«Интернационал силовиков». Россия выдворила таджикских политических беженцев вопреки запрету ЕСПЧ

Двое таджикских оппозиционеров, запросивших статус политических беженцев в России, оказались насильно выдворены на родину в Таджикистан в нарушение прямого запрета на такое выдворение, которое в экстренном режиме наложил ЕСПЧ.  Об этом сообщает “Коммерсант” со ссылкой на адвоката мигрантов, сотрудника правозащитного центра «Мемориал» и участника адвокатской сети «Миграция и право» Ольгу Цейтлину. 

Как объяснила “Спектру” защитница, оба мужчины, чьи имена она просила не раскрывать по настоянию родственников: 41-летний Низомиддин и 45-летний Фахриддин, столкнулись с преследованиями еще около двух лет назад. Они впервые оказались задержаны в Санкт-Петербурге в сентябре 2018 года, формально - за нарушение правил миграционного учета. 

Тогда же власти Таджикистана обратились к российским правоохранителям с экстрадиционным запросом, поскольку подозревали обоих в причастности к деятельности оппозиционной организации “Группа 24”, объявленной режимом Эмомали Рахмонова вне закона. Но в установленный срок решение об их экстрадиции в Таджикистан российскими чиновниками принято не было, и поэтому обоих беженцев выпустили из-под стражи. Экстрадиционная проверка, начатая российскими властями, длится до сих пор.  

Мужчины подали в ответ на преследование прошения о признании их политическими беженцами и с тех пор дожидаются официального статуса по месту пребывания. Все это время они проживали в Ленинградской области, зарабатывая на жить в качестве разнорабочих на стройках региона. 

Обострение ситуации произошло 22 сентября 2020 года, когда политбеженцев повторно задержали российские силовики. Проигнорировав, что оба задержанных находятся в процессе получения убежища (пока гражданин не получил официального отказа — депортировать его нельзя), Кингисеппский суд Ленинградской области приговорил их к штрафу в 5000 рублей и выдворению за нарушение режима пребывания в России.

Упрощенный порядок

В целом процедура соискания убежища выглядит следующим образом: сперва соответствующий запрос подается в миграционную службу, в случае отказа он может быть обжалован в районном суде, и позже в вышестоящем — городском. Только отказ последнего считается “исчерпанием” процедуры убежища. 

Мужчины на момент задержания находились “в процедуре” - к рассмотрению их вопроса Басманный суд города Москвы только преступил, но подтверждающих это документов на руках они не имели.

Как объясняют правозащитники, обычно в таких случаях суд предписывает мигрантам самостоятельно — в условленный срок — покинуть страну, либо отправляет их в специальные изоляторы временного содержания дожидаться покупки билетов родственниками либо чиновниками принимающей стороны и депортации. 

Но в данном случае, по информации адвоката, мужчины оказались вывезены из России незамедлительно, без каких-либо дополнительных процедур, в день задержания и вынесения скоропалительного приговора. 

“Выдворение было абсолютно незаконным в том числе и поэтому. Если суд принял решение о выдворении, у мигранта есть десять суток на обжалование решения. До истечения этого срока никого никуда депортировать нельзя”, — объясняет адвокат. За эти десять суток, как правило, защитники успевают доставить к рассмотрению все необходимые документы. Но в данном случае сроки оказались нарушены намеренно, убеждена она.

Российские власти, сталкиваясь с громоздкостью и сложностью процедур по экстрадиции политических беженцев (ждать пока экстрадиционная проверка пройдет долго, кроме того для экстрадиции нужны доказательства вины, которые обязана предоставить запрашивающая ее сторона, а в случае политических преследований таких доказательство может и не быть), часто прибегают к выдворению неугодных — по “миграционной” линии, объясняет Цейтлина.   

Выдворение за даже мнимое нарушение миграционного режима — административная процедура. Формальностей тут меньше, а весь процесс, при желании, реально провернуть за сутки. Но самое главное, на что обращает внимание адвокат, на мужчин распространялся запрет Европейского суда по правам человека на выдворение, выдачу и любое другое недобровольное перемещение в страну исхода.  

“За последние десять лет мне неизвестны такие случаи, когда прямой запрет ЕСПЧ был бы нарушен осознанно российскими властями” — настаивает Цейтлина. 

Как она пояснила “Спектру”, у одного из мужчин при себе была бумага от европейского органа, но судью она не впечатлила: "Подтверждением решения ЕСПЧ является обычный факс на языке оригинала, но судья заявила, что поскольку документ написан не по-русски, и заверенного перевода нет, она не собирается его рассматривать”, — рассказал защитница. Она добавила: “Все это чепуха, потому что у всех властей есть доступ базы Минюста, где хранится информация по каждому, кто попал под защиту 39 правила, и запросить информацию из базы судья был обязан. Никакие бумажки и факсы мигранту в таком случае не нужны". 

В руках диктатора 

Так называемое 39 правило Регламента ЕСПЧ, о котором идет речь, является  обеспечительной мерой, обязательной для исполнения государством — членом Совета Европы (им является Россия) и применяется только в исключительных случаях. Оно бывает задействовано только тогда, если в случае непринятия экстренных мер заявитель подвергнется реальному риску причинения ему существенного и непоправимого вреда.

