«Большой медицинский брат следит за тобой». Почему в условиях пандемии страны начинают тотальную слежку за зараженными и оправдано ли это
Тепловой сканер в аэропорту Гонконга. Фото EPA/JEROME/FAVRE/Scanpix/LETA
Согласно докладу команды реагирования на COVID-19 Имперского колледжа Лондона, подготовленному при участии Всемирной организации здравоохранения, изоляция — не единственный способ нефармацевтической борьбы с коронавирусом. Наравне с ней может применяться тотальная слежка за гражданами, хотя это и вызывает вопросы этического характера. Корреспондент «Новой газеты» разобралась в том, как правительства разных стран отслеживают зараженных, чтобы противостоять эпидемии.
«Спектр» публикует материал «Новой Газеты» полностью.
В понедельник премьер-министр Михаил Мишустин поручил создать систему отслеживания граждан, которые контактировали с больными COVID-19. Она будет работать за счет данных сотовых операторов о геолокации конкретного человека. Сервис подразумевает рассылку сообщений о факте контакта с заразившимися гражданами. Абонентов будут предупреждать о необходимости самоизоляции и предоставлять контакты региональных оперативных штабов.
21 марта газета Frankfurter Allgemeine писала, что отслеживание данных мобильных телефонов из-за пандемии легализуют в Германии.
В среду газета The Washington Post написала, что Facebook, Google и другие крупные IT-компании ведут переговоры с американскими властями об использовании данных о местоположении их пользователей. Информация нужна органам здравоохранения США, чтобы предотвратить распространение коронавирусной инфекции SARS-CoV-2.
Похожую систему слежки реализовала Южная Корея: вместо закрытия границ и карантинов власти расследовали каждый кейс заражений.
Потенциальных носителей отслеживали с помощью мобильных телефонов и спутниковых технологий, а также проводили массовое тестирование на вирус. Результат Южной Кореи можно назвать положительным: несмотря на то что страна еще недавно была очагом заражения, сейчас темпы инфицирования значительно снизились.
Наиболее жесткие меры по борьбе с эпидемией принял Китай, где была отмечена первая вспышка. Через несколько недель после того, как информация о коронавирусе вышла за пределы страны, на карантин закрылся 11-миллионный Ухань в провинции Хубэй. Позже за ним последовали еще 13 городов провинции. Всего к середине марта в Хубэй было зафиксировано 67 000 случаев заболевания, и за нарушение карантина ввели уголовную ответственность. Во время эпидемии государство осталось без системы распознавания лиц — из-за медицинских масок она просто перестала работать.
Финансовый центр Гонконга. Фото Liau Chung-ren/ZUMA Wire/Scanpix/LETA
«С точки зрения систем идентификации маски могут быть препятствием. В то же время, специальный грим уже не защищает от современных алгоритмов, которые строят трехмерную реконструкцию», — поясняет произошедшее гендиректор Social Data Hub и Fubutech Артур Хачуян.
«В Китае использовали инфракрасные сканеры температуры — прибор, который удаленно замеряет температуру. Довольно быстро идентифицируются те, у кого она высокая. Распознавание лиц во время эпидемии не очень помогло», — рассказывает директор некоммерческой организации «Общество защиты интернета» Михаил Климарев.
Крах системы «умных» CCTV перед лицом пандемии все равно не больше, чем инфоповод, и на реальное положение дел никак не влияет, считает Хачуян. «В Китае, как и в Москве, системой распознавания лиц идентифицируется процентов 5–7% людей в метрополитене, городские камеры вообще не работают. Вы можете надеть маски, но от идентификации данных это не спасет, ведь вы продолжаете носить с собой телефоны с включенным вай-фаем и LTE», — говорит эксперт.
Основным источником сбора данных о гражданах для государства остаются операторы мобильной связи. Десятки миллионов абонентов примерно каждые 5 минут отправляют сигнал на базовые станции. При наложении данных о геолокации на карту города можно получить маршруты перемещения пользователей. Погрешность при этом составляет 50–100 метров, которые добавляют сами системы, объясняет Хачуян.
«Технология [определения] называется трилатерацией. Три ближайшие базовые станции передают расстояние до абонента, и по силе сигнала вычисляется местоположение человека. Фактически — это вычисление координат точки в пространстве с помощью трех других точек и расстояния от них до нее. По этой схеме работает геолокация в том же тиндере», — говорит эксперт.
Если учитывать популярность мобильной связи, сбор данных о передвижении людей кажется простой задачей. Но задачу в разы может осложнить распространение анонимных SIM-карт. В таких случаях службы могут пойти на ухищрения: к примеру, создать для слежки мобильное приложение. В Иране недавно известность получило приложение AC19, которое якобы должно было помочь определить, заражен ли пользователь COVID-19. Сообщение с рекомендацией установить приложение приходило от имени минздрава страны. Первым о возможности слежки через него заявил иранский активист Нариман Гариб. Карту с тремя миллионами пользователей впоследствии опубликовал министр информационных и коммуникационных технологий страны Мохаммад Джавад Азари Джахроми.
«Это далеко не первый случай в Иране. У населения страны очень низкая компьютерная грамотность, раз в месяц-два в магазины загружают приложения [c такой же задачей], которые имитируют телеграм. Дело в том, что иранцы намного активнее скрываются от государства. У них куча одноразовых симок и подобных вещей», — объясняет Артур Хачуян.
