На сайте патриархии появилась резолюция Первого съезда Общества русской словесности, состоявшегося в конце мая 2016-го. Авторы этого документа, в частности, призвали правительство провести экспертизу школьных учебников по литературе.
С точки зрения Общества, председателем которого является патриарх Кирилл (да и само общество было образовано Патриаршим советом по культуре), российским школам необходим новый список литературных произведений, обязательных для чтения. Кроме того, в условиях глобализации Россия нуждается в новой концепции языковой политики. И дополнительно - в новых правилах экспертной проверки учебников, словарей русского языка и т.п.
Если посмотреть на резолюции с точки зрения вечного взаимного противостояния министерств Российской Федерации в борьбе за полномочия, станет ясно, что Русская Православная Церковь вторглась на территорию сразу нескольких ведомств. Прежде всего, речь идет о министерстве культуры и о министерстве образования и науки.
Формировать списки школьной литературы, обсуждать их, выносить на суд общественности, формировать языковую политику и прочее – этими делами уже заняты специалисты соответствующих государственных структур. Они сертифицированы, обладают необходимыми компетенциями, встроены в сложную систему межведомственных отношений. Говоря грубо, место занято, РПЦ со своими инициативами никому не нужно. Специалисты министерства образования легко решат проблему со списком литературы, если таковая имеется. Советы и рекомендации людей со стороны им не к чему.
Общество русской словесности, судя по размаху программы, претендует на то, чтобы отнять у государственных институтов часть их полномочий. С причитающимися бюджетными статьями, разумеется. Чтобы деньги на обеспечение школьной программы по литературе и прочие полезные штуки, указанные в резолюции, шли в казну РПЦ.
Если посмотреть на общий список тем – литература и язык – нетрудно предположить, что РПЦ просто стремится к тому, чтобы стать министерством российской идентичности.
Несколько лет назад русские националисты уже устраивали в СМИ шумные дебаты по поводу русской литературы. С их точки зрения, в список из ста рекомендуемых к прочтению книг, составленный министерством образования по просьбе Владимира Путина, не вошло множество важных текстов. Без коих, якобы, невозможно полноценное понимание российской культуры. Националисты составили два альтернативных списка – “Русская сотня” Егора Холмогорова и “Книжный минимум русского человека”
Священник РПЦ благословляет кадетов школы имени генерала Ермолова в Ставрополе. Фото Reuters/Scanpix
Русские националисты почти два столетия подряд ищут ответ на главный русский вопрос – кто такие русские? И как они сами уверяют своих читателей, уже много чего нашли. Они уверены, будто обладают сакральным знанием о так называемой “русской идее”. И, следовательно, вправе решать, кто является великороссом, а кто нет. Но претензии русских националистов на компетентность в вопросах русской идентичности основаны исключительно на их способности к агитации и литературных навыках. Они умеют убедительно говорить и, пока они убедительны, их рассуждения о русскости имеют некоторую ценность.
В отличие от националистов, РПЦ МП сама является фундаментом российской идентичности. Высказавшись на тему русской литературы, она вступила в игру, имея на руках больше козырей. Отождествление русских с православными – старая формула, еще со времен графа Уварова и его знаменитого – “православие, самодержавие, народность”. Быть русским и быть православным – это союз имеет давнюю историю.
Легко представить себе, какую мощь получит в свое распоряжение патриархия, если к храмам, монастырям и сельскохозяйственным угодьям ей удастся присоединить русскую литературу и вопросы языка. В отличие от храмовой религиозности, которая в России на самом деле пренебрежительно мала, русская литература в России еще чего-то стоит. Людей, готовых прочитать литературный текст, существенно больше тех, кто знает наизусть хотя бы одну молитву из Последования ко святому Причащению.
Интересна в этом отношении невероятно успешная серия, запущенная епископом Тихоном (Шевкуновым). Его собственная книга – “Не святые святые” – разошлась миллионным тиражом. На умирающем книжном рынке России это невероятный успех. В СМИ епископ охотно рассуждает о Чехове и Толстом, соединяя политическое православие и классику русской литературы. Помимо этого, вышло еще несколько сборников рассказов, написанных монахами и священниками, имеющими диплом Литературного института в кармане.
Поглощая символические активы, имеющие отношение к идентичности, РПЦ прочно закрепилось в российских силовых ведомствах. Священники в армии, на флоте, в тюрьмах – привычное дело. Люди в длинных черных одеждах уверенно чувствуют себя в коридорах областных и районных администраций. Если вы простой россиянин, то велика вероятность того, что каждый ваш контакт с российской властью будет проходить в присутствии икон. Это ли не проповедь?
Российское казачество, каким бы смешным и наивным оно ни казалось, четко и однозначно ассоциирует себя с православием. Казаки – важный концепт в дискурсе российской идентичности. В определенном смысле, идеальный россиянин – это всегда слегка казак: свободолюбивый завоеватель, чья любовь к свободе не мешает ему быть верным слугой российского императора.
Оглядываясь, мы увидим, что у РПЦ буквально везде есть своя отдельная партия. Россия пронизана РПЦ. Каждый ее институт перенасыщен православной символикой. Единственное место, где пока ее нет в полном объеме – образование и культура. Соответствующие министерства, пока еще ревниво охраняют свои вотчины.
Присоединив ко всему перечисленному амбиции относительно русского языка, мы поймем финальную цель патриархии: стать чем-то большим, чем просто церковь. Быть просто церковью, просто вести людей к Богу у РПЦ не очень получается. Как и вообще у традиционных церквей в двадцать первом веке. Протестанты, теряя прихожан, бесконечно реформируются, как, впрочем, и католики. Меняют богослужение, идут на встречу прихожанам, пытаются быть доступнее и понятнее. РПЦ придумала иной ход. Оригинальный до крайности. Понимая, что за пределами России и вне государственного финансирования ее перспективы равны нулю, РПЦ делает шаг в сторону пропаганды и культуры. Проповедник становится литературным критиком и агитатором-националистом, говорит о Христе слогом Пушкина и связывает Христа, Пушкина и русскость в один узел. Выглядит странно, однако, надо отдать должное находчивости РПЦ и ее рациональности. В условиях крепчающей России этот проект вполне может осуществиться.