«Есть Путин — есть Россия, нет Путина — нет России». Семен Новопрудский о политической ловушке, в которую угодила страна
20:05, 30.07.2019
Владимир Путин. Фото AFP/Scanpix/LETA
На фоне рекордного по жестокости разгона акции протеста в Москве против недопуска всех независимых оппозиционных кандидатов до выборов в Московскую городскую думу (1373 задержанных, сломанные руки и ноги, разбитые в кровь головы) появились свежие социологические данные, проливающие свет на причины этого разгона. А заодно и на главную угрозу российской государственности — полное растворение государственных институтов в личности президента страны.
Формально «Левада-центр» свой стандартный всероссийский опрос «Президент: доверие и голосование» проводил до «московского разгона», 19−24 июля. Но уже в разгар конфликта вокруг московских выборов. А сам этот конфликт всего лишь отражает общую тенденцию в российской внутренней политике — после серии протестных голосований и поражений кандидатов от власти на разных выборах осенью 2018 года администрация президента предпочла прекратить игру в «конкурентное голосование» и гасить оппозиционеров на дальних подступах к избирательным бюллетеням.
Опрос «Левада-центра» показал, до какой степени зачищено российское политическое поле, а все государственные институты подменены и подмяты под себя в сознании людей Владимиром Владимировичем Путиным. Именно конкретным человеком, а не институтом президентства: в бытность президентом Дмитрия Медведева большинство россиян не сомневались, что реальная власть все равно оставалась у Путина, тогда занимавшего пост премьер-министра. Согласно исследованию того же Левада-центра, проведенному 22–26 мая 2009 года — через год после начала президентства Медведева, — 68% опрошенных считали, что президент действует под контролем Путина и его окружения. Лишь 19% были уверены, что Медведев ведет самостоятельную политику.
Для сравнения, сейчас электоральный рейтинг премьера Медведева при президенте Путине не дотягивает даже до 1% и уступает более чем втрое электоральному рейтингу бессменного лидера ЛДПР Владимира Жириновского и бывшего кандидата в президенты от КПРФ Павла Грудинина.
Вот пара ключевых цифр из свежего опроса «Левада-центра»: 54% россиян хотели бы видеть Путина президентом и после 2024 года, когда он не имеет права баллотироваться по действующей Конституции. При доля респондентов, которые доверяют Путину только потому, что не видят альтернативы, выросла до 43% — это максимум с июля 2001 года, когда с момента начала самого первого срока Путина прошел год, и он считался молодым «президентом надежды» на фоне передавшего ему страну дряхлого Бориса Ельцина. Для сравнения, в 2016 году так считали лишь 29% опрошенных.
Иными словами, большинство россиян готовы видеть Путина президентом не потому, что он хорошо правит страной, а потому что боятся любого другого. Комплекс «пожизненного правителя» утвердился в российском общественном сознании. Собственно, ровно так же относились в СССР к первым, а потом и генеральным секретарям. Только тогда никакой официальной законной процедуры смены власти не существовало в принципе. Никто и помыслить не мог, что кто-то может возглавить страну при живом Сталине, а потом при живом Хрущеве, а потом при живом Брежневе. Но в СССР хотя бы были более или менее понятны, хотя порой и дублировали друг друга, функции Политбюро и правительства (Совета Министров). При этом парламент (Верховный Совет СССР) был таким же декоративным органом, как нынче Госдума или Совет Федерации.
Президент России Владимир Путина на Российском деловом конгрессе в Москве. Фото AFP/Scanpix/Leta
Сейчас в России в условиях конституционных ограничений (президент не может баллотироваться больше чем на два шестилетних срока подряд) система власти выглядит как бессрочное пожизненное правление одного человека. При этом по Конституции Россия не монархия, а президентская республика. Читавшаяся как форма грубой лести фраза нынешнего спикера Госдумы, а тогда первого заместителя администрации президента Вячеслава Володина, сказанная в октябре 2014 года, «есть Путин — есть Россия, нет Путина- нет России», оказалась точной формулой политической ловушки, в которую угодила страна.
