Кажется, что после нескольких десятков текстов в этом цикле удивить читателей женскими судьбами ХХ века не так просто: тут были и сестры-аристократки, участвовавшие в покушении на Гитлера; и неуловимая шпионка, якобы потопившая яхту Врангеля; и дети испанских коммунистов, приплывшие в СССР на кораблях за спасением; и ленинградские феминистки, бежавшие на Запад от преследований КГБ; и даже великая немецкая актриса, которая умерла в ГУЛАГе. Хорошая новость заключается в том, что малоизвестных и поразительных историй о героинях прошлого еще так много, что эта шкатулка с драгоценностями кажется бездонной.

Наглядное тому доказательство — история Юлии (Джулии) Грант Кантакузен, которая родилась в Белом доме, но прожила судьбу белой эмигрантки. Начнем с того, что деда нашей героини вы, скорее всего, видели не раз: его портрет изображен на 50-долларой купюре. Улисс Грант — 18-й президент США, бывший на этой должности с 1869 по 1877 год. Внучка родилась в 1876 году прямо в Белом доме и была названа в честь бабушки — Джулией. «Будучи первым ребенком любящих друг друга родите­лей и первой внучкой таких дедушки и бабушки, какими были Улисс С. Грант и его жена, я была обречена стать обласканным ребенком», — писала она. В американской прессе ее называли «The White House Baby»

Ее отец, Фредерик, был человеком авантюрным: еще подростком он последовал за отцом на фронт (Грант-старший возглавлял Армию Союза в годы Гражданской войны в США). За свою жизнь он успел повоевать с индейцами на Западе, на Кубе — с испанцами, предпринял неудачную попытку стать бизнесменом и поработал в полиции Нью-Йорка. Еще до рождения дочери, в качестве адъютанта генерала Шермана, Фредерик в начале 1870-х побывал в России, где познакомился с императорской семьей, путешествовал по Кавказу и влюбился в местные пейзажи. И «никогда не забывал удовольствия, доставлен­ного ему этим посещением, и обаяние тех людей, которые были так добры к нему в юности». Вряд ли Грант тогда мог предположить, насколько плотно история его семьи будет связана с Россией. 

Когда Джулии было 12 лет, ее отца направили американским послом в Вену, где она закончила школу, получив таким образом классическое европейское образование. И заодно была представлена при дворе. Девушка, кстати, быстро выучила венский диалект немецкого, чем на одном из балов поразила императора Австрии Франца Иосифа, сказав, что говорит на этом языке даже лучше, чем на родном. И добавила, что чувствует себя в Вене как дома, — по словам историка Олега Будницкого, азам международной дипломатии молодая Грант явно научилась у отца.

При этом, несмотря на президентство, политические должности и дипломатические миссии, никаких личных богатств у Грантов не было: по возвращении в США ее отец погрузился в дела республиканской партии, а его семья, по воспоминаниям самой Джулии, поселилась в скромном доме в Нью-Йорке. Теоретически, девушка могла бы удачно выйти замуж, как было принято в конце ХIХ века, и помочь таким образом своему семейству со статусом и финансами. Но Джулии, судя по всему, очень повезло с родителями. «Я благодарна своим родным за то, что, несмотря на наши ограниченные средства, на меня никто не нажимал и не подталкивал сде­лать «блестящую партию», — писала она.

Иллюстрация Екатерина Балеевская/Spektr.press

Блестящая партия подвернулась сама — и в самых неожиданных обстоятельствах. В 1898 году Джулия, уже 22-летняя девушка, снова оказалась в Европе: Лондон, Париж, Рим, Канны — все это приводило нашу героиню в восторг после довольно скучной американской жизни. В Италии она познакомилась с молодым дипломатом из России по имени Михаил Кантакузин-Сперанский, профессиональным военным и спортсменом. Между ними моментально появилась настолько очевидная для всех симпатия, что один из кузенов Джулии даже начал проводить с девушкой воспитательные беседы о том, что ей не стоило бы выходить замуж за иностранца, потому что «место Грантов в Америке».

Она тут же успокоила родственника: «Полагаю, вам известно, что ни один иностранец не хочет жениться на мне. Все девушки, которые выходят за­муж за англичан, французов или итальянцев, имеют при­даное. Я слишком бедна, чтобы подвергаться такой опас­ности (…) С уверенностью могу обещать вам со­хранить свободу для американца, который мне может ког­да-нибудь понравиться». Но, давайте честно, кто в 22 года держит такие обещания? Через два дня после этого разговора Михаил и Джулия оказались помолвлены, а еще через несколько дней получили согласие сразу с двух континентов — из России и США. Так наша героиня стала подданной Российской империи по имени Юлия Федоровна Кантакузина.

