Евгению Холодову почти полгода судят за то, что на антивоенной акции 24 февраля она ударила сотрудника полиции холщовой сумкой, в которой были непроверенные тетради. На митинге учительница пыталась вступиться за другую девушку, которую тащили в автозак, но сама оказалась на скамье подсудимых. Ей грозит до пяти лет тюрьмы.

В коридоре Тверского районного суда 8 августа собрались больше дюжины слушателей. Для утра пятницы даже много — у дверей других залов нет вообще никого. Сотрудница суда, поджав губы, обходит обнимающихся людей. «Еще не пришла? Нет? Ну подождем», — говорит один из пришедших, бородатый мужчина в разноцветных штанах.

С небольшим опозданием в коридор входит Евгения Холодова. Ей требуется минут пять, чтобы подойти к каждому, кто пришел — кого-то обнять, кого-то взять за руки. Здесь ее коллеги, бывшие ученики, друзья, родственники. «А где адвокат?» — спрашивают у нее. Евгения шутит, что Алексей Васильев опаздывает специально. «Чтобы, если кто задержится, не пришлось переживать, адвоката-то еще нет», — смеется она.

Для нее это уже четвертое заседание суда. Процесс, в некотором роде, стал привычной частью ее жизни. Спустя еще десять минут появляется адвокат. Слушателей запускают в зал, но не всех. «Заботимся о вашем здоровье», — говорит секретарь.

Осознанное неведение. «Левада-Центр» и «Спектр» — 4 из 5 россиян поддерживают закон о «военных фейках», хотя почти половина считают фейком и его

Учитель и гражданин

Евгении Холодовой чуть за сорок. На интервью, которое мы взяли до этого заседания, она пришла в том же синем платье и фиолетовых кедах. Когда она рассказывает о частной школе, в которой работает, постоянно смеется. Когда она улыбается, морщинки собираются в паутинку вокруг глаз, и она выглядит еще на десять лет моложе. Но как только речь заходит о 24 февраля (день, когда началась военная операция России в Украине), лицо делается серьезным, а яркие на солнце глаза тускнеют.

«Когда я ехала в это утро на работу, подумала, что вот как бывает интересно. Вот, что чувствуют люди, которые живут в стране, начавшей войну», — рассказывает она. В этот день ей было сложно собраться и спокойно вести уроки. Еще восемь лет назад сама Евгения была уверена — войне быть. Вот, что она пишет в своей страничке в Facebook: «Нас ждет война с Украиной. Но никто по телевизору про нее говорить не будет. Будут говорить, что никакой войны нет, что это они сами все время лезут в наш Крым».

В 2022 году мрачное предсказание не помогло, Евгения оказалась так же не готова к произошедшему, как и все остальные. «Не понимала, как можно работать и зачем. Кажется, даже надела все черное…» — вспоминает она. По ее словам, на работе все к происходящему отнеслись по-разному. Однако с 2014 года в учительской старались политические темы не обсуждать, даже в школьном чате запрещено говорить о политике. Дети тоже вопросов особо не задавали, все-таки Евгения преподает в младших классах, и для них политика пока не является какой-то интересной темой.

Правда, это не мешает сейчас нынешним малышам иногда рисовать на полях буквы Z и V — символы российской операции в Украине. «Это были совсем малыши, второклассники. Но я понимаю, что это даже не от родителей идет. Просто это такие мощные, агрессивные символы. Конечно, мне стало неприятно», — вспоминает учительница недавний случай. Детей она ругать не стала, просто попросила не писать на полях ничего, «все-таки это диктант».

«Сложно искать логику там, где ее нет». Член правления Профсоюза журналистов Андрей Жвирблис о максимальном штрафе за «дискредитацию» армии и перспективах организации

После уроков она поехала на Пушкинскую площадь. «Это была не первая моя акция, я давно хожу. Но в этот раз мы собирались заранее пойти песни попеть у памятника Пушкину. Правда, не до песен уже было», — вспоминает Евгения. Добравшись до центра, она нашла своих знакомых. Народу было немного, не сравнить с акциями последних десяти лет. Даже на митингах за допуск независимых кандидатов к муниципальным выборам в 2019 году, по ее ощущениям, народу было больше.

Тем не менее, полиция сразу начала разгонять протестующих. Сначала прошел один сотрудник. Пытался всех прогнать с помощью мегафона. И уже после за ним побежало подкрепление, начались задержания. Последней мимо Евгении повели девушку. Она крикнула «Нет войне!» в лицо полицейскому — и он ее схватил. «Я подумала, что я не могу так это оставить. Я побежала за ними, приобняла полицейского за плечо, сказала: „А можно с вами в автозак?“» — по памяти восстанавливает сцену учительница.

