Сегодняшний день отметился новым витком укрепления ФСБ РФ: массовые кадровые перестановки, подписанные Владимиром Путиным, открыли дверь в исполнительную власть новой группе офицеров. Новый глава Федеральной таможенной службы, губернаторы Ярославской и Калининградской областей — все трое генералы. Двое представляют ФСБ, один — МВД (однако, должность в полиции он получил по чекистской линии — речь о новом губернаторе Ярославской области Дмитрии Миронове).

* * *

В 2004 году я был студентом третьего курса и политическим активистом. Вместе с моими друзьями мы тогда провели весьма радикальную акцию протеста: пришли к главному зданию ФСБ на Лубянке, развернули плакат и забросали краской барельеф Юрия Андропова.

Почему мы тогда выбрали объектом символической атаки именно мемориальную доску бывшего главы КГБ?

Акция у здания ФСБ. Фото предоставлено Ильей Яшиным

Все просто: восстановление профиля Андропова было едва ли первым решением Путина на посту президента, и оно отражало суть его будущей политики — создание в России государства, где спецслужбы контролируют все его институты и само общество. Идеологом именно такого государства был в свое время Андропов.

* * *

12 лет назад мы были совсем юными, но основной тренд развития страны при Путине, кажется, угадали абсолютно верно. За годы правления нынешнего президента ФСБ превратилась в едва ли не основной политический институт Российской Федерации.

Бюджетное финансирование ФСБ при Путине увеличено в несколько раз, причем возможностей контролировать расходование этих средств нет ни у общества, ни у парламента, ни у кого бы то ни было. Офицеры ФСБ заняли ключевые должности в органах власти. Удостоверения «конторы» хранят глава Администрации президента, председатель Государственной Думы, министры правительства, и многие другие чиновники.

С каждым годом роль спецслужб растет. Причем в последние месяцы усиление ФСБ началось еще активнее. Госбезопасность атаковала конкурентов в структуре власти, и полетели головы высокопоставленных генералов Следственного комитета РФ. Отказавшиеся проявлять лояльность руководители вроде сахалинского губернатора Хорошавина, окружение которого пыталось снять местного начальника УФСБ, сменили кресла на койку в тюремных камерах. Не удержался в своем кресле под давлением ФСБ и старый друг Путина, теперь уже бывший глава федеральной таможни Андрей Бельянинов, которого благодаря давним отношениям с Путиным часто называли «непотопляемым».

На смену ему пришел другой выходец из КГБ Владимир Булавин.

* * *

У этого специфического процесса есть две особенности.

С одной стороны, мы имеем дело с классическим кризисом государственного управления. У Путина катастрофически низкий уровень кадрового резерва и практически отсутствует скамейка запасных.

Сам президент наверняка с такой постановкой вопроса не согласится. Аргумент у него очевидный: я же, мол, отлично справляюсь с управлением страной (понятно, что он так и думает), а значит и мои коллеги из ФСБ, призванные во власть, справятся на своих участках работы. Собственно, он и заявил это через своего пресс-секретаря.

Однако на практике офицеры спецслужб очень редко подходят для гражданской работы, где необходимо созидание. Ведь их главный навык — профессиональная паранойя, недоверие и постоянное выявление «неблагонадежных элементов». Спецслужбы умеют создавать атмосферу страха, когда каждый чиновник трясется и боится допустить ошибку.

Возможно, это приемлемо в условиях чрезвычайщины или военной мобилизации. Но для динамичного и поступательного развития страны в постиндустриальную эпоху атмосфера страха противопоказана. Успешно управлять регионом — значит поощрять развитие бизнеса, снимать административные барьеры, обеспечивать экономических рост и укреплять систему социального обеспечения. Человек, всю жизнь прослуживший в госбезопасности, по определению некомпетентен в таких вопросах.

Владимир Путин проводит заседание Совбеза РФ. Фото AP/Scanpix

С другой стороны, такая кадровая политика главы государства свидетельствует о том, что президент попросту опасается завтрашнего дня. На фоне исчерпания национальных резервов, растущего экономического кризиса и туманных прогнозов Путин явно ищет точку опоры, которая позволит ему удержаться у власти в случае появления рисков — как внутри системы, так и извне.

В такой ситуации почти каждый авторитарный руководитель делает ставку на спецслужбы (особенно если он сам в них служил) и личных друзей, которым доверяет значительный силовой ресурс (как в случае с генералом Виктором Золотовым, бывшим телохранителем Путина, получившим в свое распоряжение многочисленную Росгвардию.

* * *

Кто-то скажет: вам не угодишь, господа либералы. Сами же требуете бороться с коррупцией — вот Путин и борется. ФСБ пересажала за последние месяцы множество коррупционеров, включая губернаторов, мэров и прочих чиновников. Чем вы недовольны?

Проблема, однако, глубже.

Для того, чтобы искоренить коррупцию в государстве, недостаточно время от времени сажать проворовавшихся чиновников. Главное — изменить административную систему таким образом, чтобы власть стала подконтрольна обществу.

Борьбу с коррупцией надо начинать не с усиления ФСБ, которая в результате сама станет самым масштабным и неуправляемым источником коррупции. Борьбу эту надо начинать с выстраивания и усиления механизмов гражданского контроля и прозрачности власти. Первый шаг — ратификация 20 статьи Конвенции ООН по противодействию коррупции. Потом — принятие закона о парламентских расследованиях. Далее — независимый аудит бюджетов силовых структур, повышение роли общественных организаций и прессы.

Пока этого не случится, борьба с коррупцией так и останется на практике дракой у бюджетной кормушки, где более опасные и крупные хищники сжирают менее зубастых и сильных.

Пока в этой драке хищников побеждает ФСБ. Но ничего хорошего российскому обществу это не сулит.