Они приходят вдвоем за полчаса до выхода, переодеваются, разогреваются, гримируются, цепляют на нос красный шарик и выходят к зрителям в регистратуру больницы. Иногда там бывает очень много детей, и они задерживаются, чтобы уделить внимание всем, кому необходимо. Проходят по коридорам, у кабинета ортопедии большие очереди. Маленький ребенок плачет, капризничает, падает на пол, хотя травма у него несерьезна. Его нужно утешить, отвлечь. Идут дальше, в «неотложку», потом в какое-либо из отделений. Заходят в палаты, и начинается представление.

Игорь и Катрина работают клоунами в больницах Риги — они сотрудничают с ассоциацией Dr. Klauns. Ее миссия указана на сайте проекта: «Создавать дружественную среду для детей, находящихся в медицинских учреждениях. В сотрудничестве с персоналом помогать детям и их родителям преодолевать психологические и социальные трудности, уменьшать стресс и ускорять выздоровление. Мы хотим, чтобы Dr. Klauns смогла помочь каждому ребенку в сложных ситуациях».

Корреспондент «Спектра» Мария Кугель встретилась с координатором общества Dr. Klauns Ренатой Каливод, которая рассказала, как устроена медицинская клоунада в Латвии и с чего все начиналось.

В 2011 году Рената Каливод и Марианна Миловская встретились для того, чтобы обсудить вдохновившую их обеих идею. Марианна участвовала в создании первого частного дома престарелых в Риге — Dzintara melodija, много занималась детской благотворительностью, Рената посвятила работе в некоммерческих и негосударственных организациях всю жизнь. Они узнали о движении медицинской клоунады, существующем во многих странах мира, а в Латвии на тот момент отсутствовавшем. Выяснили, что, согласно авторитетным медицинским исследованиям,  у детей, которых готовили к операции, показатели тревоги на гормональном уровне снижались в присутствии клоуна. И они решили восполнить пробел в больничной жизни родной страны. 

В 2012 году было зарегистрировано общество Dr. Klauns. К этому событию женщины тщательно подготовились. «Мы занимались исследованиями, связывались с зарубежными профессиональными организациями со стажем работы 10–20 лет, чтобы понять, какая модель подойдет нам в Латвии, — рассказывает Рената. — В каждой стране есть свои культурные и социальные нюансы. Общались с руководством и персоналом больниц, выясняли, знают ли они об этом движении, готовы ли нас принять. Как только запустили проект,  к нам приехали поделиться опытом представители израильской организации, в том числе главный врач педиатрического отделения, в котором они 20 лет назад запустили программу. Теперь он у них выступает „послом доброй воли“: ездит по странам и объясняет, как и почему это работает с точки зрения врача». 

Когда не можешь залезть в шкаф

«В центре внимания клоуна — ребенок с его потребностями, — рассказывает Рената, — кто-то нервничает, кто-то плачет, кто-то замыкается в себе. Дети волнуются потому, что не понимают, что происходит, ведь им чаще всего никто ничего не объясняет, да это и не входит в первостепенную задачу медиков. А для родителей попадание ребенка с любой болезнью в больницу — и для самих стресс. В результате у малыша возникает ощущение полной утраты контроля над своей жизнью. Если дома он поссорится с родителями, он спрячется, например, в шкаф и таким образом найдет хотя бы символический выход из травмирующей ситуации. В больнице у него нет вариантов: взрослые диктуют, что он должен делать, когда и как — когда ему есть, какие лекарства принимать. Ко всему прочему, он лишен привычной среды. Результат — очень высокий уровень стресса, большая травма, даже если мы не говорим об операции. Клоун может успокоить ребенка, и этим он облегчает работу медицинского персонала. Но иногда случается, особенно в критические моменты,  особенно в отделении интенсивной терапии, когда требуется успокоить именно родителей».

Координатор общества Dr. Klauns Рената Каливод, фото с ее страницы в Facebook

Медицинская клоунада близка к театру импровизации, говорит Рената. Доктор-клоун не приходит в больницу с «заготовкой». Каждая смена — это новая встреча, уникальный контакт «здесь и сейчас», во время которого артист помогает зрителю прожить его, зрителя, уникальную ситуацию. Клоун не обязательно должен веселить. Работа идет в иной области, особенно с подростками. Во время обучения будущие клоуны получают знания по детской психологии и психологии болезни как таковой, однако секрет мастерства — это внутренняя работа над ситуацией самих клоунов. Клоуны работают «собой».

