Это еще не кризис. Это еще только может стать кризисом. Хотя, конечно, на финансовых рынках всего мира произошло великое катанье и валяние с погружением в прорубь с ледяной водой. 

Нефть упала на колени и бьется головой нам прямо в солнечное сплетение. За три месяца, с середины мая, ее цена укоротилась на 35%. Примерно за год она упала больше, чем на 70%, и, наконец, в последнюю неделю выжала из себя 11% своей цены, как воду из мокрой тряпки.

C  середины июня бушует Китай — то взрывы, то Шанхайская биржа потеряла почти 40% своей стоимости, то юань девальвировался аж на 3,2% — оказывается, это страшно. Но здравомыслящие люди особенно не испугались этого дракона, потому что, как ни крути, финансовый рынок Китая еще полузакрыт, и все, что на нем происходит, скорее беды и радости рядовых китайцев. Они любят спекулировать на акциях.

Но бывает, что и соломинка может сломать спину верблюду. Наконец-то двинулся и великий американский рынок акций. Это была Большая Гора. С сентября 2009 года по февраль 2015 года он почти непрерывно рос. Наш любимый Доу Джонс вырос за это время в 2,55 раза. Акции компаний биотехнологий летели вверх по ярко выраженной экспоненте. Каждый год мы тихо хихикали и шептались: «Ну вот-вот вы упадете!», но этот мыльный пузырь никак не сдувался, потому что деньги всего мира шли в США на рынок акций, и туда же отправлялись свежие доллары от «денежных облегчений» Федеральной резервной системы.

Но, как веревочке не виться, все равно конец придет. С зимы рост приостановился, а теперь — яркое падение. С февраля Доу Джонс опустился на 12%, а c 18 августа — точки перелома — по 24 августа — на 6−7%.

Что касается компаний биотехнологии — это захватывающая история, что-то вроде доткомов. С февраля 2009 по июнь 2015 они взлетели в 6 с лишним раз. Считайте доходность! Сегодня катятся вниз. За полтора месяца стали легче на 15%.

Такова картина боев. Они разворачиваются по всему полю глобальных финансов. Азиатские валюты девальвируются, евро неожиданно укрепляется к доллару, и все это очень похоже на самое начало ледохода.

Но все же — что это? Новый мировой кризис? Кризис, который прилетит и в бедную Россию? Не забудет добавить огня и в Украине с Беларусью и уж точно не обойдет Прибалтику? 

«Не так все однозначно», — как говорил когда-то мне один творческий должник, и долги его до сих пор находятся в нашем проблемном портфеле, потому что грехи свои он успел замолить в каком-то далеком храме.

Что же происходит на самом деле?

Это называется «циклическое укрепление доллара». Впереди эпоха сильного доллара. Прежде всего к евро. Это ключевая валютная пара. Доля доллара и долларовых активов в глобальных финансах — 60 — 65%, доля евро — 20 — 25%.

Дальше действуют почти «физические» уравнения.

Сильный доллар означает низкие мировые цены на нефть, низкий газ, низкие цены на металлы, низкие цены на продовольствие, низкие цены на акции. И даже на недвижимость. Нас ждет целая Эпоха низких цен.

Цены на металлы катятся вниз с 2011 года, золото упало на 40%, алюминий — на 44%, медь — почти на 50%. Газ тоже покатился вниз. Пшеница с 2012 года подешевела на 65 с лишним процентов.

Беда-то какая — все это товары нашего экспорта, почти 70% его стоимости. И не только российского, а постсоветского. Сырье России и Казахстана, продовольствие Украины, Беларуси и Прибалтики — все это дешевеет на глазах. Слабеющий рубль и другие национальные валюты означают слабеющие постсоветские экономики и, как следствие, вспышки инфляции и бегства капитала.

Надолго ли это? Это гамлетовский вопрос нашего бытия.

Эпоха «сильного доллара» будет продолжаться, по опыту, еще 2−4 года. Ее нужно перетерпеть. И, возможно, то, что мы сейчас видим в глобальных финансах, вся эта сейсмика и весь этот ледоход — это просто «окончательное» приведение системы цен на активы к сильному доллару.

Это процесс. Вспомним, что даже когда в 2011 году уже начали падать цены на металлы и продовольствие, нефть, газ и акции были еще высоки. С лета 2014 года к доллару стали сходить нефть и газ, и только американские акции, как ни в чем не бывало, рвались вверх. И, наконец, сегодня вся эта сумятица начала завершаться — к сильному доллару рванулись вниз и акции.

И ледоход может начать постепенно успокаиваться, если только не начнется то, что финансисты называют «цепная реакция системного риска».

Риски мирового кризиса

Кризис — это когда пошла, как говорят финансисты, «цепная реакция системного риска». Когда, как домино, начинают сгорать должники, банки и, наконец, реакция неуверенности, страха и сжатия перекидывается на реальную экономику. Убытки, сжатие производства, инфляция, сокращение рабочих мест.

