Минская переговорная группа по урегулированию конфликта на востоке Украины пришла к согласию в вопросе объявления в Донбассе «хлебного» перемирия начиная с 24 июня по 31 августа для уборки урожая зерновых. Впрочем, особых надежд на его успех никто не испытывает. Ведь только в 2017 году было уже три «больших» перемирия, ни одно из которых не принесло мира.

Донбасс и сейчас, по идее, существует в рамках «бессрочного» перемирия, объявленного ко дню защиты детей 1 июня. Строгое перемирие тогда продержалось лишь один день и закончилось мощной вспышкой боев на Луганском направлении в районе села Желобок 6–7 июня.

А по ситуации на 21 июня первый заместитель главы специальной мониторинговой миссии ОБСЕ Александр Хуг назвал сложившуюся военную ситуацию в Донбассе катастрофической. Хуг отметил, что наблюдательная миссия ОБСЕ фиксирует нарушения режима прекращения огня «в отдельные ночи многими сотнями, а то и тысячами». Заявление прозвучало на фоне инцидента с отказом допустить возглавляемый им патруль ОБСЕ в село Пикузы (Коминтерново) под Мариуполем. Основанием для отказа стало то, что участок дороги, контролируемый вооруженными формированиями самопровозглашенной ДНР, был еще не разминирован. Часть, за которую отвечали ВСУ, разминировать успели — об этом представитель ОБСЕ сказал особо.

Село Пикузы вернуло свое старое греческое название совсем недавно и только на украинских картах. Однако оно контролируется вооруженными формированиями ДНР и ими по-прежнему зовется Коминтерново. Это одно из немногих сел в так называемой серой зоне, которое с 2016 года находится под контролем ДНР, глава которой — Александр Захарченко — специальным указом подчинил его Новоазовской администрации самопровозглашенной республики. Сельскому совету Коминтерново всегда подчинялось соседнее село Водяное. Теперь между селами линия фронта, а Коминтерново и Водяное нередко оказываются под обстрелом.

Первый заместитель главы специальной мониторинговой миссии ОБСЕ Александр Хуг. Фото Дмитрия Дурнева для «Спектра»

Александр Хуг 20 июня провел патрулирование сел под Мариуполем и встретился с представителями сельских громад сел Сартана, Талаковка, Лебединское, Павлополь, Чермалык, представителями жителей курортного поселка Широкий, население которого с 2015 года эвакуировалось в Мариуполь и Новоазовск, поскольку на его территории идут бои, а также с главой украинской военно-гражданской администрации села Пикузы.

Именно главы поселковых советов, объединившись с местными фермерами, выступили с открытым обращением ко всем сторонам конфликта с требованием объявить «хлебное» перемирие на время уборки урожая. «Хлебных» перемирий в этих краях еще не было.

«Мы обсуждали, какие конкретно территории находятся непосредственно под влиянием боевых действий на линии соприкосновения, и мы будем информировать об обеспокоенности этих людей и конкретных границах сельскохозяйственных угодий, на которых надо обеспечить режим прекращения огня, всех лиц, от которых зависит принятие подобных решений», — объяснил суть встречи журналистам Александр Хуг в специальном заявлении, оглашенном на ступенях поселкового совета Сартаны.

При этом Хуг не скрывал, что даже он не верит в строгое выполнение «хлебного» перемирия всеми сторонами конфликта. Первый заместитель главы наблюдательной миссии ОБСЕ был непривычно эмоционален и резок.

«Мы выражаем свое восхищение представителями руководства сел и сельхозпроизводителей за то, что они не сдаются, — практически прокричал Хуг. — ОБСЕ будет поддерживать любые усилия и попытки местных людей наладить в прифронтовых селах мирную жизнь и работу». Но при этом он не испытывает иллюзий, что ситуация «за одну ночь из катастрофической превратится в нормальную», поскольку у сторон «отсутствует политическая воля выполнять то, что они пообещали в минских соглашениях».

Специальный корреспондент «Спектра» поговорил с присутствовавшим на встрече сельским головой села Павлополь Сергеем Шапкиным.

— В поселке на сейчас все живы, — рассказал он. — Но у нас в мае парень на тракторе подорвался на противотанковой мине в поле. В рубашке человек родился! Мина подорвалась не под трактором, а под рассыпным устройством в виде прицепа за ним, и всё это в небо взлетело. У трактора только стекла пострадали, у парня 34 лет — ни царапины. Господь помог, чудо явил. Но мы на чудеса больше не надеемся, поэтому занимаемся всем этим: пишем письма, встречаемся с ОБСЕ, просим… Шансов мало, но надежда есть.

