Депутат Илья Пономарев — активный участник московских протестов 2011−2012, в 2013 году считался вероятным претендентом на пост мэра Новосибирска, но снял свою кандидатуру в пользу кандидата от КПРФ. Пономарев единственный в Госдуме голосовал против присоединения Крыма к России. В конце лета 2014 года он принял решение остаться в США вместе с семьей, так как узнал, что по возвращении на родину судебные приставы намерены перекрыть ему возможность выезжать за границу. На Пономареве висит долг в 2,7 миллиона рублей по делу о лекциях в «Сколково».

- Какова сейчас ситуация с судебными приставами? С вашей карточки списываются деньги в покрытие долга перед «Сколково»?

- Да, и идет вялотекущая переписка с приставами. Скоро все это закончится, потому что долг будет выплачен. По моим расчетам, не позже мая месяца.

- И вы вернетесь в Россию?

- Я, безусловно, на это нацелен. Могут, конечно, еще что-нибудь придумать, но на данный момент стремлюсь возвращаться.

- О чем вы переписываетесь с приставами?

- Обеспечительная мера выплаты — закрытие границы, абсолютно не нужна. Она нужна, когда кто-то может спрятаться, скрыться, не выполняет обязательства. Но если обязательства выполняются, выплата долга происходит, скрываться мне незачем? Какой в ней смысл? Это чистой воды политическая история.

- А что на это отвечают приставы?

- Да ничего не отвечают. Как у нас всякие бюрократические органы работают — отвечают, мы имеем право, и все. Я считаю, закрыть границу мне нужно было, чтобы я не принимал участие во встрече с президентом 14 августа в Крыму. На ней собирались объявить о вводе войск в Украину.  Эта версия подтверждается многими косвенными факторами, впрямую, естественно, никто этого подтвердить не может. А ситуация с закрытием границы для меня — просто не могут остановить то, что заварили.

- По вашей оценке, напряженность вокруг Донбасса будет нагнетаться или сходить на нет?

- Думаю, спадать ничего не будет. Путину, вне всякого сомнения, нужна агрессивная ситуация на Украине, чтобы был хаос, чтобы Украина не стала успешной как держава, чтобы туда не приходили инвестиции. Вопрос в том, будет ли следующая фаза военной, или это будет на уровне партизанщины. Я считаю, возможен и тот, и другой сценарий. Все время идут колебания между одним и другим.

- Как обстоят дела с вашей деятельностью в качестве депутата? Нет никаких норм о посещении депутатом заседаний Госдумы?

- Никаких норм нет. Сейчас работает целая комиссия над тем, как бы что-нибудь придумать, но самое главное, мандат, получается только на выборах, согласно соответствующему закону. Даже если поменять этот закон, обратной силы он иметь не будет.

­- Удается ли из-за границы заниматься депутатскими делами?

- В той мере, в какой это можно делать, находясь не на месте. И связанными с законодательством, и даже с голосованием, с запросами. Просто бумаги приходится по почте пересылать, а голосование — есть доверенность, которой пользуется депутат Гудков, с которым мы согласовываем, как он голосует. Такая процедура допускается. Если вы посмотрите базу, увидите, что есть законы, в которых я  участвовал, какие-то законы идут, которые раньше были внесены. Только время задерживается, потому что приходится по почте пересылать все туда-сюда.

 — Вы уже несколько месяцев за границей, ваши впечатления от русского зарубежья?

- Я с ним постоянно работаю, и по «Сколково», собственно, все время с ним работал. Есть совершенно четкое расслоение. Есть всякие «белогвардейцы», которые находятся строго на пропутинских позициях — они империалисты, антисемиты, за «великую Россию» и поддерживают все, что сейчас происходит. Есть люди сверхновой волны эмиграции, которая, к сожалению, очень большая — огромное количество людей уехало из России в последнее время. Они, конечно, скептически оценивают то, что происходит. Они понимают, что их вынудили уехать. Они, конечно, хотят, чтобы в России что-то изменилось. Они не революционеры, они не готовы с парабеллумом бегать по улицам, но очень хотят что-то сделать, чтобы ситуация в России поменялась. Они видят, что протесты в так называемой «Снежной революции» провалились не в последнюю очередь потому, что у оппозиции не было видения, куда идти. На данный момент они мало что делают, занимаются своими делами, своим бизнесом. Но применить свою голову, управленческий опыт, аналитические знания, возможности своих компаний они все хотят.