«Подростки, бывает, грубят, и это тоже нормально. Ребенок может сказать клоуну: „Иди отсюда, я тебя не хочу видеть!“ — говорит Рената. — Это важная часть процесса, но многие не понимают: „Разве можно срываться на взрослом, который желает тебе только добра?!“ Нам приходится объяснять, особенно врачам: именно в этот момент ребенок возвращает себе контроль над своей жизнью. Он не может сказать этого маме или папе, которые волнуются тут рядом, или медику — непререкаемому авторитету. А клоуну может. А бывает, что стресс на артиста сбрасывают родители. Это чаще всего случается в отделении скорой помощи, где им приходится ждать долго и мучиться от неизвестности. И мы готовим наших артистов принимать на себя неизбежные негативные эмоции — это обычная часть их работы». Поэтому обязательное требование к артистам медицинской клоунады — это посещение ежемесячных консультаций. Излив страдание или гнев  в кресле у «психолога для психологов», клоун не выплеснет их на ребенка или медика.

«Нас иногда спрашивают: почему клоуны? — рассказывает Рената. — Некоторые люди их боятся, почему не зайчики или лисички? Дело в том, что каждый клоун — это, конечно, актерский образ, но „растет“ он из самого актера, а не задан условиями роли. Каждый из них уникален, они не могут быть похожи. Кто-то из наших клоунов больше говорит, поет, а другие работают через пантомиму, передают тихие, интровертные нюансы». 

А как же избежать вспышек страха или официально зарегистрированного вида невроза — коулрофобии? Предупредить их помогает почти полное отсутствие грима, поясняет Рената. Из непременных атрибутов этого циркового жанра артисты, выступающие в латвийских больницах, используют только красный шарик — нос, да и то не всегда. Дело в том, объясняет Рената, что страх у людей вызывает белая неподвижная маска, которая скрывает мимику актера и мешает зрителю распознать его эмоции, отчего он кажется зловеще непредсказуемым. 

С чего все началось

Первым лечебным учреждением, в котором появились доктора-клоуны, была Детская клиническая университетская больница, единственная полностью «профильная» клиника в Риге. «Мы пришли подготовленные, с исследованиями и собственными готовыми моделями сотрудничества, но были готовы столкнуться и с недоверием, — вспоминает Рената. — Однако нас встретили очень хорошо». Главврачом была нынешний министр здравоохранения Анда Чакша. Оказалось, что многие медики ездят по обмену опытом за рубеж и видели клоунов в больницах. «Зеленый свет» инициаторам движения дали практически сразу, и все годы присутствия там администрация оказывала им поддержку на всех уровнях. 

В первый же год работы доктора-клоуны, примерно 15 человек, освоили Ригу и Вентспилс. Затем организаторы стали получать письма из латвийской глубинки с просьбой прислать кого-нибудь, и спустя четыре года клоуны появились и в региональных больницах.

Сейчас четыре десятка артистов работают в больницах Риги, Лиепаи, Вентспилса, Резекне, Цесиса, Валмиеры, этой зимой наладили сотрудничество с реабилитационным центром «Вайвари» в Юрмале. В Детской клинической они заступают на смены по два-три раза в неделю. «Она огромная! — восклицает Рената. — Мы регулярно бываем в обоих филиалах — и в Торнякалнсе, и в Гайлезерсе».

Dr. Klauns — по-настоящему билингвальная организация, рассказывает Рената. В ней примерно пополам артистов с латышским и русским родным языком. Некоторые пары моноязычные, в других родной язык партнеров разный. Все русскоязычные клоуны говорят на латышском. Все латыши по крайней мере понимают русский — у части из них, приехавших из регионов, просто не было возможности практиковать разговорный русский язык.

Однако подтянуть свои языковые знания они могут на учебе: занятия и лекции проходят на латышском, русском и английском. Во время совместных формальных и неформальных встреч артисты общаются на том языке, на котором им комфортно, один может спрашивать на русском, другой отвечает на латышском.

«По крайней мере, у нас внутри организации с языком общения проблемы нет, — говорит Рената. — Что касается больницы, клоун много работает с помощью пантомимы, там важны не слова, а эмоции».

Тонкий момент — консультации у психолога: в общении со специалистом важно иметь возможность передать с помощью слов тонкие нюансы. Раньше в организации, по словам Ренаты, работали и русский, и латышский психолог, теперь осталась одна Наталья Вольперт, стоявшая у истоков движения, ее родной язык русский, но латышским она владеет в совершенстве. 