Идентификация в воздухе
Без технологий слежки во времена «чумы» не обходится и Россия. Как и во многих странах, их применяют для выявления потенциально заболевших. К примеру, на прошлой неделе заместитель мэра Москвы по вопросам соцразвития Анастасия Ракова сообщила, что с целью борьбы с эпидемией сейчас в Москве ищут всех контактировавших с заболевшими COVID-19. В списки потенциально инфицированных попадают не только люди из ближнего круга заболевших, но и пассажиры некоторых рейсов, водители такси, курьеры и т.д. Для оповещения о необходимой самоизоляции всех контактировавших с заболевшим используют SMS-рассылку (по словам Раковой, в этом помогает анкетирование на борту). Найти таким образом уже удалось около тысячи человек.
Несколько дней назад телеграм-канал «Черкалин рассказал» опубликовал пост с текстом рассылки на электронную почту и SMS, которая приходит «москвичам, зарегистрированным на портале Госуслуги». В письме говорится о необходимости режима самоизоляции, вызове врача, а также указаны номера горячих линий. «Новая газета» узнала, что подобную рассылку получила туристка Светлана (имя изменено по просьбе героя), которая в начале недели вернулась в Россию из Европы.
При этом туристка не заполняла никаких анкет ни в аэропорту, ни в самолете, так как страна, из которой она прилетела, на тот момент не находилась в списке государств с неблагополучной эпидемиологической ситуацией. Более того, ее рейса нет в списке рейсов с заболевшими COVID-19, который публикует Оперштаб Москвы. Кроме того, после прилета ей уже несколько раз позвонили из Департамента здравоохранения города.
Как данные авиакомпаний оказались у московских властей и насколько это законно?
В случае рейсов, на которых был обнаружен заболевший новой коронавирусной инфекцией, запросить данные пассажиров не так сложно. «У авиакомпаний есть сведения о пассажирах, включая паспортные данные и номера телефонов. Скорее всего власти Москвы имеют соглашение с авиакомпаниями. Оно позволяет им получить сведения о пассажирах для таких экстренных уведомлений», — предполагает директор «Информационной культуры» Иван Бегтин.
С другой стороны, чтобы узнать пересекал ли абонент границу, столичной мэрии совсем необязательно обращаться к авиакомпаниям или таможенным службам. Необходимые данные могут предоставить и операторы сотовой связи.
«Если человек использовал SIM-карту за рубежом, это отражается в биллинге (автоматизированная система учета предоставленных услуг, их тарификации и выставления счетов для оплаты, — прим. „Новой Газеты“). Операторы связи могут сделать выборку и добыть эту информацию. Пользоваться SIM-картой при этом необязательно, достаточно просто присоединиться к сети в роуминге, — поясняет Михаил Климарев.
По закону получать такую информацию от компаний могут государственные органы через суд, а также правоохранительные органы в случае проведения оперативно-розыскной деятельности по официальному запросу. Иллюстрацией может служить кейс с „Яндекс. Такси“, которая передала силовикам историю поездок журналиста „Медузы“ Ивана Голунова (телеграм-канал Baza и сам журналист утверждают, что официального запроса не было). Однако в случае „Госуслуг“ ситуация оказывается значительно проще:
„На портале вы даете согласие на обработку персональных данных и на передачу данных третьим лицам. В данном случае третьим лицом является оператор мобильной связи, который возвращает сервису номера, которые недавно были за границей. Система не нарушает 152 ФЗ (о персональных данных), потому номер телефона — 11 цифр — не является персональными данными, если он не привязан к ф. и. о., городу, возрасту“, — поясняет Артур Хачуян.
Юрист „Роскомсвободы“ Саркис Дарбинян говорит, что ситуация сложнее. Несмотря на то что передача обезличенных данных сама по себе не является обработкой персональных данных, возможность для подачи иска есть, хоть и выиграть дело вряд ли получится.
„Данные могут быть обезличены, но если оператор предоставляет их в связке с номером телефона, и у него есть доступ к данным абонента, это означает реальную возможность деанонимизировать пользователей. В таком случае можно признать, что обработка является обработкой персональных данных“, — говорит Дарбинян. Также юрист добавляет, что разглашение этих данных является ограничением гражданских прав на тайну частной жизни и на информацию о перемещениях.
„Новая газета“ обратилась с вопросом о передаче данных к нескольким операторам сотовой связи: Tele2, МТС и „Билайну“. В пресс-службе последнего оператора газете сообщили, что „Билайн“ как ответственная компания в текущей непростой ситуации предпринимает все возможные меры для защиты своих клиентов». От других комментариев компания отказалась.
Дружба народов
Технические возможности для развертывания тотальной слежки у России есть, сходятся во мнении эксперты. Но до уровня Китая и Южной Кореи будет добраться нелегко. И причин на это несколько.
«Давайте все же будет честными. В Китае и Южной Корее доверие граждан к государству очень высокое. Китайские власти не просто организовывают слежку, там граждане на это соглашаются. В России сложность заключается в отсутствии доверия между государством и гражданином. Кризисная ситуация во время эпидемии — одна из немногих областей нашей жизни, где отслеживание передвижений неизбежно и оправданно», — рассуждает Бегтин.
«Сейчас во всех российских аэропортах есть пункты досмотра и забора мазков со слизистых для анализа на коронавирус (к слову, этого ни у кого нет). Вместе с этим службы просят у всех прилетающих заполнить всю информацию письменно на бумаге. Электронная система пограничной службы, которая должна быть у нее по госзакупкам, отсутствует. В Китае смогли так быстро развернуть социальный рейтинг и другие подобные системы, потому что там такой уровень цифровизации. У нас подобные системы не развернуть», — утверждает Артур Хачуян.