— Поля разминированы насколько?

— Те, что обрабатываем, разминировали по три раза, но опять техника подрывается. Дожди были, пшеница по пояс стоит, а сейчас ее всю спалят при любых боевых действиях, даже шальной пулей!

— Много засеяно?

— Под селом больше 600 га засеяли и не могут работать. Я с фермерами много говорил и предлагал найти места рабочие на заводах в Мариуполе, но это люди другие, они к заводу относятся как к монстру нечеловеческому, а с землей они разговаривают. Плюс боятся прервать бизнес — у фермеров по 25–30 га земли, шли к этому годами, технику собирали, на дизельное топливо, запчасти и семена деньги весной заняли, и бросить всё невозможно. Они, может, не гибнут, но переживают очень тяжело — инсульты, инфаркты. Да и гибнут: в прошлом году в селе Чермалык парень на смерть подорвался, а в этом году его семья — это же его поле — засеяла по новой и работает. Что тут скажешь?

— Мы собрались, — продолжает Сергей Шапкин, — фермеры, главы поселковых голов создаваемой громады Сартана и крупнейшего местного сельхозпроизводителя «Харвест-Холдинга» и создали инициативу «„Хлебное“ перемирие». Пусть военные «отдохнут» пару месяцев и дадут возможность нам поработать. Разослали Нормандской четверке и Совместному центру по контролю и координации режима прекращения огня в Донбассе (СЦКК. — прим. «Спектра») с обеих сторон, ОБСЕ, может, сейчас Хуг до кого-то доведет…

— Вы считаете, что «хлебное» перемирие реально?

— Я считаю, что нет. Но если мы не будем обращаться, говорить, требовать, это никогда не станет реальностью. Мы сеем зерно и считаем, что это правильно. Но представители ОБСЕ откровенно сказали сегодня, что мы не должны быть наивными людьми.

По словам Сергея Шапкина, до войны вокруг его Павлополя было засеяно 3,5 тысяч га земли, сейчас крупный сельскохозяйственный холдинг засеял пшеницей 617 га и еще около 150 — местные фермеры. Как пояснил поселковый голова Павлополя, в 2016 году ситуация была более терпимой ввиду того, что меньше пашни было разминировано и большинство земель было засеяно гораздо менее пожароопасным по сравнению с пшеницей подсолнечником.

Он совершенно феноменальный для войны на востоке Украины человек, этот самый Сергей Шапкин. В его Павлополь даже спецпредставитель ОБСЕ на минских переговорах Мартин Сайдик приезжал изучать местный опыт, здесь частый гость Александр Хуг, и все западные военные корреспонденты хоть по разу, но в село заехали. К примеру, ОБСЕ, экономическая подгруппа в Минске, украинская и российская части СЦКК, профильные министерства в Киеве изо всех сил третий год безрезультатно пытаются добиться восстановления поставок газа из Донецка в те же Красногоровку и Марьинку, не могут наладить бесперебойную поставку воды в западные районы Донецкой области, в населенные пункты Луганской области, да и в сам Луганск, а вот маленький Павлополь, расположенный рядом с Мариуполем, все это время как-то живет в «серой зоне» стараниями одного единственного Сергея Шапкина, который умудряется договариваться со всеми и решать большинство вопросов, неразрешимых для политиков.

Сельский голова села Павлополь Сергей Шапкин (слева) и Александр Хуг. Фото Дмитрия Дурнева для «Спектра»

Павлополь оказался между позициями противоборствующих сторон еще в 2014 году. В село заезжали патрули с обеих сторон, и время от времени кого-то из местных еще и задерживали. 

В Павлополе уникальное биосферное предприятие — рыбный участок, где выращивали мальков осетра и белуги для последующего выпуска в Азовское море. Программа существовала с конца 80-х годов прошлого века, запустили ее после того, как гидротехнические сооружения в плавнях Дона перекрыли привычные пути нереста осетра. В 2014 году маточное поголовье рыбы кормили килькой, провозя ее нелегально через украинские блокпосты. Потом Шапкин добился локального перемирия, разрешения на вывоз и даже смог организовать эвакуацию маток осетра и белуги на госпредприятие в Херсонской области. И 272 тысячи мальков летом 2016 выпустили снова в Азовское море! Сейчас все думают, как маток возвращать на родину — в Павлополь.