C весны прошлого года клоуны появляются еще в одном печальном месте — в тюрьме. Сотрудничество с Управлением мест заключения основано на том, что в тюрьмах есть семейные дни. К маме или папе в гости приходят дети, и наладить контакт им бывает весьма непросто. Однажды клоунов позвали на такую встречу, чтобы они помогли разрядить атмосферу. С тех пор в Ильгюциемской женской тюрьме они побывали трижды, были в Лиепайской и Елгавской тюрьмах.

С самого начала общество финансово поддержали две организации. Первая — это фонд «Поколение» Петра Авена, который работает и в Латвии. Знакомство завязалось через российскую организацию «Доктор Клоун», с которой сотрудничали Рената и Марианна. Второй долгосрочный партнер — латвийское предприятие по производству молочных продуктов Food Union, принадлежащее россиянину Андрею Бесхмельницкому. Поддержку оказывает также посольство Израиля. В некоторых городах помогают самоуправления — иногда финансово, и что не менее важно, морально. Кроме того, периодически доктора-клоуны получают пожертвования от фирм и от частых лиц.

«Ни у одного из клоунов эта профессия не может быть основной, такова мировая практика,  — объясняет Рената Каливод, — однако наши артисты вознаграждение получают. Правда, мы называем его не зарплатой, а стипендией. Даже при максимальной нагрузке, по три выхода в неделю по три часа каждый, не набирается на минимальную зарплату. В мире подход к этому вопросу двоякий: чисто волонтерский либо профессиональный. К примеру, московские доктора-клоуны также начинали работать бесплатно,  а потом стали получать за выходы деньги. В какой-то момент ты упираешься в то, что ты от них требуешь не просто регулярной работы как минимум раз в неделю, но и постоянного обучения — в среднем раз в два месяца мы проводим мастер-классы, консультации тоже обязательны. Так что они уже не могут считаться волонтерами в классическом смысле — человек, который выполняет какую-то работу добровольно, приходит, когда у него есть время и возможности. К клоунам же предъявляются профессиональные требования. Европейская ассоциация организаций медицинской клоунады разработала стандарты качества, и один из них предусматривает, что работа клоуна должна быть оплачена».

Как становятся клоунами? 

Сначала нужно пройти отбор, во время которого кандидатов проверяют на профпригодность. Требуется опыт работы с детьми либо выступлений на сцене, лучше всего и то и другое. Сценический опыт может быть очень разным — танцы, театр, хор, все, что угодно. Важно, чтобы человек когда-либо в жизни выступал перед публикой и умел создавать образы. По словам Ренаты, в некоторых странах, например, во Франции, в медицинскую клоунаду отбирают только профессиональных актеров. В Латвии такого числа профессионалов сцены просто нет. «Однако, — признает она, — главное, что мы учитываем при первичном отборе, это потенциал. Если мы видим, что человек нам по психологическим характеристикам подходит, что у него сильная мотивация, он проходит первый тур».

Первичное обучение длится полгода. В обязательную программу входит актерское мастерство, которое преподают профессионалы. Это и традиционный театр, и пантомима, и контактная импровизация. Рената уточняет, что за группой ведется наблюдение, и программа максимально приспосабливается к нуждам и особенностям претендентов.

«В январе-феврале позапрошлого года мы набирали новую группу для региональных больниц. Получили 200 заявок, остановились на 18 кандидатах, — рассказывает Рената. — Отбор четырехэтапный. Сначала претенденты заполняют подробную анкету, мы узнаем весь актерский, сценический, волонтерский опыт, который нам важен, опыт взаимодействия с детьми, мотивацию, способность увлекаться, свободное время. Дальше обучение блоковое: раз в неделю на неполных два-три дня. Практика в рижской и региональной больнице. Блоки — актерское мастерство, психология и специфика работы в больнице, которую преподает больничный персонал».

Начинающие клоуны изучают особенности работы в различных отделениях. Иногда отделения закрепляются за конкретными клоунами. «Но в онкологию мы ходим каждую неделю, там клоуны меняются, — объясняет Рената. — Во-первых, во избежание выгорания, во-вторых, дети там лежат тоже долго, и лица успевают примелькаться». Латвийские представители медицинской клоунады работают преимущественно в паре. Это надежнее, подчеркивает Рената. В мире к этому есть разные подходы: израильтяне выходят на публику в одиночку, а французы работают только в парах. 

Естественный отсев после окончания курсов очень низок — почти все, кто дошел до практики в больнице, остаются на годы. Чем объясняется такая верность занятию, которое не дает достаточного дохода, но требует от человека полной самоотдачи? «К нам люди не попадают случайно, — говорит Рената Каливод. — Медицинская клоунада не хобби, это образ жизни, и чем глубже человек в него погружается, тем более личной становится для него эта история».