Государственная дума накануне, 7 апреля, лишила оппозиционера Илью Пономарева, находящегося уже долгое время в США, депутатской неприкосновенности и дала согласие на возбуждение против него уголовного дела. За это решение проголосовали 438 депутатов, один воздержался и один, Дмитрий Гудков, проголосовал против. В ходе обсуждения Пономареву припомнили и его участие в белоленточном движении, и акции протеста на Болотной площади, и голосование «против» присоединения Крыма к России, в его адрес звучали такие эпитеты как «предатель», «враг», «власовец». Первый заместитель генпрокурора РФ Александр Буксман заявил депутатам: «В ходе расследования получены достаточные данные, указывающие на наличие в действиях Пономарева преступления, предусмотренного частью 5 статьи 33 и частью 4 статьи 160 УК РФ  (пособничество в растрате чужого имущества, вверенного виновному, совершенное лицом с использованием служебного положения в особо крупном размере)».

Илью Пономарева подозревают в соучастии в растрате 22 млн рублей из средств фонда «Сколково». В 2010 году вице-президента фонда Алексей Бельтюков заключил с ним ряд договоров о проведение научных работ на 450 тысяч долларов США и о проведении курса лекций и семинаров на 300 тысяч долларов США.

«Это война не со мной. Не с российской оппозицией. Это война Путина против всех людей среднего класса», — написал Илья Пономарев на своей странице в Facebook, а в интервью «Спектру» рассказал, что этот шаг, по его мнению, может быть связан как с желанием властей не давать ему активно действовать в России, так и с подготовкой новой атаки на Владислава Суркова со стороны силовиков.

- Вы говорили, что лишение неприкосновенности было достаточно предсказуемым. Удивило ли вас то, как прошло голосование?

 Меня удивило только количество проголосовавших, что только Дима проголосовал против. Я считал, что, как минимум, Зубов (Валерий Зубов, депутат Госдумы, проголосовавший против закона о запрете на усыновление российских сирот гражданами США и воздержавшийся от голосования за вхождение Крыма в состав РФ, — прим. «Спектра»), кто-то еще проголосуют по-другому.

- Разве депутатам, которые проголосовали бы «против», могло что-то угрожать?

Я и говорю: на мой взгляд, это не настолько болезненная была бы история. Я понимаю, что они больше всего боялись не каких-то санкций, а критики со стороны СМИ, что они поддерживают коррупцию — то же самое наказание, только в другой форме. То, что они испугались, не решились поддержать человека, когда они точно знают, в чем суть вопроса… А особенно, например, коммунисты — у них в этом созыве было два депутата в аналогичном положении. Мы понимали, что их преследование носит исключительно политический характер. Именно то, что они члены КПРФ, было первопричиной… И мы голосовали «против». Получается, что они в аналогичной ситуации поступили совершенно по-другому.

- Вы — это вы и Дмитрий Гудков или «Справедливая Россия»?

Многие эсэры — кто-то не голосовал, кто-то голосовал против. Моя позиция всегда была: если есть подозрение в политическом мотиве, голосовать за это нельзя. Закончатся полномочия депутата — можно вести расследование, давности по этим делам никакой не выходило.

Есть, например, у коммунистов Денис Вороненков. С ним все абсолютно понятно, что там — бизнес, никакой политики там нет, он нигде никогда ни в какой политической активности не участвовал.

Я могу сказать, не называя фамилий, что были случаи, когда я узнавал какие-то факты неправильного поведения отдельных депутатов-коммунистов и передавал эту информацию во фракцию КПРФ, они сами там принимали меры. И были люди, которых, в итоге, убрали из думы — потому что были основания полагать, что с ними было не все чисто с точки зрения их бизнес-прошлого.

А примеры Бессонова (Владимир Бессонов обвиняется по ч. 2 ст. 318 УК РФ — «Применение насилия в отношении представителя власти» после драки с представителями полиции на несанкционированной акции протеста в Ростове-на-Дону в 2011 году, — прим. «Спектра»)  и Ширшова (Константин Ширшов — депутат от КПРФ, осужденный в 2014 году к пяти годам лишения свободы за покушение на мошенничество, — прим. «Спектра») — несмотря на то, что и действия Бессонова можно толковать как рукоприкладство, и у Ширшова… Но понятно, что оба человека являются активными политическими фигурами в своих регионах, с большой историей, именно политической, а никакой не бизнесовой. Потому даже если с их стороны и было нарушение, депутатская неприкосновенность дается ровно для того, чтобы не давать наказывать человека, который ведет политическую деятельность.

- Дмитрий Гудков пишет у себя на странице в Facebook, что сколковские деньги, из-за которых и началось расследование, отражались в ваших декларациях, и потому претензии к вам достаточно абсурдны.

Так сам скандал начался с прочтения моей декларации, причем очередной. Сколковские деньги были распределены на три года, с 2011. Декларацию уже третьего года прочитал Владимир Вольфович Жириновский и поднял шум. Если бы я не декларировал эти деньги, он бы о них и не узнал.

- На что тратились эти сколковские деньги?

Они тратились на исследовательскую работу и публичные мероприятия, поездки. Это были поездки ученых из университетов — наших или иностранных; предпринимателей — наших или иностранных; инвесторов — наших или иностранных. Перелеты, помещения, связь, материалы, эксперты.

- Почему с Алексея Бельтюкова, вице-президента «Сколково», считающегося вашим «подельником», сняли подписку о невыезде и выпустили в США?

