в своем маленьком гетто. Я, когда преподавал в Херсонском государственном университете, у меня 80% студентов, подчеркиваю — 80%, не выезжали за пределы области! А 70%, до поступления в ВУЗ, никогда не бывали в областном центре. Какое у них может быть мировоззрение? Кого они будут слушать? Они будут слушать священника, учителя, врача и главу сельского совета. Ну и телевизор, конечно. Отсюда очень узкое мировоззрение.

-То есть никаких революций ждать не стоит, процесс перехода приходов из Московского патриархата в новую украинскую автокефальную церковь будет медленным, не массовым и растянутым во времени?

- Да. Так и будет.

-А Лавры?

- А Лавры, попомните мои слова, пусть не сразу, со временем, но окажутся в Украинской поместной православной церкви. Причем, сами перейдут. Без каких-либо нападений на храмы и противостояний — это чисто российская тема. Украинское общество ни на какое противостояние не настроено и участвовать в нем не будет.