О своем новом доме она имела лишь смутные представления: «Я ничего не знала о России, даже о ее истории и гео­графическом положении имела лишь смутное представле­ние и не имела ни малейшего понятия ни об обществе, ни о семье, в которую мне предстояло вступить». В мемуарах Грант признавалась, что многие друзья считали ее авантюристкой, не одобряли свадьбы с Кантакузиным и переезда в Петербург, который из Америки в начале прошлого века справедливо казался другим концом географии. При этом внучка экс-президента вовсе не была завидной невестой, потому что не имела за собой значимого приданого. Так что ее брак с представителем одной из самых влиятельных российских семей считался тогда джек-потом (а не наоборот, как можно было бы предположить). 

После свадьбы молодые уехали в Петербург, где Юлия провела следующие 20 лет, только изредка приезжая на родину. Судя по воспоминаниям, она не слишком скучала по Америке. У них с Михаилом за годы брака родилось трое детей. Ее жизнь мало отличалась от других представительниц знатных семей в дореволюционной России: девушка много времени проводила в свете, занималась благотворительностью, посещала балы в Зимнем дворце, а летом уезжала за город или на виллу в Крыму. О истории ее происхождения быстро узнали известно при дворе, что придало молодой американке веса в глазах светского общества. «Будучи молодой и энергичной и имея подобное покро­вительство, я испытывала желание угодить своим новым соотечественникам и была готова немедленно занять ме­сто среди молодых замужних дам императорской сто­лицы», — писала Кантакузина.

При этом Юлия-Джулия все равно оставалась для окружающих иностранкой. «Она была слишком американка, очень непохожая на девушек из старой доброй Европы, и я порой не понимала ее. Но Майк был очарован и счастлив, и я без раздумий благословила их, предоставив самим себе», — вспоминала одна из родственниц Кантакузина. Поначалу ее американские привычки вызывали вопросы даже при дворе: однажды императрица возмутилась ее декольте квадратной формы. В мемуарах женщина описывала первые впечатления от России: ей нравились добродушные люди с «широкими лицами», но поражала бедность крестьян: «Я испытывала душевную боль при виде жалкого положения вещей, царившего там, и нездорового вида многих жителей (…) Меня очень огорчала мысль о том, что люди, обслуживающие нас в доме или в имении с жизнерадостными лицами, распевая за работой веселые песни, у себя дома в деревне жили в таких скверных нездоровых условиях».

За годы жизни в России Грант успела близко познакомиться с первыми людьми в государстве. В частности, в их доме часто бывал тогдашний министр финансов Сергей Витте с женой, а затем она подружилась с министром внутренних дел Вячеславом Плеве. Она, американка, пережила в России две революции и две войны — и затем подробно описала их в мемуарах, выпущенных уже в эмиграции. Статус, наблюдательность, возможность общаться с политиками и некоторая эмоциональная дистанция иностранки позволили ей трезво оценивать ситуацию в стране. «Молодость и приподнятое настроение не помешали мне увидеть много печального в России. И в деревне, и в горо­де распространялось какое-то тоскливое настроение, сулив­шее в будущем беду. Особенно отчетливо оно стало ощу­щаться к концу 1903 года», — писала она.

После революции 1905 года Михаила Кантакузина назначили в штаб великого князя Николая (генерал-адъютант и внук Николая I), и благодаря статусу мужа Джулия еще больше погрузилась в изучение социальных процессов в России: «В те годы я стала ощущать большой интерес к политике и часто встречаться с дипломатами и членами Совета мини­стров. Мистер Извольский, министр иностранных дел, и его жена были очень симпатичными людьми, и их салон, кото­рый я часто посещала, всегда был полон интересных людей». Следующие годы своей жизни она называла очень счастливыми: у пары как раз родился третий ребенок, и материнство надолго забрало ее внимание. Они дважды успели съездить в Америку, в том числе, Юлия смогла попрощаться с отцом перед его смертью. Но это было лишь временное затишье перед бурей, которую она, женщина проницательная, ощущала в самом петербуржском воздухе.

