Отношения между Россией и Турцией накалены до предела и обстановка становится взрывоопасной, особенно когда мы слышим сообщения об отправке турецких войск в Сирию, где уже не первый месяц воюют россияне, артиллерийских ударах, которые турецкая армия наносит по позициям курдов в Сирии. А в это время в Москве открывается первое в мире представительство сирийских курдов и Россия намеревается вывести их на международную политическую арену как равноправных игроков. И даже майка с изображением Путина российского футболиста на турецком стадионе превращается в международный скандал. 

Вечером в среду, 17 февраля, когда этот материал уже был готов к публикации, взрывоопасная обстановка подкрепилась уже и реальным взрывом — в Анкаре произошел теракт, жертвами которого по меньшей мере стали 28 человек, еще 61 получил ранения. Взрыв произошел у одного из зданий Министерства обороны Турции, и вероятнее всего, среди погибших есть турецкие военнослужащие. При этом нельзя забывать, что в Турции после терактов власти нередко ищут именно курдский след.

Следует отметить, что с сентября 2015 году в Турции вновь вспыхнули вооруженные столкновения между армией и повстанцами из Рабочей партии Курдистана, которая уже на протяжении 30 лет успешно противостоит Анкаре. Партия закончила односторонние перемирие после того, как позиции курдов в Ираке летом подверглись обстрелам со стороны турецких вооруженных сил. Помимо этого, еще одной причиной возобновления активного противостояния называли теракты смертников на прокурдских демонстрациях в Суруче и Стамбуле. Самоубийцы, предположительно, были известны полиции, но не были вовремя арестованы — курдские активисты обвинили полицейских в сотрудничестве с террористами.

О непростой обстановке, сложившейся вокруг Сирии и российско-турецких отношений «Спектр» поговорил со старшим научным сотрудником Института мировой экономики и международных отношений РАН Виктором Надеиным-Раевским.

- Вы изучаете отношения России и Турции с 60-х годов, что в них изменилось в последнее время?

- Открутим чуть назад. До инцидента со сбитым Су-24 Турция в последнее время постоянно эволюционировала в сторону дружественной нам страны, что подчеркивалось всеми. Еще недавно можно было услышать, что это серьезный партнер на восточном направлении. Но так было не всегда: например, когда я приехал в Турцию в 1968 году, я всегда ждал провокации со стороны местных спецслужб. Здесь можно вспомнить, например, дело Владимира Жириновского, которого арестовали за подарок. Он подарил советский значок, а это расценили как пропаганду коммунистических идей. И когда мы приехали, то нас как раз учили на примере Жириновского, как не надо делать. 

В 90-е к россиянам перестали относиться с недоверием, постепенно в России стали активно работать турки, которые занимались в основном строительством, а россияне поехали челноками торговать, в Анталье появились туристы. Все эти факторы привели к тому, что, по разным подсчетам, существует около  двухсот тысяч совместных браков и гражданских союзов. Чтобы вернуться к тем отношениям надо вспомнить, что Путин сказал сразу после гибели летчиков. Он не нанес бомбовые удары, так как ждали расследований. Он лишь потребовал извиниться, наказать виновных и возместить ущерб. Этого не последовало, и поэтому продолжаются взаимные упреки — санкции, высылки.

- Открытие представительства Сирийского Курдистана можно расценивать, как ход в этой игре? 

- Открытие представительства — это не просто шпилька в адрес Анкары. Это мощный удар. Ведь, по сути, Россия пришла к целостной политике и вывела курдов на международную арену. Пусть представительство не имеет функций посольства, но это дипломатически важный шаг для России и крайне неприятный ход для Турции. Что еще может сделать Москва, если не будет извинений? Россия может окончательно свернуть сотрудничество в экономической сфере и гораздо жестче лишить Турцию возможности соваться в Сирию. 

- Почему для Турции курдский вопрос является таким болезненным?

- Слишком опасный пример, слишком близко. В 90-х у курдов появился шанс после «Бури в пустыне» создать свое государство. Тогда появилась беспилотная зона над Иракским Курдистаном — здесь не могли появляться армии ни Саддама Хусейна, ни Турции. Так появился Курдский автономный район со своим президентом и собственным экспортом нефти, которую возили бензовозами. И этот район, в отличие от остального Ирака, живет хорошо, а главное — самостоятельно. 

Именно этого боится Турция — такой пример может спровоцировать собственных курдов, которых насчитывается до 26 миллионов. Это все опасные прецеденты для собственных граждан, которым не нравятся установленные дома правила. На сей раз Анкара побоялась примера Сирийского Курдистана из-за связей с Рабочей партией Курдистана, которая вполне успешно воюет с турецкой армией. Во всех этих автономиях в Турции видят угрозы собственной территориальной целостности, хотя наоборот автономия делает минимальной угрозу распада. Но если на нее согласиться, то тогда придется давать права черкесам и оставшимся в Турции армянам.  

