Рига, Латвия — В 1990 году латвийская газета «Еще», которая позиционировала себя как «независимое эротическое издание», опубликовала на первой полосе материал в поддержку прав ЛГБТ.

Тогда СССР доживал свои последние дни, и в статье говорилось о том, что отмена советской уголовной статьи, по которой преследовали гомосексуалистов (статья 124 УК ЛССР), должна стать еще одним шагом на «пути Латвии в Европу».

«Не может быть свободной страна, в которой преследуются сексуальные меньшинства», — цитировала газета активиста, который, по его словам, представлял Латвийскую ассоциацию за сексуальное равенство. «Эта дискриминационная статья… только дискредитирует Латвию в глазах цивилизованного мира», — говорилось в заметке под названием «За сексуальное равенство». В конце статьи были опубликованы реквизиты банковского счета, на который желающие могли перевести средства на борьбу с дискриминацией сексменьшинств.

Газета «Еще» стала сенсацией на просторах бывшего СССР. Никогда еще в Советском союзе не было издания, открыто писавшего о сексе. Его создателем был Владимир Линдерман, который до открытия собственной газеты работал журналистом, а также публиковал стихи. Тогда он внезапно начал зарабатывать серьезные деньги, что привлекло внимание преступных «авторитетов», которые потребовали у Линдермана долю в его бизнесе. В середине 1990-х он продал газету и решил заняться политикой. После того, как в России пришел к власти Владимир Путин, Линдерман переехал в Москву и вскоре занял одну из ведущих позиций в руководстве политического движения, долгое время находившегося в жесткой оппозиции по отношению к Кремлю. На протяжении шести лет Линдерман скрывался от российской милиции, но в конце концов был депортирован обратно в Латвию.

Вот почему многие латвийцы сочли забавным то обстоятельство, что в декабре прошлого года Линдерман, которому сейчас 56 лет, начал сбор подписей в поддержку референдума о принятии в Латвии закона о запрете «гей-пропаганды», аналогичного российскому. Кремлевские союзники в Восточной Европе в последние годы проталкивают законы против ЛГБТ, что является частью их идеологической борьбы с Западом.

Теперь поступки Линдермана у многих вызывают шок, ведь их скорее можно было бы ожидать от какого-нибудь человека Кремля в Риге. И Латвия в действительности является полем, на котором происходит борьба между Россией и Евросоюзом. В стране, которая когда-то была частью коммунистического мира, живет самая большая русскоязычная община на территории ЕС, и эти люди получают большинство новостей из России.

Линдерман не скрывает, с чем связана его антигейская кампания: о намерении провести в Латвии закон о «пропаганде» он сообщил сразу после того, как стало известно о общеевропейском фестивале ЛГБТ — EuroPride. Он должен пройти в Латвии в 2015 году. Это мероприятие приурочено к председательству Латвии в ЕС в этом де году. Решение провести EuroPride как можно ближе к Москве получило особый символизм 7 ноября, когда латвийский министр иностранных дел Эдгарс Ринкевичс совершил в своем твиттере камин-аут, став первым открытым геем среди высокопоставленных лиц на территории бывшего СССР.

История трансформации Линдермана из антикремлевского радикала в  крестоносца-моралиста, которого многие латвийцы подозревают в том, что он является агентом Кремля, на самом деле не имеет ничего общего с изменение личного восприятия гомосексуальности. В ходе двух с половиной часового интервью BuzzFeed News в одном из рижских отелей Линдерман рассказал, что он вообще никогда не испытывал сильных эмоций по поводу сексуальных меньшинств. Это история скорее о том, как многие люди, живущие на территории бывшего СССР, когда-то отчаянно стремившиеся вырваться из-под влияния Кремля, теперь стали искать покровительства и защиты со стороны Москвы. Это также история о том, как Путину удается использовать эти настроения, чтобы привлечь на свою сторону своих когда-то наиболее непримиримых противников и убедить людей, живших когда-то в коммунистическом мире, что-то, что казалось им наиболее захватывающим в западной жизни, на самом деле является самым пугающим.