Ну, просто все понимают, что его преследование несправедливо. Как я понимаю, Виктор Вексельберг вывез его, чтобы он не маячил.

- Пересекались ли вы с Бельтюковым в США?

Нет. У человека — психологическая травма, и я не хочу давать повод следователям говорить, что мы с ним общаемся. Я знаю, где он находится, но мы с ним не общаемся.

- Все чаще говорят об уголовных делах в связи со «Сколково». Это как-то связано с вами, или это какой-то параллельный процесс?

Сейчас «Сколково» — легкая добыча для людей в погонах. Говори «я там нарушение нашел» и крути себе дырку в погонах. Никого же не интересуют последствия для страны: добивают этот проект, и все.

В феврале 2013 года СК РФ возбудил уголовное дело против бывшего директора финансового департамента фонда «Сколково» Кирилла Луговцева против которого выдвигались обвинения в растрате 24 млн рублей. В октябре того же года Генпрокуратура РФ провела проверку в фонде «Сколково», в результате которой был выявлен целый ряд нарушений. В числе прочего следователи узнали о 22 млрд рублей, которые были использована для приобретения ценных бумаг значительно ниже ставки рефинансирования ЦБРФ, а также размещались на депозитах под низкие процентные ставки в интересах коммерческого банка. 54 млн рублей были потрачены на создание рекламных видеороликов продолжительностью 60 сек., 30 сек. и 10 сек. По данным следователей рыночная стоимость таких работ не превышает 5 млн рублей. По результатам проверки было возмещено ущерба на 15 млн рублей, а в суды были поданы иски о взыскании ущерба на 30 млн рублей.

- Мандат у вас могут забрать, только если суд признает вас виновным в уголовном преступлении?

Это так. Но я думаю, что судебное забирание мандата у меня вряд ли случится. До окончания срока полномочий осталось полтора года. Чисто юридически: допустим, они возбудят уголовное дело, попробуют вызвать меня на допрос, какое-то время мы будем это обсуждать. Если я не приду на допрос, они объявят меня в розыск. Потом попробуют Бельтюкова вызвать на допрос, и объявят его в розыск. Бельтюков точно на допрос не придет — он политически не мотивирован добровольно идти в тюрьму. Значит, наши дела нужно будет разделять, объявлять в международный розыск его и меня. Потом «Интерпол» что его, что меня поймает, например, на пересечении государственной границы. Тогда «Интерпол» посмотрит на это дело и скажет, что оно политически мотивированное, напишет отказ. «Интерпол» рассматривает дела не заранее, а тогда, когда реально человека находит. Россия погрозит кулаком, и начнется заочный судебный процесс… Все это занимает время. Я не вижу для них смысл постоянно шуметь, подогревать ко мне интерес и делать мученика. Реализовав задачу недопуска меня в Россию, им лучше подождать, пока тихо закончатся мои депутатские полномочия. Так как в России меня не будет, я не смогу выдвигаться ни в какие депутаты следующего созыва.

- Для чего все-таки властям нужно вас прессовать, не допускать вашего возвращения в Россию?

Оружие депутата — это медийность. Кроме того, я, находясь в России, реализовывал ряд организационных задач с точки зрения протестных действий, особенно в левом движении. Когда человек находится вовне, уровень медийности его, безусловно, снижается, и, главное, нарушается организационная история. Например, Ходорковский — в Швейцарии, он медийно достаточно активен, хотя не имеет возможности лично выступать перед российской аудиторией. И это все равно другой результат, чем по скайпу обращаться к сподвижникам. Он полностью лишен возможности вести организационную работу. В итоге он остается одиночкой, без организации. В условиях той поляны, на которой я действую — это тоже хорошо заметно. Удальцов в тюрьме, несколько наших товарищей, которые вели оргработу по «Левому фронту» либо в тюрьме, либо вне России — Леонид Развозжаев, Алексей Сахнин, Максим Фирсов. В итоге, организация очень сильно сбавила уровень активности. Мы обсуждали, что с ней делать, еще когда я был в России, но, как мы видим, эти планы не будут реализованы, пока я нахожусь вне страны.

- Когда только появилась информация о том, что вас хотят лишать неприкосновенности, вы предполагали, что это может быть и из-за «Болотного дела».

Да. Я удивился, что это из-за «Сколково». Ровно потому, что знал, что Бельтюкова отпустили, что означает, что они признали дело бесперспективным. Думаю, это от спешки. Пришла команда «срочно сделать», и они пошли по пути, наверное, наименьшего сопротивления. Может быть, они хотят подогреть историю с Сурковым — изначально это дело было в значительной степени наездом не на меня, а на Суркова (Владислав Сурков руководил рабочей группой по разработке проекта «Сколково» и стоял у истоков проекта, — прим. «Спектра»). Поскольку сейчас у них разлад в верхах, после убийства Немцова боевые действия идут между сурковско-кадыровской группой с одной стороны и ФСБшно-ГРУшной с другой, вполне возможно, они готовят это дело как аргумент в этой драке. Это в стиле российских силовиков — людей, которые ни при чем, делать заложниками больших разборок.

- Насколько снятие неприкосновенности повлияло на ваши планы?

Пока — никак не скорректировало. В любом случае, я невъездной до мая. Когда долг («Склолково») будет выплачен, я собирался вернуться, в конце мая — начале июня. Теперь мы сядем, посмотрим, что тогда будет с уголовным делом, и будем принимать решение.