- После обострения отношений каков сейчас политический климат в Турции? Как можно ранжировать партии в зависимости от отношения к противостоянию с Москвой?

- Да дело в том, что в отношении к Сирии, к России все одинаковы. Что фашисты, что исламисты из «Партии справедливости и развития», что «Народная республиканская партия». Они одинаково остро реагируют на выдвижение Москвы в регион. Но при этом, конечно, между ними есть существенные различия. Для президента Эрдоган и его «Партии справедливости» самое главное — это ислам. Они пытались сделать подобие «Христианско-демократического союза Германии», то есть немного религии, немного демократии. И вместе с тем это не партия религиозных фанатиков. 

Или, например, группировка «Серых волков» — они вышли из светской «Партии националистического движения». Для них главное не религиозная принадлежность, а то, что ты тюрк. Отсюда и грезы об империи от Адриатического моря до Уйгурии. Пока интересы у исламистов и светских националистов совпадают: защита туркменов на севере Сирии, поддержка повстанцев в остальных районах. У Турции собственный план на Сирию — отхватить пограничную зону и взять под контроль нефтяные месторождения. В идеале было бы хорошо поставить в Сирии подконтрольное правительство и захватить иракский Мосул — это именно то, о чем мечтают некоторые турецкие мыслители.

- Турецкое общество в этом плане монолитно?

Нет, но единственное исключение из политической жизни Турции — это «Демократическая партия народов». Они являются единственными, кто не склонен нагнетать отношения с соседями, кто предлагает решить курдский вопрос, кто призывает не вторгаться в Сирию. За такую позицию их называют врагами родины.  

- В Мюнхене Международная группа поддержки Сирии договорилась о прекращении огня. Как вы оцениваете шансы сохранить договоренности о мире?

- Не секрет, что сирийская оппозиция — это тысячи мелких группировок, из них крупных только три. Группировок действительно много и разобраться в этой мешанине будет сложно. Часто группировка это вещь в себе — они ведут борьбу, обкладывают налогами кого только могут и никому не подчиняются. Это все издержки гражданской войны — ну полная махновщина. Договариваться можно далеко не со всеми, перемирие тоже далеко не со всеми. В конце концов, не будет перемирия с [запрещенным в РФ] «Исламским государством», значит война продолжится. 

- Еще накануне Саудовская Аравия заявила, что готова в рамках наземной операции выставить свои войска. Так что же скорее ждет Сирию — новая война или все-таки мир?

Откровенно говоря, достигнутая договоренность о перемирии в Сирии не устраивает ее соседей: ни Турцию, ни Саудовскую Аравию, главную защитницу демократов всего Ближнего Востока. Большое количество группировок было создано при их участии, но режим Башара Асада все еще не свергнут. Следовательно, Анкара и Эр-Рияд будут торопить своих клиентов. Пока же саудиты готовят спецназ, тренируют вернувшихся после спецоперации в Йемене. Другое дело, что саудовская армия — не настолько мощная, чтобы сирийцы испугались. Не говоря уже про Эмираты, тоже захотели выступить с саудитами. Эмираты за последнее время сумели лишь подавить «арабскую весну» в соседнем Бахрейне. 

- Но если договоренности будут соблюдены, то как может выглядеть мирный процесс в Сирии?

- Для начала группировкам, принявшим решение разоружиться, придется убеждать сделать это своих сторонников. С теми, кто не пожелает, видимо, придется говорить по-другому. Особо несговорчивых придется отстреливать — знакомый сценарий. Затем последуют выборы, но они должны быть честными и признанными всеми сторонами. Выборы должны состояться при участии всех сторон — и исламистов, и Свободной Сирийской армии, и представителей нынешнего правительства. Должны быть наблюдатели и контроль над подсчетом голосов. Только тогда удастся провести честные выборы.

- А на это пойдет рядовой состав? 

- Это отдельный вопрос, но всегда нужно выстраивать систему, при которой боевики, неумеющие ничего делать в мирной жизни, смогли бы чем-то заняться. Знакомый тоже сценарий, в общем-то. Тут важно использовать схему, примененную уже в Таджикистане, при посредничестве Ирана и России. Да, в Таджикистане до сих пор не самый демократический режим, но что поделать — Восток. Тут трудно мерить европейскими мерками. Сколько столетий потребуется, чтобы Восток успел за западной демократией. В любом случае сирийская повестка на наших экранах будет еще год. Как минимум столько будет продолжаться горячая фаза, ведь перемирие — это, к сожалению, долгая вещь.