«Мне не нравится любая идеология, в которой я вижу признаки тоталитаризма», — рассказал Линдерман между затяжками сигареты. «Еще» была его ответом на советские репрессии, а нынешняя борьба с «гей-пропагандой» — ответом на то, что он считает «новым тоталитаризмом», который продвигают на Западе либеральные силы.

«Иногда моя биография смущает даже меня самого, — признается Линдерман. — Я был отцом сексуальной революции, а теперь я становлюсь отцом сексуальной контрреволюции». 

Газета «Еще» начала издаваться в 1990 году, примерно за год до того, как правительство Латвии официально объявило о независимости страны от Советского союза. Партии, выступающие за независимость, уже взяли под контроль латвийское правительство и в дальнейшем подавляли выступления сил, лояльных Москве, вплоть до сентября 1991 года, когда СССР признал независимость этой республики — за три месяца до того, как Союз сам прекратил свое существование.

В первых выпусках «Еще» было много статей о гомосексуалистах, однако издание не было ЛГБТ-газетой. Издание публиковало материалы на самые разные темы, а также содержало изрядное количество гетеросексуальной эротики. Пара задранных женских ног была частью логотипа газеты. Цифра «2» в нумерации страниц была украшена  фотографией влагалища, а на третьей странице было опубликовано фото, на котором обнаженная женщина стояла на коленях перед мужчиной, погрузив лицо в его промежность.

Газета, в которой смешались порно и сатира, открыла в русскоязычном мире ту же дискуссию о сексе, что Playboy в США в 1950-х годах, но ее значение было, пожалуй, даже более глубоким. Фраза «В Советском союзе секса нет» оставалась известной шуткой по обе стороны «железного занавеса», пока он не рухнул, и в ней была доля правды, по крайней мере, в части издательского дела. «Еще» была задорным средним пальцем, показанным коммунистическому прошлому — как если бы кто-то помахал гигантским фаллоимитатором перед лицом Ленина (Редакция совершила нечто очень похожее в самом первом выпуске, опубликовав фото натуралистичного резинового фаллоса вместе с фрагментом биографии Владимира Ленина, с подписью: «Поняли ли они, что МАРКСИЗМ штука посерьезнее, поглубже, чем им казалось, что нельзя над ней глумиться…?»).

Занятно, что Линдерман, который, казалось, добился желаемого, очень быстро разочаровался в политике Латвии, стремившейся в Европу. Спустя несколько месяцев после обретения независимости латвийское правительство лишило гражданства сотни тысяч русскоязычных жителей, чьи семьи переехали в прибалтийскую страну после того, как Сталин присоединил ее к СССР во время Второй мировой войны. Гражданства лишился и Линдерман. Негражданами оказалась примерно треть населения Латвии, в которой проживало 2,6 млн человек. Русскоязычные жители вроде Лидермана сочли это явной дискриминацией.

«Для латышей очень важно знать, что они владельцы своей территории, хозяева, а остальные — гости, — говорит Линдерман. — Однако большая часть русскоязычных здесь также считает себя хозяевами. Мы полагаем, что заслуживаем тех же прав, что и латыши».

Бесправие стало не единственным разочарованием Линдермана. «Возможно, у меня были определенные иллюзии о западном образе жизни», — рассуждает Линдерман. Однако при столкновении с капитализмом тот показался Линдерману слишком грубым. Кроме того, он чувствовал, что в новых условиях ему будет сложно продолжать свою «творческую жизнь» в Латвии.

«Когда здесь началось все это, процесс дележа имущества и денег, собранных за советские годы… это было очень неприятно и неартистично, — говорит Линдерман. — Я полагал, что новая капиталистическая система будет более творческой, но за всю 20-летнюю историю независимой Латвии я не увидел никаких признаков креативности, ни в правительстве, ни в социальной жизни, ни в науке и искусствах. Многие люди говорят мне: „Если ты, Линдерман, уедешь из Латвии, жизнь здесь умрет окончательно“».