В данном случае основанием для такого запрета стала третья статья Европейской конвенции «О защите прав человека и основных свобод», которая гласит, что “никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию”. А именно пытки и грозят незаконно выдворенным из Ленинградской области мигрантам.

“Сейчас мои подзащитные находятся в одном из таджикистанских СИЗО, родственников к ним не допускают, — объяснила адвокат. — К политическим заключенным или людям, попавшим по религиозным обвинениям в руки таджикских силовиков, там систематически применяются страшные пытки. Там к ним особое бесчеловечное отношение”.

Управление верховного комиссара ООН по правам человека в своих докладах ранее не раз констатировало, что пытки и жестокое обращение систематически практикуются сотрудниками правоохранительных органов республики. Более того, жертвами пыток регулярно становятся политические оппозиционеры, правозащитники и даже адвокаты, защищающие жертв полицейского насилия. 

Не секрет, что политический режим в Таджикистане однозначно оценивается практически всеми правозащитными организациями как авторитарный. Так, в сообщениях “Human Rights Watch” подчеркивается, что арестам и длительным срокам заключения по политическим мотивам в республике систематически подвергаются журналисты, оппозиционеры и их родственники, в том числе находящиеся за рубежом мирные активисты, вынужденные из соображений собственной безопасности покинуть страну. 

В организации подчеркивают, что именно с 2018 года (первое задержание ленинградских беженцев) власти страны “активизировали кампанию по принудительному возвращению в страну политических оппонентов из-за рубежа, используя для этого политически мотивированные запросы об экстрадиции”, а также “договоренности с правоохранительными органами и службами безопасности Турции и России”.  

Причем главными жертвами таких принудительных возвращений являются представители двух организаций: Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) и собственно движения «Группа 24», чьими сторонниками и являются выдворенные недавно мигранты. 

Российские СМИ неоднократно писали о таких выдворениях и даже нелегальных похищениях таджикскими силовиками своих политических противников на территории третьих стран. Вот лишь самые громкие из них: в январе 2015 года оказался похищен в Москве и доставлен в Душанбе молодежный оппозиционный активист Максуд Ибрагимов, на родине его  приговорили к 13 годам тюрьмы по подозрению в принадлежности к «Группе 24», несмотря на то, что он являлся российским гражданином и проживал на территории России около 10 лет.  

В 2017 году российскими властями был экстрадирован в Душанбе задержанный на российско-украинской границе Абдурахим Восеев, также как член «Группы 24». В марте 2019 задержали Шарофиддина Гадоева. Основатель движения, оппозиционер и бизнесмен Умарали Кувватов, вынужденный покинуть Москву после получения запроса об экстрадиции на родину, в 2015 году был убит на глазах его жены и несовершеннолетних детей в Стамбуле. 

Наказание для чиновников

Выдворение участников не запрещенных в России политических организаций является крайне сомнительной стратегией российских властей, но несмотря на это, как правило, правозащитникам удается в случае отказа российских властей вывезти политических мигрантов из стран постсоветской Центральной Азии в Европу. 

В этот раз подобное развитие событий оказалось исключено: “Мои подзащитные находились под подписками о невыезде, поскольку их российское экстрадиционное дело еще не завершено, кроме того ввиду пандемии не было никакой возможности физически вывезти их - большинство рейсов в Европу отменены”, — объяснила Ольга Цейтлина. 

Выдворенных политбеженцев теперь ждет тюрьма и помочь им вряд ли возможно, констатирует глава комитета «Гражданское содействие» Светлана Ганнушкина. Россия помнит всего один случай, когда выданного в нарушение правил политбеженца власти нашей страны умудрились вернуть обратно. “Прокуратура написала туда запрос, что произошла ошибка, и неожиданно туркмены вернули нам человека!” — утверждает она. И подчеркивает: данный случай был исключением из правил и имел место в “куда более вегетарианские времена”. 

Правозащитница уверена: нарушение запрета ЕСПЧ для российских чиновников не обернется взысканиями. “Тридцать девятое правило - это превентивная мера. Нельзя выдворять, пока Европейский суд не рассмотрел дело и не принял своего решения по данному кейсу. Но что он может сделать в ответ на незаконное выдворение, которое все-таки произошло? Принять решение в пользу истца. Осудить нарушение и назначить компенсацию. Но это все”, — говорит она.

ЕСПЧ не может самостоятельно наказать или призвать к ответу национальных чиновников, нарушивших его запрет. Наказать чиновника за нарушение директив ЕСПЧ может только само государство, но правозащитница не знает случая, когда кто-то из российских чиновников был бы наказан за такой проступок. 

“В 2006 году прямо из нашего офиса похитили человека и буквально мгновенно выдворили в нарушение того самого “39 правила” и запрета ЕСПЧ”, — вспоминает Ганнушкина. Это был узбекский гражданин, преследуемый на родине за политику, поэтому депортировали его в Узбекистан. Сразу по приезду он попал там в тюрьму и вышел только год назад, после того, как в Узбекистане сменился президент. Он отсидел за убеждения около 14 лет. 

“Европейский суд назначил ему компенсацию от России. Кажется, 18 000 евро. Но что значит эта компенсация, если в тюрьме он провел годы! Кто ему вернет их? Разве можно такое оценить деньгами?” — возмущается правозащитница. И тут же констатирует: “Но это все, что может Европейский суд по своему статусу. К сожалению”.