На свалку истории. За что уволили чиновника, отвечавшего за провальную «мусорную реформу», и есть ли у отрасли шансы справиться без него?
12:40, 24.11.2020
Протесты против мусорного полигона «Ядрово» в Волоколамске, апрель 2018 г. Фото: Artyom Geodakyan / TASS / Scanpix / Leta
В 2019−2020 годах российский Гринпис предпринял экспедицию, целью которой стало проверить степень загрязнения пластиковым мусором объектов всемирного наследия ЮНЕСКО, расположенных в нашей стране. Для этого экологи посетили побережье Байкала, Куршской косы в Прибалтике, а также особо охраняемые природные территории побережья Ладожского озера на территории Нижне-Свирского государственного заповедника. Результат шокировал: загрязнение было обнаружено на всех 24 участках, выбранных для мониторинга.
В то время как в России процент повторного использования, то есть переработки отходов, до сих пор составляет лишь порядка 4−5%, в таких странах как Германия доля мусора, возвращаемого в полезный оборот, достигает 66% (в Швеции это показатель несколько ниже — почти 49%, во Франции — чуть менее 42%).
Более 90% процентов твердых отходов (40% из них органические, 35% — бумага, 6% — пластик) в России отправляются на огромные свалки, окружающие крупные мегаполисы и больше похожие на самостоятельные мусорные города-спутники. Так, по данным ТАСС, ежегодно на свалках одной лишь Московской области складируется порядка 8 миллионов тонн мусора, то есть почти 14%, от всего объема отходов страны.
Попытка разгрузить подмосковные свалки, места на которых становится все меньше, и отправить столичный мусор в провинцию закончилась бунтом. Рост самих свалок в прошлом уже становился причиной социального напряжения, логичным ответом на «мусорный» вызов должна была стать реформа отрасли.
На прошедшей неделе правительство сменило одного из ключевых чиновников, ответственных за ее проведение. В конце октября по следам доклада Счетной палаты был уволен руководитель Российского экологического оператора (РЭО) Илья Гудков. На прошлой неделе на его место назначили Дениса Буцаева. Формально такая отставка равнозначна признанию провала реформы. Что теперь ждет отрасль, почему в России так и не появилась инфраструктура для переработки мусора и как сложится в будущем судьба российских свалок, разбирался «Спектр».
Большие планы
Формально, мусорная реформа, целью которой было сократить количество свалок (полигонов захоронения твердых отходов) и начать переход к переработке и раздельному сбору мусора, стартовала в нашей стране еще в 2014 году. Именно тогда в ключевой профильный закон «Об отходах производства и потребления» (89-ФЗ), были внесены поправки, призванные навести порядок в этой проблемной области.
Впрочем, вступление их в силу, по просьбе регионов, пришлось перенести аж на пять лет. Заработать новая система обращения с отходами должна была де-факто лишь с января 2019 года.
Реформа предполагала, помимо прочего, передать контроль над ранее стихийном рынком утилизации отходов пулу региональных операторов, отбираемых по конкурсу, а сами регионы обязались создать территориальные схемы обращения мусора, то есть подсчитать, где и сколько отходов производится в регионе и каковы у субъекта имеются мощности для их переработки, а также региональные программы, призванные стимулировать строительство объектов, предназначенных для обработки, утилизации, обезвреживания и захоронения отходов.
Все это должно было сократить объем захоронения отходов под открытом небом, создать в регионах инфраструктуру для раздельного сбора и сортировки мусора — только такой мусор подлежит дальнейшей переработке — и увеличить число перерабатывающих предприятий.
Именно под «мусорную реформу» в национальный проект «Экология» оказались заложены суммы на создание перерабатывающей инфраструктуры. К 2024 году Минприроды планировало создать порядка 200 современных объектов для сортировки, обработки и утилизации отходов. А в проект «Чистая страна» добавили нормативы по ликвидации «объектов накопленного вреда окружающей среде».
Но в мае этого года, на излете весеннего пика пандемии, Счетная палата выпустила доклад, основной смысл которого можно свести к короткому диагнозу: «мусорная реформа провалена полностью».
Завод по переработке мусора в Приморье. Фото Yuri Smityuk/TASS/Scanpix/Leta
Печальный итог
Как сообщается в документе, в 32 регионах мощности свалок-полигонов будут исчерпаны до 2024 года, то есть совсем скоро мусор там вывозить станет физически некуда. В 17 из них мусорный кризис неминуемо грянет уже в течение ближайших двух лет, а необходимая высокотехнологичная инфраструктура обработки и утилизации так и не создана.
Учитывая, что «возможностей создать новые полигоны у большинства регионов просто нет», хроническое недофинансирование программ, связанное с неудачным тарифным регулированием и плохой собираемостью профильных платежей, а также неторопливость чиновников привели к тому, что уже фактически исчерпанными, по состоянию на 1 января 2019 года, оказались мощности в Магаданской области, Республике Бурятия, Забайкальском крае, Еврейской автономной области, а также Краснодарском крае.
Большинство экологов и экспертов, с которыми удалось пообщаться «Спектру», в целом согласны с алармистским тоном доклада Счетной Палаты. Интерес к нему в последние дни спровоцировали сразу два события, случившихся практически одновременно: уголовное дело и судебные санкции в адрес автора доклада, бывшего министра строительства и ЖКХ Михаила Меня, и уже упомянутая отставка главы РЭО.