В то время, как Латвия на протяжении 1990-х годов закладывала основу для вступления в Евросоюз и НАТО, Линдерман боролся за то, чтобы привлечь ее на сторону России. Он стал лидером латвийского отделения нового политического движения, основанного в Москве, Национал-большевистской партии. Ее название сбивает с толку, поскольку члены движения, нацболы, не слишком тоскуют по коммунизму, а скорее мечтают об империи, созданной на основе российского государства, с отсылкой одновременно к СССР и к «Русскому миру», о котором мечтали еще при российских царях. Влияние на движение оказала и нацистская идеология: в частности, флаг НБП представляет собой знамя Третьего Рейха, только свастика заменена на серп и молот. Лидер партии — Эдуард Лимонов — писатель, оказавший влияние на так называемый панк-милитаризм. Наиболее позорным эпизодом с участием Лимонова стали кадры, вошедшие в документальный фильм BBC, на которых он стреляет из пулемета в столице Боснии Сараево в 1992 году, во время поездки на встречу с Радованом Караджичем — сербским военачальником, которого поддерживала Россия.

Присоединение к нацболам «было моей реакцией на русофобию и национализм здесь, в Латвии», — говорит Линдерман.

Он также связан с эстетикой нацболов. Лимонов говорил о движении, как о продолжении его литературной жизни, своего рода концептуальном арт-проекте — по крайней мере, поначалу. Как и Линдерман, Лимонов сделал себе имя во многом благодаря эпатированию  унаследовавшей советскую нравственность публики с помощью откровений на тему секса. Правда, писатель пошел еще дальше, натуралистично описав сцены сексуальных приключений своего лирического героя с другими мужчинами в автобиографическом романе «Это я, Эдичка» 1979 года, принесшем автору известность. В одной знаменитой сцене этой книги лирический герой, от имени которого ведется повествование, выныривает из пьяного отчаяния, в которое он погрузился, живя в изгнании в Нью-Йорке, занимаясь сексом с незнакомцем посреди ночи.

«Я единственный  русский  поэт,  умудрившийся  по**аться  с  черным  парнем  на

нью-йоркском пустыре», — размышляет лирический герой после встречи. «Впервые  за  несколько месяцев  я  был в ситуации,  которая  мне  целиком  и

полностью  нравилась… В этот момент я действительно был женщиной, капризной, требовательной и наверное  соблазнительной, потому  что я помню  себя, игриво вихляющим  своей попкой,  упершись  руками   в   песок».

Линдерман был лидером латвийского отделения НБП в конце 1990-х и писал для газеты Лимонова под названием «Лимонка» (в этом слове обыграны фамилия Лимонова и просторечное название ручной гранаты типа Ф-1). Газета была запрещена в Латвии, и Линдерман писал под псевдонимом Абель, позаимствовав фамилию известного советского шпиона, арестованного после многих лет работы в США и Европе.

Латвийские нацболы становились все более воинственными. Кульминацией их деятельности в 2000 году стала акция, в ходе которой три члена НБП забаррикадировались в башне собора Святого Петра, расположенного в историческом центре Риги. Одним из поводов для акции стал протест против суда над бывшим офицером КГБ Михаилом Фартбухом, который обвинялся в том, что отправил в Сибирь 31 латвийскую семью через год после того, как СССР получил контроль над Латвийской территорией в 1940 году. Нацболы воспринимали его как мученика, страдающего за живущих в Латвии русскоязычных.

Латвийские власти энергично взялись за борьбу с нацболами. Двое активистов, захвативших церковь, были обвинены в терроризме и приговорены к 15 годам заключения. Линдерманом занялись спустя несколько лет, обвинив его в незаконном хранении оружия и заговоре с целью свержения латвийского правительства. Но он к тому времени был уже в Москве, куда отправился для работы в центральном аппарате НБП. К тому времени, когда он приехал в Россию, главной угрозой для партии был еще один бывший агент КГБ — Владимир Путин.