Полицейский креатива не оценил. Оттолкнув Евгению, он сказал: «Держите дистанцию!». Евгению это зацепило. «Мне тяжело видеть насилие и быть свидетелем, молча проходить мимо. А оттаскивать и спасать девушку было глупо. Но после того, как он толкнул меня, я была возмущена», — заводясь вспоминает учительница. С криком: «Где ты был, когда меня грабили с ножом к горлу?!» — она ударила сотрудника сумкой по голове. В холщовой сумке лежали непроверенные тетрадки, Евгения не успела выложить их по пути с работы.

Позже сотрудник расценил этот жест как прямую агрессию. В материалах дела указано, что полицейский получил «рану размером менее 2 мм без следов крови на внутренней стороне губы».

«Ехать беременной в СИЗО не хотелось». Уехавшая из России депутат Хельга Пирогова о войне, «дискредитации» армии и травле

От трех до пяти

Несмотря на то, что Евгению снимал на видео сотрудник в штатском, задержали ее практически случайно. Через несколько дней она снова гуляла на Пушкинской, в этот раз без каких-либо политических целей. «Моя подруга остановилась сфотографировать Пушкина [памятник] в окружении автозаков. Я сказала, что мы сейчас в одном из них и окажемся. Она сказала, что готова к этому», — вспоминает учительница.

Так и вышло. Сотрудники попросили двух женщин пройти в автозак, а после отправили в ОВД. В отделении Евгению продержали до ночи — фотографировали, пытались «откатать пальцы». Постоянно угрожали — сначала арестом на 15 суток, потом органами опеки. «Дома у вас ребенок один, значит — говорили мне. Сейчас мы к нему отправим опеку», — рассказывает Евгения, описывая неприятного, огромного сотрудника полиции.

Под арест Евгения не попала, но зато на следующий день к ней домой пришли два сотрудника Следственного комитета: «Я собиралась в школу, взяла с собой три баула тетрадок, не успела проверить, выхожу, а вот меня уже двое у лифта ждут».

В центральном аппарате Следственного комитета учительницу продержали целых 12 часов. За это время ей не предложили ни воды, ни еды, пришлось ждать до прибытия адвоката из «ОВД-Инфо» (власти РФ внесли эту организацию в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента). «Отношение с адвокатом и без — это две разные вещи. Они вообще за человека не считают без адвоката», — замечает Евгения.

Евгения Холодова. Фото SOTAvision

«Воспитательную» беседу вел руководитель следственного отдела по Тверскому району Марат Тамбиев. Через месяц после его встречи с Евгенией Холодовой, силовика задержали за взятку в особо крупном размере. Но тогда он долго рассказывал учительнице, что насилие недопустимо, особенно против представителя власти. «Нет, насилие неприемлемо, тем более от представителя власти, сказала я ему», — кажется не без гордости вспоминает нарушительница общественного порядка.

Итогом встречи стало дело по статье 318 УК РФ  («Применение насилия в отношении представителя власти»). Чтобы смягчить наказание (до пяти лет лишения свободы), Евгения написала явку с повинной. Поэтому сейчас дело рассматривают в особом порядке — без изучения доказательств. Суд обращает внимание на характеристики, а с этим у учительницы никаких проблем нет. По ее словам, даже родители учеников пришли на суд в качестве свидетелей. «Говорили такие приятные вещи — будто на похоронах своих побывала», — мрачно шутит подсудимая. Из-за того, что на попечении у Евгении малолетний ребенок, суд ограничился подпиской о невыезде и в СИЗО отправлять учительницу не стал.

Госдума одобрила закон о внесудебном закрытии СМИ за «фейки» и «неуважение к госорганам»

«Миш, больше пяти лет мне точно не дадут»

Пока шли судебные заседания, Евгения продолжала работать в школе. Она говорит, что коллектив к ее делу отнесся спокойно. «Конечно, директора и завуча это огорчает. Но, в целом, меня поддерживают. Кто-то, конечно, говорит, что я неправа, что у меня ребенок и работа. Но жизни не учат», — с благодарностью говорит она.

Поддерживает маму и 12-летний сын Миша. «Я спросила, стыдно ли ему за меня? Он ответил, что, конечно, да, вообще-то нельзя сумкой людей бить. Я сказала, что извинилась», — вспоминает Евгения. Сына это не успокоило, по ее словам, он страшно переживал. Пришлось объяснять варианты. «Миш, больше пяти лет мне точно не дадут. Это не так много. Пять точно не дадут, посижу и выйду», — пересказывает Евгения разговор с сыном.

Евгения Холодова. Фото из личного архива

При этом, считает Евгения, запретить сыну в будущем участвовать в митингах она не может. По ее мнению, несмотря на опасность, есть вещи, которые необходимо человеку сохранить. Например, истину, объясняет она: «Красиво звучит, но у этого есть основания. Для меня митинги были… Я просто выходила и говорила, что с этим не согласна. Я вообще не собираюсь власть свергать, я против насилия».

Но от Евгении зависит не только жизнь сына. И не только судьба десятков ее учеников в школе. Уже несколько лет она работает с цыганскими детьми в регионах, по просьбе своей подруги. «Они очень хотят учиться. Когда мы с подругой водили этих детей гулять, она просила взять примерчики распечатанные. И дети очень просили их, буквально кричали: мне, мне, мне примерчики», — вспоминает Евгения одну из первых встреч с ними.

В Москве научную журналистку оштрафовали за надпись «Нет войне» на автомобиле

Но, несмотря на желание учиться, не у всех есть такая возможность. Проблема не только в том, что родители не хотят отправлять детей в школу. К 7−8 годам цыганские дети уже вовсю заняты своими младшими братьями и сестрами, им попросту некогда учиться. Но даже если на это закрыть глаза, цыганский образ жизни совсем не помогает ребенку подготовиться к школе. «Они никогда не видели книжки, впервые рисовать они начинают в школе, рука не подготовлена. Эмоций у них куча, если что-то не получается, тетрадка будет порвана», — описывает ситуацию Евгения.

Поэтому необходимы специальные программы, которые учительница из Москвы и готовит вместе со своей подругой. Их передают региональным учителям, чтобы они могли более осознанно готовить таких детей к обучению в школах в общем потоке.

Само собой, личных средств на программу уже не хватало, поэтому две учительницы открыли сбор средств на площадке «Планета». Деньги нужны на создание, распечатку обучающих программ, но главное — зарплаты местным учителям, которые по ним занимаются с детьми. «Если мы набираем 2 миллиона, мы сможем добавить новые школы. В прошлом году мы собрали нужную сумму. Нам помогала кучу народа, детские поэты современные», — взахлеб рассказывает Евгения. Кажется, она более спокойно рассуждала о том, сколько лет проведет в тюрьме. Однако сбор средств для нее — важнейшая тема. Тем более, что без нее программе придется тяжело, вынеси суд суровое решение. «Подруга мне говорила после одного из заседаний, мол, я без тебя не справлюсь, придется программу закрывать», — грустно добавляет учительница.

Пятое заседание

Перед тем, как судья Ольга Затомская (известная по делам Немцова, Удальцова, Навального, Яшина и даже футболистов Кокорина и Мамаева) зашла в зал заседаний, Евгения перешучивается с группой поддержки. «Слово последнее приготовила, но туда нельзя вставить ссылку на сбор средств [для цыганских детей]», — говорит она и улыбается, морщинки опять собираются в паутинку вокруг глаз.

Но до последнего слова дело и в этот раз не дошло. Судья снова перенесла заседание — на этот раз, чтобы узнать мнение потерпевшего, отсутствовавшего Вадима Хомякова, о том, можно ли назначить учительнице судебный штраф и не привлекать ее к уголовной ответственности. На выяснение этих обстоятельств суд отвел больше месяца. Раньше не может адвокат Алексей Васильев, у него заседания по всей стране.

СЛЕДИТЕ ЗА РАЗВИТИЕМ СОБЫТИЙ В ТЕКСТОВОЙ ХРОНИКЕ В НАШЕМ ТЕЛЕГРАМ-КАНАЛЕ

Евгения — с фиолетовым букетом в руках, в цвет кед — улыбается и обсуждает с адвокатом вероятность судебного штрафа. «Шансы ненулевые», — оптимистично прогнозирует Васильев. Евгения спрашивает у него, а можно ли отпроситься (из-под подписки о невыезде) в Турцию, чтобы отдохнуть вместе с сыном, «в областные школы (к цыганским детям) ведь отпускали». Адвокат улыбается, говорит, что это вряд ли. Учительница не теряется: «Тогда потрачу отложенные на отпуск деньги для фонда, а Мишка с папой поедет». Все улыбаются в ответ, кто-то даже сдержанно смеется. Но, кажется, в воздухе висит облегчение. Все-таки не закрыли, и еще месяц Евгения сможет учить детей, возиться с сыном и готовить последнее слово для нового заседания.

Мы продолжим следить за судьбой Евгении Холодовой. Следующее заседание по ее делу пройдет в Тверском суде 8 сентября.

Ренессанс доносов. По России идёт волна увольнений, штрафов и арестов несогласных с войной по заявлениям «доброжелателей»