Во время Первой мировой войны Михаил Кантакузин проявил себя настоящим героем: он был полковником и командовал сразу тремя эскадронами кавалергардов — и в первом же бою был серьезно ранен. При этом он продолжил битву, истекая кровью прямо верхом на коне. Его чудом вытащили однополчане — и помощь оказал даже не врач, а случайно оказавшийся рядом ветеринар, который перевязал рану. За храбрость его произвели в генерал-майоры. Сама же Юлия в это время занималась, как и другие знатные дамы, помощью раненым и работой в Красном кресте. «Когда началась война, многие женщины, так же как и я, ощутили, что ничто не имеет значения, кроме нашего пат­риотического долга», — вспоминала она.

Интересно, что в мемуарах Юлия вообще много пишет о патриотизме и называет русских «соотечественниками». Пертурбации в стране она воспринимала как личную драму несмотря на то, что была иностранкой. Но в 1918 году ее семье, приближенной к императорской семье, было опасно оставаться в России, охваченной революцией. Сумев отправить в Америку сначала детей — через Сибирь по Транссибирской магистрали, — Юлия и Михаил вскоре тоже уехали за границу, по опасному пути через Финляндию и Швецию. С собой они сумели захватить только немного драгоценностей, как и другие белые эмигранты. Их имущество и сбережения были конфискованы большевиками. Но, в отличие от большинства беженцев тех лет, Юлия Кантакузина приехала не в чужую страну, а к себе домой. Где она снова стала Джулией Грант, внучкой бывшего президента.

Иллюстрация Екатерина Балеевская/Spektr.press

Первое время они сохраняли связь с Россией. Более того, Михаил Кантакузин не хотел так просто сдавать страну большевикам: узнав о начавшемся вооруженном сопротивлении красным, он в 1919 году поехал в Сибирь и вступил в армию Александра Колчака, который был назначен Верховным правителем. Но уже через несколько месяцев Михаил был вынужден вернуться в США, чтобы представлять там интересы Колчака. Правда, как мы знаем из учебников истории, очень скоро представлять стало некого: перестав получать зарплату от посольства России в Вашингтоне, Кантакузин потерял все дипломатические связи с родиной. Им с женой нужно было начинать жизнь заново на другом континенте, зарабатывать деньги, чтобы кормить и учить детей. 

И здесь неожиданно пригодились таланты Юлии Кантакузиной. Она начала публиковать в популярной тогда газете The Saturday Evening Post очерки о революции. Они стали настолько популярными среди американской аудитории, что Грант решила, пока инфоповод горячий, выпустить книгу о своей жизни в Российской империи. В 1919 году ее статьи вошли в книгу «Революционные дни», которая стала бестселлером и была трижды за год переиздана (в то числе, и в Англии). В 1921 году вышли ее воспоминания «Моя жизнь здесь и там», которые в итоге были объединены в одни мемуары. Это вполне развлекательная книга, которая описывает ключевые события первых двух десятилетий ХХ века в России: от Русско-Японской войны до убийства Распутина и революции. И все это глазами «светской дамы-американки» — неудивительно, что они так зашли англоязычным читателям.

На ее писательские и журналистские гонорары Кантакузены и жили первое время (в этом цикле таких историй много — женщины быстрее выходили в эмиграции на работу и содержали семью). Все первые годы после возвращения в США Джулия Грант была важной фигурой для беженцев и антибольшевистского движения. Ее дом был неофициальной штаб-квартирой белых эмигрантов в Америке. Михаилу же сначала предложили управлять апельсиновыми плантациями Грантов во Флориде. Но на этой должности он долго не продержался и вскоре начал осваивать банковское дело: стал заместителем управляющего First National Bank в Саратосе. И принял американское гражданство.

Но их долгий брак с Юлией, устоявший во время нескольких войн и революций, не пережил эмиграции: в 1934 году Кантакузены развелись. После расставания с мужем наша героиня переехала в Вашингтон, где продолжила общественную и публицистическую работу: она писала о путешествиях в The Saturday Evening Post и писала для женского журнала Ladies Home Journal. В конце 1960-х у нее начались проблемы со зрением — и последнее десятилетие своей жизни Грант очень плохо видела. Но это не мешало ей работать: свои тексты она диктовала секретарю.

Умерла Юлия-Джулия Грант-Кантакузен — внучка президента, иностранка при императорском дворе, русская американка, белая эмигрантка, американская журналистка и писательница, — в 1974 году, совсем немного не дожив до своего 100-летия.

«Извозчик, заграницу!» Юля Варшавская о семье, которую любили Гиппиус, Набоков и вся белая эмиграция