Когда Путин занял кресло президента России в последний день 1999 года, он не был приверженцем определенной идеологии, но выступал в качестве твердой руки, призванной навести порядок после хаоса правления Бориса Ельцина, не отличавшегося крепким здоровьем. Он немедленно приступил к консолидации власти, начав с преследования олигархов, которые привели его на вершину, а также политических оппонентов и резко усилив борьбу с сепаратистами, сопровождавшуюся знаменитым обещанием «мочить террористов в сортире».

В первые годы правления Путина власть не трогала секс-меньшинства. Они стали объектом преследования только в 2012 году, когда на фоне массовых уличных протестов оппозиции Путин испугался, что может потерять власть. Позиционировав себя как оплот традиционных русских ценностей, Путин получил возможность дискредитировать саму идею ценностей Европы, где поддерживают права «педерастов» и «извращенцев».

Однако за нацболами Путин следил с первого дня. НБП была запрещена как экстремистская организация только в 2007 году, но еще в 2001 году Лимонова арестовали и на основании одной из его статей обвинили в заговоре с целью вооруженного вторжения в Казахстан. Лидер НБП провел в колонии два года.

Линдерман, тем временем, оказался в московском СИЗО «Лефортово» — печально известном в советское время как тюрьма КГБ. Он попал за решетку через несколько месяцев после того, как в 2003 году приехал в Москву, но затем ему повезло. Линдермана задержали по запросу Латвии, однако хороший адвокат и «друзья среди политиков» помогли ему избежать экстрадиции. Проведя под арестом несколько недель, Линдернман, по его словам, был отпущен.

Линдерман не говорит, чем он занимался в Москве на протяжении последующих шести лет, однако большая часть этого времени прошла в борьбе с латвийскими властями, пытавшимися добиться его выдачи. В 2008 году он все-таки был выслан в Латвию и провел четыре месяца в тюрьме, прежде чем суд снял с него обвинения. Он был освобожден и начал новую жизнь в стране, в которой по-прежнему не имел избирательных прав. Сейчас Латвия входит в Евросоюз, к которому она присоединилась в 2004 году, пока Линдерман отсутствовал в республике.

Линдерман быстро зарекомендовал себя как один из самых спорных активистов среди неграждан Латвии. Он основал политическую партию, главной целью которой была отмена закона, утверждающего латышский единственным государственным языком Латвии — закона, лежащего в основе всей постсоветской идентичности страны. В 2011 году он сумел собрать достаточное число подписей для проведения референдума о придании русскому языку статуса государственного. Голосование состоялось в 2012 году, 75% проголосовавших высказались «против», и только 25% — «за». Разрыв был столь велик, что провести инициативу не удалось бы, даже если бы все 280 тысяч остающихся на сегодняшний день неграждан в стране были бы допущены к участию в референдуме.

Владимир Линдерман во время сбора подписей за проведение референдума о статусе русского языка в Латвии. Фото AP/Scanpix

Когда Линдерман начал сбор подписей для проведения референдума о запрете гей-пропаганды в декабре 2013 года, его противники увидели в этом завуалированное нападение на европейскую идентичность Латвии, начатое после того, как его прямая атака провалилась. ЛГБТ-активисты полагают, что все усилия Линдермана финансируются напрямую из Кремля.

«Я не большой поклонник конспирологических теорий, но мне кажется вполне ясным, что эти деньги могут исходить от маленькой и совершенно неамбициозной страны, с которой мы граничим, — говорит Каспарс Залитис из латвийской ЛГБТ-группы Mozaika. — Этот закон — прямая копия российского закона».

Линдерман отрицает, что получает какую-либо помощь от Москвы. По его словам, на кампанию в поддержку референдума было потрачено менее €7,000. Более того, он заявил, что хотел бы, чтобы утверждения его критиков были верны. «Я бы приветствовал попытку России как-то вмешаться в местные дела», — говорит Линдерман.

