Елена Ивановна была кардиохирургом. Работала в крупном столичном кардиохирургическом центре, известном на весь мир. Однажды в этом центре оперировали десятилетнюю девочку с редким пороком сердца. Девочка была сиротой, из неблагополучной семьи, воспитывала ее бабушка, попали они в этот центр по квоте, и случай был очень интересный с точки зрения науки и практической медицины. Прооперировал девочку знаменитый кардиохирург лично. Лечащим врачом стала орденоносная профессорша. А Елена Ивановна была дежурным врачом в тот день, когда сердце у девочки остановилось — сразу после операции.

Так могло случиться.

И это случилось.

Бабушка прокляла врачей и написала заявление в Следственный комитет. Было возбуждено уголовное дело по факту смерти ребенка, и Елену Ивановну обвинили в причинении смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей (ст. 109 УК РФ).

Почему ее?

Да кого же еще?

Все остальные — орденоносцы, члены Общероссийского народного фронта и доверенные лица.

Елене Ивановне дали два года колонии. Тут мы все и познакомились, доктор Лена пришла в «Русь Сидящую». Да как-то и осталась с нами навсегда: где-то мы помогли, где-то она себе, где-то адвокаты, но все вместе получилось не так болезненно, как могло бы быть. Лена вернулась на работу в тот же центр, ее по-тихому взяли назад. Да, на диссертации пришлось поставить крест, на звездной карьере тоже, но Лена работает.

И многие из нас через нее прошли. Когда моему близкому родственнику понадобилась операция на сердце, я сама отвела его к Лене. Мысль добиться приема у знаменитого хирурга мне не пришла — зачем? У него очень давно есть имя, он в президиумах заседает больше, чем работает в клинике, а нам не шашечки, нам ехать. А Лену мы давно все знаем, проверенный кадр.

Фото Sputnik/Scanpix/LETA

А вы бы доверили своего близкого судимому доктору? Судимому за врачебную ошибку?

Конечно, нет. И правильно сделали бы. Надо же разбираться, действительно он виноват или нет, а вот следствие и суд вроде бы уже разобрались. Да и шансы попасть к судимому доктору у вас примерно такие же, как и у него вообще устроиться на работу — они стремятся к нулю. Наша Елена Ивановна — исключение, не правило. Хороших врачей не так, чтобы завались.

А будет еще меньше. Несколько дней назад, 26 ноября, глава Следственного комитета Александр Бастрыкин подписал приказ о внесении изменений в штаты центрального аппарата СК РФ и следственных органов СК РФ. В центре внимания Следственного комитета — медицина.

Докторам приготовиться!

В центральном аппарате СК создается отдел по расследованию ятрогенных преступлений. В штате — начальник и восемь следователей по особо важным делам. 

Отделения центрального аппарата по расследованию преступлений врачей создаются в Санкт-Петербурге (там этим будут заниматься три следователя по особо важным делам), Нижнем Новгороде (тоже трое), Екатеринбурге (трое), Новосибирске (трое) и Хабаровске (двое). Всего центральный аппарат СК РФ бросает на борьбу с врачами 28 следователей. При этом расследования дел врачей обычными следователями каких-нибудь следственных отделов никто не отменял.

28 следователей по особо важным делам и их начальники должны — просто обязаны — расследовать дела врачей. И не по одному в год.

Если отделы и отделения создаются, значит, это кому-нибудь нужно. Значит, будут сажать.

Фото Sputnik/Scanpix/LETA

Зачем?

Ну, во-первых, это канализация народного гнева. Кто-то должен быть виноват в том, что нет лекарств, нет обезболивания, нет бесплатной медицины. Врачи — самая подходящая мишень.

Лекарств нет не потому, что выделенные на них деньги украли, сами сделать не можем, а за границей закупать патриотизм с Крымом не позволяют, да и денег жалко — а потому, что лекарства не дают врачи.

Во-вторых, сажать же кого-то надо, а то частный бизнес уже весь повыкосили, от коррупционеров толку немного (расследовать тяжело, еще тяжелее получить одобрение на расследование), а следователь тоже человек, он с хануриками и нарколыгами каждый день с утра до ночи, а душа просит интеллигентного общения, врачи как раз подходяще.

В-третьих, больные бывают склонны умирать, так что ж им теперь — даром умирать? Пусть умирают с пользой для премиальных и статистики СК. Пусть в каждой смерти кто-то очень конкретный будет виноват.

Это удобно. Как это делается, нам недавно показали на примере дела врача-гематолога Елены Мисюриной — если забыли детали, сходите по ссылке, не пожалеете. И эта история, кажется, еще не закончилась. Сколько лет жизни отняли у доктора? Зачем? За что? Скольких пациентов она не приняла, сколько диагнозов не поставила.

Елена Мисюрина. Фото Sputnik/Scanpix/LETA

А что делать с плохими докторами?

Учить. Выгонять. Да, привлекать за причинение вреда здоровью, то есть за равнодушие. В конце концов, отрезал пациенту не ту ногу — это изначально равнодушие. Отсутствие эмпатии, что докторам обычно не свойственно. Хотя — теоретически — это и судьям не должно быть свойственно, и следователям.

Но неравнодушные у нас почему-то особо не выживают.