Затем Шапкин смог как-то договориться с украинской морской пехотой, и те передвинули свои позиции за село, а Павлополь оказался не на ничейной земле, обстреливаемой с двух сторон, а в ближнем тылу ВСУ, что уже гораздо безопаснее. Потом он организовал в селе, куда не ездят никакие ремонтные бригады и скорая помощь, свою группу ремонтников из местных, которые чинят перебитые после обстрелов провода, на месте получая за свою работу оплату деньгами (их собирают по дворам) и гуманитарной помощью (ее Шапкин как человек, очень четко пишущий грантовые проекты и аккуратно отчитывающийся во все западные миссии, получает отовсюду). 

Электроэнергию село получает от Украины за гривны. Воду качает бесплатно с нейтральной полосы со скважины, которая находится ближе к позициям вооруженных формирований ДНР. Насос для этих целей село получило как гуманитарную помощь от Международного Красного Креста. Рядом с насосом охраняет зарыбленный пруд сторож. «Хороший человек, хоть и без документов, — спокойно рассказывает Шапкин. — Внимательно следит за людьми в камуфляже и, если ставят растяжки близко к насосу, он их специальной „кошечкой“ на веревке подрывает».

Ну, а газ село получает российский из Новоазовска (под контролем ДНР), и платят за него жители наличными в рублях по цене в 6 раз ниже украинской уже в ДНР. И в штабе морпехов ВСУ в Павлополе тоже знают, что жарят яичницу на русском газе, что они корреспонденту «Спектра» и подтвердили.

Школа после обстрела 2014 года в Павлополе не работает, и детей возят каждый день в другое село «серой зоны» — Талаковку. А вот детский садик Шапкин не прочь запустить. Но украинское бюджетное детское дошкольное учреждение не может платить по безналу в рублях за газ в ДНР. Во-первых, в самопровозглашенной республике общепризнанной банковской системы нет, во-вторых — это невозможно в принципе. Сергей Шапкин обратился в Донецкую военно-гражданскую администрацию с просьбой оплатить перевод котла детского сада на твердое топливо, но получил строгий отказ.

Оказывается, бюджетного финансирования в прифронтовых селах на Украине быть не может из-за невозможности гарантировать выполнение ремонта под обстрелами и того, что отремонтированное здание не накроют минометы на следующий день после окончания ремонта. Во избежание «бюджетного мошенничества». Детей в Павлополе не много, около 30, жителей до войны было около 800, сейчас меньше, конечно.

Сожженные в результате боевых действий в прошлом году поля. Фото Сергея Ваганова для «Спектра».

Все эти села, с представителями которых встречался Александр Хуг, пытаются войти в объединенную громаду Сартана. Фактически войти в Мариуполь и пользоваться местными больницами, бюджетом и социальными сервисами. Фактически войти, но ни в коем случае не юридически.

Мариуполь хочет взять села, потерявшие свои районные центры в войне (Новоазовск и Тельманово с августа 2014-го под контролем ДНР), но не хочет, чтобы они числились «городскими». Заголовки «Снаряды снова упали на окраинах Мариуполя» здесь считают лишними. Они распугают инвесторов. Мариуполь и так героическими усилиями убрал себя из правительственного списка «прифронтовых» — в таких городах западным чиновникам и бизнесменам службы безопасности посольств запрещают появляться, а страховые компании на них не распространяют страховку. 

Поэтому и присоединяют села к большому греческому селу Сартане, чей сельсовет подчиняется городскому совету Мариуполя.

Мариуполь в 10 км от линии фронта, многие села из будущей «объединенной громады Сартана» и того ближе, но в каждом из населенных пунктов напряженно работают над экономикой как основой жизни — мирной или военной, это уже не так важно.

Хлеб надо сеять, инвестиции привлекать, люди должны работать, несмотря ни на какую войну рядом.

Коллективное обращение фермеров, сельских голов, местных начальников из сельскохозяйственного «Харвест-Холдинга» с требованием «хлебного» перемирия от Нормандской четверки, ОБСЕ и «всех, от кого это зависит» — из разряда безнадежного крика обреченных.

Поэтому его так эмоционально подхватил все понимающий первый заместитель главы специальной мониторинговой миссии ОБСЕ Александр Хуг. И его вдруг восприняли и поддержали все стороны в Минске.

Дмитрий Дурнев специально для «Спектра» и DELFI — Мариуполь — ДНР.