- Для этого задумана «Россия после Путина»? Как развивается проект?

- На данный момент собираются люди, разговаривают друг с другом, когда договорятся окончательно, будет запущен сайт, на котором будет вся информация, но пока еще ничего официального на эту тему нет. Пока переговоры, переговоры… Независимо от меня формируется фонд — пусть лучше о нем будут рассказывать организаторы. Один из его проектов — клуб, в который будут входить люди предпринимательского склада для обсуждения видения России после Путина.

- Люди предпринимательского склада, уже находящиеся за границей?

- Да, где-то за границей, не обязательно в Америке.

- Занимаетесь ли вы теперь проблемами Новосибирска?

- Конечно. В Америке есть несколько представительств новосибирских компаний, с которыми я взаимодействую. Инвестиционные все вещи, к сожалению, сильно затормозились, но из Азии, например, варианты инвестиций есть.

- Не жалеете, что на выборах мэра Новосибирска поддержали кандидата от КПРФ Анатолия Локотя? Это было правильное решение?

- На 100%.

- В Новосибирске недавно запретили марш за федерализацию Сибири. Мэрия оппозиционная, а митинги запрещает точно так же.

- Я согласен, что это нарушение свободы собраний. Но, мне кажется, мэрия тут абсолютно ни при чем. Эти решения принимают в конечном счете силовики. Свобода маневра у мэрии очень ограничена. Анатолия я знаю много времени, я понимаю его систему приоритетов. Она простая — если он избран на пост мэра, то должен заниматься городскими проблемами. А сейчас, из-за истории с Крымом, у нас резкое падение доходов бюджета, часть денег еще отобрала область, у которой доходы упали по той же самой причине. Количество экономических проблем нарастает лавинообразно. Приоритет Локотя очевиден и правилен. Конечно, хотелось бы, чтобы все митинги проходили и не отменялись, но я понимаю, что это не его решение разрешить или запретить, иначе он должен войти в открытый конфликт с местными силовыми структурами, настаивая на том, чтобы такие митинги проводились. Мне очень трудно его упрекать, что он не борется за митинги, которые еще и противоречат его взглядам.

- В нынешней системе вообще имеет смысл идти в региональную власть?

- До начала Крыма мой ответ был — однозначно имеет смысл. Теперь я склонен думать, что большого смысла нет. Экономика пошла пикировать, на месте власти я как раз бы приложил все усилия, чтобы на должности всех муниципальных руководителей поставить оппозиционеров. Чтобы разделить с ними ответственность. Власть просто недостаточно дальновидна и не до конца осознает всю глубину проблемы, поэтому они этого не делают. Тому же Анатолию придется своей репутацией отвечать за политику, против которой он выступает — с точки зрения экономики страны.

- Возможно ли возрождение протестного движения в России?

- Сейчас будет нарастать то, что мы видим с протестами медиков. Социальные протесты — потому что идет повышение цен, трудовые протесты, потому что будет падать промышленность. Профессиональные сообщества, независимые профсоюзы — я считаю, сейчас это будет главным. Потом будет подходить период политической турбулентности, в декабре 2016 года, и тогда это будет подкреплено и политическими протестами. Думаю, конфигурация протестов будет новой по сравнению с 2011−2012 годами. Но какой — это надо дожить.

- В 2013 году вы были на Валдайском форуме. В 2015 году вы хотите снова поехать на форум к Владимиру Путину?

- Это вопрос не ко мне, а к организаторам. Я стараюсь принимать участие на всех дискуссионных площадках, на которые меня зовут. Но меня для этого должны туда позвать. Всюду, где можно высказаться и донести какую-то мысль, нужно идти и это делать. Если ты понимаешь, что есть хоть какой-то шанс, что тебя услышат.