И если по первому пункту связь весьма не очевидна и может иметь гипотетический характер, то второе событие к провалу реформ имеет непосредственное отношение. Анализ 67 «мусорных» региональных программ показал, что только 39 регионов предусмотрели в них мероприятия по внедрению раздельного сбора отходов, значится в документе. По данным русского Гринписа, к 2019 году из 147 миллионов жителей России доступ к инфраструктуре раздельного сбора имели лишь 18,5%, проживающих в крупных городах. РЭО должен был координировать процесс, но не справился. По соответствующему президентскому указу обеспечивать методическое сопровождение реформы, в том числе создать федеральную схему обращения с твердыми коммунальными отходами и организовать финансовую поддержку инвестиционных проектов должен был именно «Российский экологический оператор».
Впрочем, это совсем не значит, что при новом главе (он, к слову, в прошлом уже занимал этот пост) организация все-таки сумеет выполнить функции, возложенные на нее главой государства, убеждены эксперты, а причина провала важнейшей реформы — системная.
Деньги в ловушке
«Реформа провалилась сразу по нескольким причинам, и первая из них: необоснованность многих целевых показателей, заложенных в ней», — считает глава экологического движения «РазДельный сбор» Екатерина Шалунова. Во многом весьма разумный проект похоронила именно непроработанность его деталей, убеждена эксперт.
«Цифры и показатели, заложенные в программах, оказались изначально весьма завышены», — утверждает она. И подчеркивает: «Когда их вносили в документы, реальной ситуации с переработкой и утилизацией никто не знал. Никому просто в голову даже не пришло их сперва изучить, а уже потом составлять план».
Отдельный пункт — финансирование инновационного строительства, эта проблема подчеркивается в докладе Меня. Несмотря на то, что национальным проектом «Экология» в строительство инфраструктуры предполагалось инвестировать средства экологического сбора, по факту чиновники забыли прописать, каким образом переработчик может получать причитающиеся ему на модернизацию суммы.
«Как предприниматель или предприятие может истребовать деньги экологического сбора, куда подать заявку, на каком основании они будут ему выделяться — всего этого в законе не оказалось, и в итоге даже те, что удалось собрать, растворились где-то в консолидированном бюджете, а, стало быть, и построено на них ничего не было», — говорит Шалунова.
Свою роль, по ее мнению, сыграл и отказ от использования в должных объемах системы так называемой «расширенной ответственности производителя», предполагающей взимание платы с изготовителей товаров за утилизацию их продуктов и упаковки, в которых они поставляются.
«Сейчас такие сборы, по той номенклатуре товаров, где они установлены, редко превышают 20%, найти деньги на реформу можно было, обязав производителей самостоятельно создавать инфраструктуру для утилизации либо оплачивать ее в 100% объеме», — настаивает она.
Мусорные отходы. Фото: imago images / Waldmüller / TASS / Scanpix / Leta
Интересно, что в этом с Шалуновой согласны и представители российского отделения Гринпис: «Механизм о котором идет речь — это важный инструмент для налаживания инфраструктуры переработки отходов», — заявила в беседе со «Спектром» эксперт проекта «Ноль отходов» Анна Крюкова.
Она не склонна сгущать краски и отмечает положительные сдвиги в вопросе переработки: наличие контейнеров для раздельного сбора сильно зависит от региональных операторов в субъектах России, но во многих они уже появились, отмечает эксперт. Причем речь идет не только о Москве и Московской области, но и об Ульяновской и Челябинской областях, а также Краснодарском крае. «Другое дело, что к сожалению, часто в них можно складывать очень ограниченное число видов вторсырья, и установлены они не повсеместно», — добавила эксперт.
Причина причин
Уволенного главу РЭО Шалунова винить в бедах отрасли и срыве сроков строительства инфраструктуры не склонна. В настоящее время этот орган, хотя и числится среди ответственных за реализацию «мусорной реформы», носит в большей степени декоративный характер, убеждена она.
«Распределять инвестиционные деньги должен был именно РЭО, но полномочий на это организация так и не получила, так что компания осталась „свадебным генералом“ и повлиять на реализацию инвестиционных планов реально не могла», — подчеркивает эксперт.
Впрочем, ее коллега, координатор общественного движения «Россия не помойка» Дмитрий Секушин видит в провале «мусорных» начинаний власти совсем другую причину. «Региональным операторам, просто не выгодно вкладывать деньги в переработку. Они и так неплохо зарабатывают на вывозе и захоронении мусора», — объясняет он в беседе с корреспондентом «Спектра».
Активист убежден, что причина нынешних проблем кроется в устройстве российского бизнеса и российской власти. «В России не работает коммерческая логика, бизнес сросся с властью, самые „вкусные“ коммерческие проекты передаются людям, аффилированным с крупными чиновниками, а стало быть их компаниям просто не интересно вкладываться в большую и сложную инфраструктуру, отдача от которой будет в лучшем случае через пять-десять лет».
О том, кому именно принадлежит отрасль, ранее подробно писало издание The Bell. Так, одна из самых крупных в России мусорных компаний, «Хартия», по данным журналистов, находится в собственности сына бывшего генпрокурора Юрия Чайки. Другой большой игрок, «МКМ-логистика», в свое время был связан с сыном первого замруководителя администрации президента Алексея Громова. Все это внушает мало надежд на скорые перемены, уверен Секушин.
Шалунова также смотрит в будущее без оптимизма. «Мощности полигонов в большинстве регионов уже заканчиваются. Единственный способ быстро решить проблему — строить мусоросжигательные заводы, к которым есть претензии у экологов, и открывать новые свалки, — говорит она. — Так что в ближайшие годы нас ждут новые протесты против заводов и новые „Шиесы“ — в самых различных частях страны».
