Международный консорциум журналистов-расследователей (ICIJ) и Центр по исследованию коррупции и организованной преступности (OCCRP) вместе с рядом мировых СМИ опубликовали 3 апреля документы из так называемого панамского архива. Он назван по месту регистрации компании Mossack Fonseca. Именно оттуда произошла утечка информации, которая легла в основу расследования. Опубликованные данные содержат сведения об офшорах и зарубежных фирмах многих мировых лидеров и их ближнего круга, в том числе —  о компаниях, бенефициарами которых являются близкие друзья Владимира Путина.

О том, какими могут быть последствия этого скандала, который заметили во всем мире, но предпочли почти не заметить в России, назвав «информационным вбросом», Мария Строева побеседовала с вице-президентом Transparency International Еленой Панфиловой.

 — Сегодняшний шум и переполох к чему-нибудь приведет? Чем может кончиться история с опубликованием таких данных?

- Когда затрагивается более полусотни юрисдикций, однозначного ответа на такой вопрос нет. Потому что у нас уже премьер Исландии уже заявил, что он готов отправиться в отставку — то есть уже некая этическая реакция, у нас власти Панамы и Франции заявили, что они проведут полномасштабное расследование — это правовая реакция..

 — Голландия..

–Да, и Голландия, и Швеция насчет «Nordea». Шведы вообще по-моему собираются проверить буквально всех, кто в документах перечислен.

– А мы?

 — А вот есть реакция целого ряда стран такая: наверно ничего не произойдет! Но она двух типов. Потому что — в Украине говорят, что они пока подождут, потому что у них правовой коллапс, они не знают, кто может инициировать проверку в отношении президента. И все прикидываются зайками. А у нас говорят — это все против нас, все против нас! Все понимают, но продолжают скармливать людям эту историю про «все против нас». И это при том, что могло так случиться, что нас в этих документах не было. Вполне могло случиться. Гуляли бы мы через другие офшоры — и не попали бы. И потом, сейчас уже появляются подтверждения, что действительно какая-то женщина — сотрудница, имевшая адский, тяжелый роман с одним из высокопоставленных руководителей этой фирмы, в качестве мести слила всю информацию прессе. И тогда вообще смешно получается! То есть ее личная месть некоему боссу в компании — а попались мы. Поэтому, хотя у нас будут изо всех сил делать вид, что мы ни при чем и ничего этого не было,  умной реакцией, конечно, было бы хотя бы сказать: мы посмотрим это! Не надо обещать золотые горы и большие расследования. Ну, скажите: мы посмотрим эти документы. В конце концов там с дюжину разных фигурантов, включая довольно мелких. Зная, что за нашими не заржавеет пожертвовать, так сказать,  не самыми крупными, могли бы и рассмотреть несколько эпизодов.

 – Понимаешь, для большинства это действительно «информационный вброс», дискредитация и кругом враги. Но для более, так сказать, изысканной публики, например, господин Костин уже сегодня давал интервью Bloomberg  — не российским СМИ! — и говорил, что все это полный бред, при чем тут президент, при чем тут чиновники и их друзья,  друзья частные лица и все это их личное дело. Так в итоге — речь все-таки идет о коррупции или нет?

 — Ну, если мы заглянем в требования антиотмывочного законодательства, то увидим, что близкий круг друзей и бизнес-партнеров попадает под регулирование. Поэтому надо очень аккуратно в этих историях разбираться. Другое дело, что — ведь на той стороне, на стороне тех людей, которые прячут такие огромные активы, далеко не идиоты! Совсем не идиоты. Более того, они достаточно обеспечены для того, чтобы нанять лучших юристов. И я готова предположить, что выбор человека, через которого велись эти платежи — который никак формально ни с кем не связан и при этом еще такой, по крайней мере по фотографии, милый виолончелист — это тоже хорошо продуманная тактика. Кто-то очень хорошо знал регулирование. Потому что очень многих других можно было бы с куда более значительной долей вероятности связать с первым лицом государства. А его — нет. То есть на той стороне у нас отнюдь не дилетанты. На той стороне у нас крупные юридические фирмы, люди с богатым опытом проведения подобного рода мероприятий, столетиями они этим занимались, и у них есть вполне годные рецепты, как спрятать все так, что мы с вами будем все видеть, но доказать ничего не сможем.

– Так значит проведут шведы, французы, голландцы, панамцы свое расследование — и что? Ничего не найдут? И тогда мы спокойно сможем сказать — ну вот, мы же говорили, что это вброс! Так?

– Нет. Шведы, исландцы и прочие проведут проверки — и что-то обязательно найдут. Потому что в данном случае речь идет не про слова, а про документы. Знаешь, когда нам говорят «это чушь собачья!» — это отличный аргумент. Но ровно до тех пор, пока перед тобой не кладут документ. А здесь два с лишним террабайта именно документов.

– То есть если бы мы все-таки проводили бы проверку, мы бы тоже что-то нашли?

 — Так мы ее не будем проводить, мы же считаем это информационным вбросом, кто же проверяет информационный вброс.

– А если эту проверку проведут за нас голландцы или шведы?

 — Ну, голландцы и шведы может найдут что-то на своих и попутно найдут что-то по мелочи на нашей юрисдикции. Но я так думаю, что  мировое сообщество сейчас вцепится мертвой хваткой в эту деофшеризацию, в раскрытие бенифициарных собственников, потому что эта история здорово бьет по политическому капиталу огромного числа интересантов. Ну, Кэмерон, безусловно, на запланированном на май глобальном антикоррупционном саммите в Лондоне, будет что-то предлагать по этому поводу. Потому что, во-первых, он давно уже все это предлагал, а во-вторых, ему тоже прилетело по поводу папиных офшорных историй. Так что безусловно до кипрских банков докопаются, используя все возможности, какие только есть у расследовательской системы. Но тут очень важно, какую позицию займет FATF и займут органы антиотмывочные в разных странах. Безусловно, они обладают определенной информацией и могли бы тут сыграть ключевую роль. Но они как-то исторически заточены ловить финансирование терроризма и наркотрафика, но к коррупционерам всегда относились снисходительно. Мол, ну, какие они преступники. Ходят себе в костюмах. Если бы все антиотмывочные институты собрались в кучу и внимательно изучили все файлы и все документы, думаю, недолго бы пришлось ждать результатов расследования. Потому что любые транзакции оставляют следы. За исключением тех случаев, когда следы насильственно уничтожили. Но это тоже оставляет следы.

– Я правильно понимаю, что нынешняя история не затухнет завтра и в любом случае будет иметь серьезные последствия?

- Безусловно! Сегодняшний день — это только начало. Это же как в опере. Первая сольная ария — а потом еще три действия до финала. Сейчас все немного возбуждены, а ведь реальная антикоррупционная работа — это унылое, тихое копание в документах. Очочки надели, и 24 часа в сутки 7 дней в неделю ковыряешься в бумагах. Я уверена, что много где это и будет делаться, как это делали ребята  — честь им и хвала — из вот этих двух организаций, собственно, представивших сегодня миру это расследование. И ведь это ушла информация только из одной юридической фирмы в одной стране! А таких же организаций сотни.

– Интересно, как долго в таком случае удастся отмалчиваться нашим.

– А я в данном случае сторонник такой философии — я буду тихо делать свою работу, ту самую, со скурпулезным изучением  бумаг, как бы сидя на берегу реки. И рано или поздно или река высохнет, или что-то по ней проплывет.