Вечером в четверг, 31 марта, участников общественного движения «Стоп Хам», которе было создано при активном участии активистов прокремлевского движения «Наши», задержал ОМОН. Накануне московский суд исключил «Стоп Хам» из Единого государственного реестра юридических лиц — организация теперь не сможет получить госгранты. Этого добивался Минюст, чьи сотрудники заявили о непредставлении активистами с 2013 года отчетов о деятельности.

«Стоп Хам» прославился роликами, где активисты организации в достаточно агрессивной форме боролись с незаконной парковкой, заклеивая огромными стикерами лобовые стекла нарушителей.

30-летний организатор «Стоп Хама» Дмитрий Чугунов — член общественной палаты РФ, комиссар движения «Наши» с 2005 года — рассказал «Спектру» о причинах запрета организации, стоимости рядового рейда, провальной реформе полиции и необходимости кадровых чисток.

Однако солидаризироваться с Навальным, несмотря на поразительную схожесть формулировок, не стал.

Дмитрий Чугунов и телеведущий Иван Усачев. Фото из личного архива Чугунова.

— Вчера активистов «Стоп Хама» впервые задержали, как так вышло?

— В центре города вечно различные мероприятия проходят, и в этот раз так совпало, что были совместные мероприятия ФСО и ОМОНа за гостиницей Marriott Moscow Royal Aurora. Неправильно припарковавшийся автобус оказался автомобилем под прикрытием, соответственно полицейские действовали в рамках своих полномочий — доставили ребят в отдел и удалили видео. Никаких претензий!

— То есть вы не связываете это событие с тем, что накануне вас лишили статуса?

— Не думаю. Клеили и будем клеить — основа действия любой организации не статус юрлица, а наличие идей, людей и технологий. Жесткой гражданской позиций, в конце концов. Самое главное — просто не нарушать закон.

— С одной стороны, комиссары проклемлевского движения «Наши» участвовали в создании движения, с другой — сам Путин сказал про проект: «Вы делаете очень важное и доброе дело». Так почему же тогда такое судебное решение?

— Я бы не стал смешивать Владимира Владимировича и всех остальных. Это ведь может быть чем угодно. Да ведь в прошлом году по формальным признакам закрыли только четыре организации, одна из которых является нашей. На мой взгляд, это не совпадение, так как Минюст такой мелкой фигней не занимается. Если занялись, значит были мотивирующие действия — за шесть лет мы достаточному количеству человек перешли дорогу, значит кто-то простимулировал решение.

— Ваша деятельность несколько дискредитирует ГИБДД, ведь выходит, что добровольцы лучше справляются с нелегальной парковкой, чем сотрудники.

— Мы все время нашего существования говорили, что они не справляются со своими обязанностями. Но ведь должна быть реакция на наши действия. Но она должна заключаться не в том, чтобы позакрывать такие крамольные вещи. Безусловно, мы дискредитируем московское ГИБДД, как минимум. Нужно просто сделать так, чтобы ведомство было более функциональным.

— Одной из последних резонансных акций «Стоп Хама» стал инцидент в феврале 2016 года с участием олимпийского чемпиона Алексея Немова. Вы связываете ту драку с вашим запретом?

— У нас вообще много роликов, получивших широкую известность. Наверное, эта ситуация могла повлиять — у известного человека ведь большое количество знакомых, которые в этой ситуации хотели бы помочь, но это все гипотетические рассуждения. Могло и повлиять, но я не могу утверждать. Каких-либо угроз с требованием удалить ролики нам не поступало.

На суде заявили, что мы три года подряд не предъявляли отчетность, но это неправда — будем опровергать и выходить с апелляцией. Конечно, когда суд проходит без вас, то легко любую формулировку потом выдать в СМИ, но отчеты-то сдаются — иначе бы нам не давали гранты. Грантоператор проверял нас поквартально и в 2013, и в 2014, и в 2015 году.

— За последние три года вы получили 18 млн рублей на свою деятельность по линии грантов от государственных организаций. Статус организации как раз таки позволяет получать гранты, а сейчас как же без денег?

— Да никак — будем восстанавливать юрлицо, а если не получится, то сделаем новое и тогда
через год будем подавать на новые гранты. Съемочная техника, конечно, дорогая, но значит будем переходить на монетизацию в социальных сетях: реклама в пабликах и Youtube, ведь у нас огромное количество подписчиков. Будет интеграция рекламы в сами ролики — проект должен жить и это меньшее из зол.

— Сколько в месяц в среднем тратите на московский регион? 10, 50, 100 тысяч рублей?

— Гораздо больше, чем сто тысяч. Если у нас день рейдов, то их сразу пять-шесть за раз — тратится, следовательно, очень много наклеек. Сколько одна группа тратит наклеек никогда не угадаешь — это зависит от места событий, от трафика. Но стоимость одной наклейки — в зависимости от тиража — от 50 до 100 рублей. За один рейд можно до сотни наклеек приклеить — зависит от региона. Во Владивостоке больше клеят за рейд, а в Новосибирске и Москве меньше, так как активисты чаще общаются с водителями, чем клеят.

— Движению уже много лет, а вы все под камеру клеите стикеры, не кажется, что толчете воду в ступе?

— Нет, масса вещей случилось: колоссальное количество обратной связи из разных уголков страны, больше людей узнает и задумывается. Когда у тебя нет своей точки зрения, то ты выбираешь наиболее популярную. Наша задача сделать так, чтобы популярной стала точка зрения, что взаимоуважение — это ключ к нормальному обществу.

— После суда вы заявили, что «пора все брать в свои руки, а всю шайку-лейку пора вычистить поганой метлой». Не находите, что звучит вполне оппозиционно в духе Алексея Навального?

— Ну это ведь говорится про конкретных людей, которые свои места занимают, чтобы заниматься профанацией деятельности. Это обращение не ко всей исполнительной власти, а к тем конкретным людям, которые не исполняют свои должностные обязанности. Соответственно должны приходить люди, которые имеют альтернативную точку зрения на то, как должна строиться политика в стране.

Риторика, которую воспроизводит Навальный, порочна — мол, давайте всех поганой метлой, зачистим под одну гребенку, люстрацию устроим. Мы же конкретные доводы приводим, что необходимо изменить, ведь есть ощущение, что многие органы исполнительной власти функционируют, как памятники самим себе.

— Какие, например?

— У нас абсолютно провальная реформа полиции — она прошла, но ничего не изменилось. Остались те же сотрудники — только еще озлобились, когда подсократили. Минюст же, который действует по принятым еще в 90-е законам, не учитывает современных реалий и занимается формализмом, осложняя работу НКО. Нужна глубокая реформа и общение, причем неформальное — пока же «говорите-говорите, а мы сами все решим». Люди должны понимать, что придут те, у кого действительно будет альтернативная точка зрения, и вот с ними придется считаться.

Атрибутика движения. Фото из личного архива.