19 мая в Иране состоится первый тур президентских выборов. Для победы в нем одному из претендентов необходимо набрать большинство в 50% + 1 голос. Вероятность того, что это произойдет, невелика — скорее всего, за первым туром выборов последует второй, в котором примут участие два лидера предыдущего раунда. Имя президента должно быть объявлено до начала месяца Рамадан, 26 мая.

Несмотря на то, что духовный лидер Ирана аятолла Хаменеи имеет, по сути, неограниченную власть и финальное слово в любом важном вопросе внутренней и внешней политики принадлежит ему, фигуру президента нельзя назвать церемониальной. Как глава исполнительной власти, президент способен влиять как на жизнь иранцев внутри страны, так и на отношения Ирана и мирового сообщества.

Аятолла Хаменеи. Фото EPA/Scanpix

За пост борются две конкурирующие силы иранского истеблишмента — так называемые реформисты, к которым относится действующий президент Хасан Рухани, выдвинувший свою кандидатуру на второй срок, и консерваторы, или фундаменталисты. По словам эксперта Института Ближнего Востока доктора Владимира Месамеда, это разделение весьма условно.

«Когда мы говорим „реформист“, мы имеем в виду иранско-исламское понимание этого слова. Реформисты в Иране говорят о либерализации жизни, но они никогда не говорят об изменениях, которые противоречат самой концепции исламского государства, концепции „валият а-фатих“, то есть правление исламского законоведа, лежащее в основе Исламской республики», — считает он.

Все органы власти и институты, которые носят назначаемый характер, находятся в руках у консерваторов. Что касается избираемых должностей, включая должность президента, то они достаются то реформаторам, то консерваторам. Политическая жизнь Ирана развивается, таким образом, по спирали. Первый президент Ирана после смерти первого духовного лидера, аятоллы Рухоллы Хомейни, Али Акбар Хашеми Рафсанджани был прагматиком, и его прагматичная политика сменила романтику революционного времени. После восьми лет у власти на должности президента его сменил реформист Мохаммад Хатами. После двух сроков его президентства фундаменталисты посчитали, что страна находится в опасности забвения исламской революции, и на пост президента был избран популист и неоконсерватор Махмуд Ахмадинежад. В 2013 году с приходом Хасана Рухани вновь наступила эпоха реформистов.

Хасан Рухани. Фото AFP PHOTO /Scanpix

Действующий президент Хасан Рухани в ходе предвыборной кампании пытается убедить электорат в том, что выбранный им курс реформ ведет страну к позитивным изменениям. Главное достижение предыдущих четырех лет его президентства — подписанное в 2015 году соглашение по ядерному оружию. За подписанием договора должно было последовать снятие санкций, выход страны из экономической и политической изоляции и, как результат, быстрый экономический рост. В каком-то смысле так и произошло: часть санкций были сняты, уровень инфляции понизился. Тем не менее, для иранцев, страдающих от безработицы и экономической стагнации, такие результаты недостаточно показательны.

Риторика фундаменталистов строится на критике действующей власти. Они утверждают, что ядерная сделка стала провалом президента Рухани, а не его триумфом. Жесткая политика президента США Дональда Трампа в отношении Ирана и новые санкции, которые были применены в обход ядерного соглашения, играют на руку фундаменталистам.  

Президент Исламской республики традиционно занимает свой пост два срока. Считается (и это нашло отражение даже в конституции страны), что за четыре года невозможно успеть завершить начатые политические преобразования. Тем не менее, отмечает Владимир Месамед, второй срок не является автоматическим, и в случае предстоящих выборов нельзя с уверенностью сказать, что Рухани наберет больше голосов, чем его соперник-фундаменталист Эбрахим Раиси.

Эбрахим Раиси. Фото AP Photo/Scanpix

Эбрахим Раиси — религиозный консерватор, бывший генеральный прокурор Ирана, в настоящее время занимает должность хранителя одной из наиболее почитаемых мечетей страны в Машхаде — втором по величине городе Ирана, его религиозной столице. В своих предвыборных речах Раиси обращается к иранским малоимущим, подчеркивая экономический разрыв между бедными и богатыми, который вырос за время президентства Рухани. Электорат Раиси — те, кто полагался на государственные дотации и социальные пособия, которые при Рухани были сокращены или отменены.

В то же время, Рухани обвиняет Раиси и подведомственные ему религиозные институты в уклонении от уплаты налогов и, соответственно, подрыве экономики. Раиси — ученик и неофициальный ставленник духовного лидера Ирана, аятоллы Хаменеи. Хотя формально Хаменеи находится над президентской гонкой и не выделяет фаворитов, предпочтения духовного лидера влияют на позиции других официальных лиц Ирана.

Иран конкурирует с другими игроками за лидерство в регионе. Поддержка шиитских режимов в Ираке и Сирии вряд ли изменится вне зависимости от того, кто станет следующим президентом. Можно лишь предположить, что фундаменталисты будут в меньшей степени считаться с международным сообществом.

Отношения же Ирана и России, несмотря на то, что их цели в сирийском вопросе частично совпадают, далеко не радужны.

«Иранцы считают, что все конфликты в регионе должны решаться силами стран Ближнего Востока, а какие-то внешние силы не только не помогают, но и вредят. Эту точку зрения они отстаивают и в вопросе Нагорного Карабаха, и во многих частях бывшего СССР, где они не хотят видеть вмешательство ни Запада, ни России», — говорит Владимир Месамед. 

Неслучайно в январе этого года, на похоронах бывшего президента Ирана Али Рафсаджани слышались лозунги «Смерть России!». По словам Месамеда, Рафсаджани представлял ту часть иранского общества, которая противится любому влиянию извне.

Тем не менее, как считает эксперт, отношения с Россией могут улучшиться под руководством президента-консерватора.

«Фундаменталисты придут к власти под флагом борьбы с Западом, и это поможет сблизиться с Россией, чья внешняя политика — вне зависимости от того, что говорят ее лидеры — тоже направлена на это», — говорит Месамед.