Люди не мыслят или боятся помыслить себе страну без действующего главы государства, хотя и не особо верят в его эффективность. На 20-м году правления довольно затруднительно оставаться президентом надежды: можно только пытаться запугивать население отсутствием или опасностью любых других кандидатов.
Сейчас текущий электоральный рейтинг Путина, согласно данным того же опроса «Левада-центра», составляет 40%. Именно столько голосовали бы за Путина, если бы президентские выборы состоялись в ближайшее воскресенье. При этом кандидат «Не знаю» занимает второе место с гигантским отрывом от любых других кандидатов — 23%. Еще 19% россиян не стали бы голосовать ни за кого. То есть, у тех, кто «не за Путина», суммарный электоральный рейтинг даже выше, чем у самого президента. И очевидно, что весь «крымский эффект» роста путинского рейтинга уже исчерпан — он неуклонно приближается к уровню 2013 года. Но никаких живых политиков вокруг главы государства как кандидатов в президенты в сознании россиян не существует. По 3% готовых голосовать за Жириновского и Грудинина. Это ничто, уровень статистической погрешности подобных опросов.
В результате мы видим зловеще буквальное воплощение фразы Володина. России в том виде, в каком она существует сейчас, действительно может не стать, как только уйдет Путин. «Нет Путина — нет России». Именно этого боится верхушка российской власти и связанный с ней узкий круг олигархов — главных бенефициаров нынешнего режима. В их сознании уход Путина чреват угрозой немедленного обрушения всей конструкции государства, где партии — не партии, парламент — не парламент, суды — средства сведения политических и бизнес-счетов, а частная собственность и личная свобода гарантированы не законом, а комбинацией личной власти и влияния конкретных олигархов. Они могут в одночасье потерять власть, свободу, собственность и даже жизнь.
Поэтому сейчас в конфликте вокруг рутинных выборов в Мосгордуму часть путинского окружения топит одновременно и оппозицию, чтобы та не попала в столичный парламент, не попыталась получить контроль над столичными властями, и мэра Собянина, чтобы он не стал преемником президента.
Верящие пропаганде обыватели больше всего боятся возвращения «лихих 90-х». Они за Путина не потому, что им живется хорошо. Они опасаются, что при любом другом сразу станет резко хуже.
При этом всем остальным колесикам и винтикам путинской вертикали эти же обыватели (особенно после объявления о повышении пенсионного возраста) доверять больше не хотят. Глава правительства просто выбыл из обоймы самых популярных политиков страны и это очень симптоматично. Люди готовы к протестному голосованию на любых выборах, кроме выборов президента. А кандидатов, за которых они могли бы голосовать «против власти» — нет. Их тупо не допускают к выборам. Так и создаются классические революционные ситуации: когда государство своими руками закрывает крышку в кипящем котле протестов, не давая выпустить пар.
Выборы в такой ситуации перестают играть свою единственную роль в путинской системе — инструмента легитимации власти. Собственно, при Путине Кремлю удалось создать такую систему контроля и фальсификаций, вплоть до отмены порога явки даже на федеральных выборах, запрета призывать к бойкоту и отсутствия графы «Против всех», что власть не проигрывала практически никаких голосований. Но тотальная деполитизация страны, демонтаж и деградация политических институций на фоне усталости людей от затяжного кризиса разрушили и эту систему легитимности власти.
Власть теперь не уверена, что гарантировано выиграет любые выборы в любом регионе России. А если так, лучше либо свести количество этих выборов к минимуму, либо силой не допускать оппонентов власти. И уповать на то, что государство все равно держится на одном Путине, а не на региональных парламентах, губернаторах и тем более не на муниципальных властях.
Российская государственность угодила в ловушку транзита. Путин не может развивать страну, заведя ее в тупик и во внешней, и во внутренней политике. Но дать Путину совсем уйти в 2024 году опасно, потому что никаких других подпорок у этой системы не существует, а части путинского окружения и сами прекрасно могут разорвать государство в клочья во внутренней вражде без помощи несистемной оппозиции — слабой и не имеющей реального влияния на страну.
Обычная, рутинная для демократических государств процедура смены власти таким образом превращается в России в тест на устойчивость государственности. И положительным результатом такого теста может стать только один вариант «ответа»: Путин уйдет, а Россия останется.