Если между Линдерманом и Путиным сейчас есть противоречия, то они заключаются в том, что президент России не так горячо стремится к расширению российского влияния, как того хотелось бы Линдерману.

«Сейчас все изменилось», — говорит Линдерман, заимствуя формулировку, которую использует Лимонов, оказавшись в ситуации неудобного соглашения с Путиным по таким вопросам, как поддержка Россией противостояния на Украине: «Это не я пошел навстречу Кремлю. Кремль пошел навстречу мне».

Линдерман утверждает, что в этом крестовом походе против ЛГБТ им движет главным образом искреннее беспокойство, вызванное явлением, которое он называет «гендерной революцией, происходящей в западном мире». Но он допускает, что начал его с другой целью: убедить этнических латышей, что они должны объединиться с русскими в борьбе против так называемых чуждых ценностей. 

«Нам очень важно донести до латвийского общества мысль… что в этой конкретной области ему невозможно защитить свои традиционные ценности без помощи общины русскоязычных», — говорит Линдерман.

Некоторые его сторонники также надеются, что референдум заставит Латвию пересмотреть свое членство в Евросоюзе. «Это, конечно, противостояние не только с самим ЕС, но в первую очередь с правительством Латвии, которое в действительности не подвергает критическому анализу приказы из Брюсселя», — говорит Руслан Панкратов, член Латвийского парламента и городского совета Риги. Он также является членом левоцентристской партии «Центр согласия», возглавляемую самым авторитетным латвийским политиком из числа этнических русских — мэром Риги Нилом Ушаковым (сам Ушаков дистанцировался от референдума, называя его «попыткой привлечь внимание»). По словам Панкратова, в случае если Линдерман добьется проведения голосования, оно «может стать поворотной точкой для Линдермана, объединив русских и латышей».

Впрочем, мнение, что Линдерман использует тему референдума для привлечения симпатий к русским, сделало крайне маловероятным, что это он вообще когда-либо состоится. Антироссийские настроения усилились на фоне российского вторжения на украинскую территорию в 2014 году, поскольку существуют опасения, что Россия попытается создать сепаратистское движение и среди русскоязычного населения Латвии. Не способствует ослаблению напряжения и то, что Линдермана подозревают в связях с сепаратистами на Украине. Недавно полиция обыскала его квартиру по подозрению, что он вербует жителей Латвии для участия в вооруженных столкновениях на Украине на стороне сепаратистов. А единственная партия, поддержавшая идею запрета гей-пропаганды — правый «Русский союз» — потеряла свои места в парламенте после последних выборов, прошедших в октябре.

По состоянию на октябрь, по словам Линдермана, ему удалось собрать только треть подписей, необходимых для запуска процедуры референдума. «Я не могу похвастаться, что мы далеко продвинулись», — признает политик.

Даже некоторые из консерваторов, принимавших участие в сборе подписей, считают, что кампания принесла больше вреда, чем пользы.

Если Линдерману так хотелось провести подобный референдум, ему следовало «попросить нас или кого-нибудь с латвийской фамилией» выступить в качестве инициатора этой кампании, говорит Елена Корнетова из организации Dzimta (Род), которая называет себя «общественным движением родителей». «Теоретически это могло бы стать вопросом, который объединил бы христиан и демократов, латышей и русскоязычных», но Линдерман своим именем уничтожил возможность такого союза, считает она: «Мы все еще виним его за это».

Недавно заявивший о своей нетрадиционной ориентации министр иностранных дел Латвии Эдгар Ринкевич не стал комментировать непосредственно инициативу Линдермана. Но в интервью BuzzFeed News Ринчкевич сказал, что «российская пропаганда и информационная война, начатая Россией… [пытается] играть на том, что якобы существует конфликт ценностей и цивилизаций», и права ЛГБТ являются лишь одним из аспектов этой борьбы. Министр сомневается, что даже после неудачи Линдермана, эта борьба закончится в ближайшее время.

«Можете называть это идейной борьбой XXI века», — заключает Ринкевич.

Оригинал материала здесь: