Юлия Варшавская. Фото Татьяна Егорова

Юля Варшавская, главный редактор Forbes Woman и Forbes Life, попечитель футбольной школы GirlPower и инклюзивного фонда АНО БО «Журавлик»

Единственное, чему меня так и не смогла научить школа, так это не высовываться. Хотя «не высовывайся» было мантрой моих московских учителей и директора, которые, кажется, в словосочетании «средняя образовательная» слишком буквально относились к слову «средняя». В школе и правда все было каким-то средним и серым — и образование, и требования, и главное, пожелание к ученикам: будьте как все, не высовывайтесь. Вы что, не можете быть нормальными? 

Конечно же, я высовывалась — и получала за это от всех и сразу: от детей и учителей. Но, простите, ребята, я приехала к вам из Сибири, а у нас кто быстро не высунулся, тот быстро замерз. На одном из первых уроков в столичной школе я — отличница из лучшей в Алтайском крае гимназии — ответила на все вопросы о Москве, на которые не мог ответить никто из моих новых одноклассников. Радость от похвалы учителя была быстротечной — после урока меня, выскочку, немедленно прижали к стене и в назидание ударили головой об стену, порвав мое самое красивое платье. Не высовывайся, сказали же.

Мы приехали в Москву из Сибири в 1998 году за лучшей жизнью и моим блестящим будущим, потому что меня вырастили в семье, где такое будущее программировалось генетически и автоматически — мой дед был гениальный ученый, обе мои бабушки — местные легенды. Но то, что из дальних вьюжных зим кажется прыжком вперед, на деле иногда оказывается тягостным испытанием. Там, где я должна была взлететь, оказалось суровое и серое Кунцево конца 90-х, где мне доходчиво сказали не высовываться. Мама до сих пор вспоминает, как я пряталась по утрам за кроватью и говорила, что лучше сломаю обе ноги и руки, чем пойду «в эту Москву». Я была пришельцем, тощей девочкой из провинции, при этом все мои достижения и бенефиты остались там, где, по мнению моих одноклассников, медведи ходили по улицам. (Кто бы знал, что спустя 25 лет я снова окажусь в этой точке).

Иллюстрация Екатерина Трушина/SpektrPress

Но, как поет моя любимая группа СБПЧ, «я никогда не хотел быть нормальным, я хотел быть собой». Поэтому на выпускном, директор, в кабинете которой я не раз была заподозрена в наличии собственного мнения, на прощание сказала моим родителям: «Ничего, она у вас усидчивая и терпеливая, все свое в жизни высидит». Это была обидная ложь от человека, которому так и не удалось сломать мою волю.

Говорят, в эти 11 лет мы проходим «школу жизни», что же — все уроки мне пригодились, особенно те, которые я плохо выучила. Когда моему сыну диагностировали аутизм, я вычеркнула из своего словаря термины «норма», «обычный» и «среднестатистический» раз и навсегда, потому что-либо ты на их стороне, либо на стороне своего ребенка. Я выяснила, что моя школа не была уникальной — любая система слишком ленива и труслива, чтобы выходить за границы нормы. Как только система видит что-то, что выходит за рамки среднестатистической единицы, она ломается, виснет и сопротивляется. Система понимает только крайности: вы больной или нормальный, отвечайте. Поэтому я снова годами боролась. Только теперь мне пришлось высовываться за нас двоих.

Спустя еще энное количество лет, высунувшись достаточно, чтобы устроить ребенка в отличную школу, а заодно с 29 лет начать руководить Forbes Woman, я узнала, что совсем не уникальна: «сидеть тихо и не высовываться» — парадигма, в которой столетиями учили жить миллионы девочек, чтобы они добивались успеха. Под успехом патриархальное общество, конечно, подразумевает удачное замужество — и, если ты усидчивая и терпеливая, можно найти свое место, не высовываясь из-за мужа. Впрочем, те, кто жил в России, знают, что в этой сфере мы давно преодолели гендерные стереотипы: не высовываться — универсальный, бесполый, но полезный совет для всех, кто хотел бы добиться успеха. Или хотя бы выжить. То есть, если ты русская женщина, не могла бы ты, пожалуйста, вытаскивать коня из горящей избы молча.

Иллюстрация Екатерина Трушина/SpektrPress

Пришлось высунуться и бороться с системой. Победить не удалось, зато теперь есть красивая строчка в CV: уникальный опыт построения феминизма в тоталитарном государстве.

В последние два месяца, а уже столько я живу в Латвии, мне стал часто сниться первый мой день в моей московской школе: вот я стою перед новым классом — тощая девчонка из Сибири, обнулив за 4 часа перелета все, что составляло мою ценность дома.  Просыпаюсь среди ночи и иду смотреть на сына: теперь он оказался на моем месте, а я — на месте моих родителей. Я тоже, если отбросить всю боль и геополитику, поехала за его будущим — мне казалось, что там, где мы слышали так много красивых слов о толерантности, система видит все удивительное многообразие человека и не против, если он тут или там высовывается.

Это оказалось, конечно, во многом иллюзией: любая система слишком ленива и труслива, чтобы принимать тех, кто выходит за границы нормы. Но теперь я знаю, как ее взламывать, и не боюсь.

Кроме того, попадая в новое пространство жизни, даже если ты не ребенок с аутизмом, ты априори не можешь быть «нормальным». Ты пришелец с обнуленными бенефитами, которого система не распознает, потому что думает, что на твоей родине медведи ходят прямо по улицам. И первый раз это кажется катастрофой, тебе страшно и хочется сломать руки и ноги, лишь бы не выходить на улицу (психологи говорят, что эмиграция по уровню стресса равна потере близкого человека или как если у тебя сгорел дом).

Все так, но в этот момент я вспоминаю, что в тот день, когда я высунулась на уроке и получила за это по голове, случилась еще одна вещь.

Иллюстрация Екатерина Трушина/SpektrPress

После того, как я вырвалась из рук одноклассников, поправила оборванное платье и села обратно за парту, думая, что никогда не найду друзей и себя в этом страшном сером городе нормальных людей, передо мной вдруг появилась девочка Вика. Она протянула руку и сказала: давай дружить. Мы были друзьями много лет, и, если бы не она, я бы не пережила абьюз одноклассников. Потом, когда я переехала в Лондон, мне протянула руку девочка Наташа — и я нашла работу и друзей в Британии. Когда у Давида обнаружился РАС, руки мне протянула девочка Оля. А когда я пришла в Forbes и пряталась от ужаса за огромный экран рабочего компьютера, мне протянула руку девочка Настя, и я стала с ее помощью частью деловой редакции. И я могу перечислять эти имена бесконечно. Потому что если не ломать себе руки, то всегда найдется, кому их протянуть. И вместе высовываться, быть собой и взламывать любую систему, в любом месте.