Но бывает и по-другому. Когда великая встряска вдруг, как погремушка, исчезнет в мгновение ока, закатится куда-то под стол, оставив по себе только тягостные воспоминания в Нью-Йорке, Лондоне, Франкфурте, но не в Москве, Киеве или Минске, где всегда потрясения больше, они — «с рычагом».

Что же происходит сейчас?

Мы еще не знаем. У нас нет информации, не терпит ли кто-то из крупнейших  банков катастрофу на рынке деривативов. Не готовится ли к банкротству какой-либо крупный фонд, проигравшийся в нефть или в акции. Не взял ли кто-то из «системно значимых» финансовых институтов слишком большой кредитный рычаг под обеспечение акциями, которые сейчас обесценились. Не начнутся ли массовые неплатежи розничных спекулянтов по займам на игру в акции и на срочном рынке, где они проигрались в пух и прах.

И так далее, есть десятки способов соединить финансовые проигрыши в передаточный механизм, несущий кризис.

И еще мы не знаем, скажется ли уменьшение капитализации крупнейших мировых компаний на их финансовом состоянии. Насколько будут подорваны их намерения расти, деловая уверенность, инвестиции в будущее. Негатив, возникающий на финансовых рынках, обычно резко сокращает желание бизнеса «делать полный вперед».

Короче говоря, мы находимся в поезде, несущемся неизвестно куда, и не стыдно даже атеисту поставить свечку в храме любой принадлежности, чтобы поезд притормозил или просто нашел свою станцию.

Риски кризиса в «братских странах»

Собственно, рисков здесь нет, кризис уже давно идет, и вопрос только в том, насколько глубоко и с какими последствиями он проникнет в поры общества. Насколько ярко реализуются риски. Вся эта ценовая перетряска с долларом, нефтью, металлами, акциями — только новая ложка дегтя, но не в бочку меда, а в канистру с уже основательно прокисшей жидкостью.

Наши экономики попали не только в украинский конфликт, приводящий к их постепенному отторжению друг от друга, но нельзя забывать и о том, что они уже несколько лет находятся на территории снижающихся цен на свой экспорт. Падение промышленного производства в России — на 4,7−4,9% к 2014 году, на Украине — на 13−20%, в Беларуси — на 7,2 -7,4%. В Казахской Республике — рост — на 0,2% к 2014 году (хорошо, что так).

Российский рубль обесценился в 2,1 раза с начала 2014 года, украинская гривна — в 2,4 раза, белорусский рубль — на 50%, тенге — чуть больше, чем 50%. Ну, а последние дни — сами знаете. 

Свистопляска. Ужас, но, по известному анекдоту, еще не ужас, ужас, ужас. Пока не валютная паника. Хотя в Казахстане, в котором валюту держали держали, а девальвировалась она — и сегодня уже почти настоящая паника.

А как там с инфляцией? В России в 2015 году она двузначна, 15−16%. На Украине — не ниже 40%, в Беларуси — 15−16%, в Казахстане — была 4−5%, после августовской девальвации тенге должна выскочить за двузначную величину. Все это очень условные величины, потому что великая перетряска августа вызовет новые вспышки инфляции в этих странах.

Что дальше? 

Если мировая экономика удержится от кризиса, то в наших странах продолжится обычная «болтанка». Производство после августа провалится еще ниже. Темпы падения, по оценке, ускорятся. Инфляция, курс валюты, дефициты бюджета, реальная зарплата, безработица — все эти измерения мира, в котором мы живем, станут намного хуже.

А еще дальше — что? Стабилизация в какой-то момент, очаги роста. Но вместе с тем слабеющая валюта, стагнирующая экономика, попытки найти собственные рецепты для того, чтобы реструктурировать экономику, модернизировать ее, увеличить внутренний спрос. Социальные и политические конфликты — либо тлеющие, либо открытые, как на Украине. 

Жить можно, но жить не очень. Периферийная, в общем-то, территория, потому что основные события — рывки, инновации, финансовые мешки, бум инвестиций — будут разворачиваться в США, Азии и, в меньшей степени, в ЕС. И, конечно, придется терпеть, пока великий и ужасный доллар США не развернется опять на ослабление и опять погонит мировые цены на нефть и другое сырье вверх. Если, конечно, к этому времени не произойдет каких-то очередных революций в фундаментальных факторах (запасы сырья, спрос, производство, технологии).

Если же все-таки то, что сегодня происходит в глобальных финансах, будет означать новый мировой кризис, то все неприятности, которые сегодня происходят с нами в России, Украине, Казахстане и Беларуси, нужно будет аккуратно умножить на число два, а то, может быть, и на три.

Но все-таки много земли и ресурсов, большая теневая экономика, которая всегда спасает в кризис (до 40 — 50% ВВП), «садики и огородики» и еще привычка жить в трудностях. Все это никуда не делось и все это то, что подает нам дружескую руку в сложные времена.