Ну вот этот обмен и состоялся. Обмен, которого все ждали, но в который до конца, на все сто процентов, до последнего момента не мог поверить, наверное, все же никто. 

Надежда Савченко дома. Россияне Александров и Ерофеев тоже. 

Савченко встречала вся страна. Как героя. Александрова с Ерофеевым — лишь несколько допущенных телекамер и жены. 

Надежда Савченко сегодня и в ближайшие дни — тема номер один в информационном пространстве Украины, да, пожалуй, и всего мира.

Про Александрова и Ерофеева было лишь несколько сюжетов на задворках выпусков мировых новостей. Внимание им уделили, пожалуй, только на государственном российском ТВ.

За Савченко бился весь мир, к ней приезжали ее мама и сестра Вера, консулы, президент ее страны постоянно говорил, что делает все возможное для ее освобождения, ее адвокат Илья Новиков — настоящий герой этого процесса — сделал больше, чем все возможное, находясь в заключении она стала народным депутатом, депутатом Европарламента и символом украинского сопротивления.

К Александрову с Ерофеевым не приезжал никто, кроме корреспондента «Новой Газеты» Павла Каныгина. Родина от них отреклась, армия от них отреклась, царь от них отрекся, жены от них отреклись и даже родители молчали — никто не подтвердил признания Александрова и Ерофеева в том, что они являются действующими военнослужащими.

Вот этого, к слову, я представить себе не могу. Казалось бы, живя в путинизме, к путинизму надо бы уже и привыкнуть, но вот этот факт — что жены отказываются от собственных мужей, а родители замолкают — меня каждый раз приводит в ужас. 

Савченко вела себя в заточении как герой, крутя систему на среднем пальце. Ерофеев и Александров — бойцы спецназа ГРУ, элита армии — сдали всех и вся с потрохами в первый же день, отреклись сами же от себя тоже, виляли и меняли показания.

Савченко возвращается героем, Ерофеев и Александров — полусекретными никем. 

Для них все закончилось.

Для Надежды же все только начинается. 

Надежда Савченко с матерью (в центре), сестрой (слева) и президентом Украины Петром Порошенко (справа). Фото Sputnik/Scanpix

Впереди политика, работа в Раде, может быть и в Европарламенте, узнавание новых реалий, неприятные открытия, работа на изменение страны.

Впереди ее ждет и возведение на постамент, и низвержение с постамента, канонизация и моление, как на мессию, и последующее затем неизбежное разочарование и поливание грязью — причем в первую очередь от самых наиболее ярых нынешних фанатов — припоминание старых ошибок и не прощение ни одной новой, которых Надежда, как человек прямой, резкий и не сдерживающий себя ни в словах, ни в поступках, конечно же, наделает.

Надежда Савченко. Фото Sputnik/Scanpix

На мой взгляд, для украинского общества в вопросе Савченко теперь вообще начинается один из самых трудных периодов — деканонизация. Потому что живой человек никогда не будет соответствовать придуманному ему обществом образу, а это для многих очень болезненно и тяжело. А кем-то воспринимается даже как предательство. И, судя по характеру Надежды — прямому, резкому, не привыкшему сдерживать себя ни в словах, ни в поступках — она этот процесс только ускорит. 

Так что, Надежда, держись: как теперь тебя начнут «полоскать» — не полоскали даже на судилище в Донецке. Неделя эйфории, а потом потихоньку начнут припоминать все, каждую мелочь, каждое слово. Да и на каждое новое слово будет поток «карамели».

Люди вообще умеют создавать себе кумиров, а потом ниспровергать их. 

надежда Савченко в аэропорту «Борисполь». Фото Reuters/Scanpix

Что дальше? Повлияет ли этот обмен на положение остальных пленных и взятых в заложники Россией украинцев и можно ли его считать проторением дорожки для обмена других? 

Не думаю. Переговорный и обменный вес Савченко был настолько гигантским, что решение по ней, безусловно, принимал один человек. И менял он её не столько на Ерофеева с Александровым — «стоимость» коих, конечно, несопоставимая — сколько на какие-то свои преференции: возможно, улучшение имиджа, возможно, надежду на потепление отношений с Западом, возможно, ублажение своих комплексов цезаря и мании величия (благоволю с барского плеча, отпускайте…).

В любом случае этот обмен стоит особняком и на положение дел в целом не повлияет. По всем остальным отдельным случаям будут вестись также отдельные переговоры и за каждого будет назначаться отдельная персональная цена, и если она Россию устроит — будет обмен. Не устроит — будут продолжать сидеть.

Владимир Путин обращается к Федеральному собранию, 3 декабря 2015 года. Фото Reuters/Scanpix

Никак он не повлияет и на Минские договоренности, надежда на что уже высказывается. Все по той же причине: Савченко — случай отдельный.

Обмен обменом, а война продолжится.

Так что никакого «потепления отношений между Украиной и Россией» ожидать не стоит и никаким знаком улучшения произошедшее не является. Эшелоны с боеприпасами и топливом все так же будут идти из России на Донбасс, война будет все так же продолжаться, а промзону Авдеевки будут все так же долбить из минометов. 

Выпущен взятый в заложники человек — а Савченко, повторюсь, была не подсудимая, конечно же, а похищенная, взятая в заложники целым государством — и это очень радостная новость. Но я бы не стал экстраполировать её на все остальные аспекты этой войны. 

Олег Сенцов (слева) и Александр Кольченко. Фото Reuters/Scanpix

Один человек на свободе. Но остались еще Сенцов, Кольченко и Афанасьев. Остались восемнадцать похищенных в Крыму крымских татар. Остались Николай Карпюк и Станислав Клых — и это самое страшное, что происходит сейчас с заложниками, эти люди попали действительно в ад. Остались пленные в ДНР и ЛНР. 

Так что о каком-либо сдвиге в отношениях можно будет говорить лишь после того, как будет вытащен последний из них. 

Ну, а Надежду, ее маму, ее сестру Веру, адвокатов, Украину в целом и вообще всех неравнодушных людей по всему миру, поддерживавших, писавших, требовавших, выходивших на пикеты, стоявших с плакатами, сидевших за эти плакаты в кутузках,  я, безусловно, поздравляю с этим замечательным событием. Победа!