Правительство России поддержало законопроект о запрете беби-боксов, предложенный сенатором Еленой Мизулиной. Практика установки ящиков, в которых матери могут анонимно оставить младенцев, уже давно вызывает разногласия в обществе. Одни называют ее единственным способом спасти нежеланного малыша от гибели, а другие — поощрением асоциального поведения. История вопроса — в материале «Спектра».

Инициатива поощряема

«Целесообразность принятия законопроекта обусловлена необходимостью выполнения Российской Федерацией положений Конвенции о правах ребенка, поскольку существование в ряде субъектов РФ специально создаваемых мест для оставления детей после рождения нарушает статьи 6 — 9 и 19 данного международного договора», — цитирует пресс-служба Мизулиной официальный отзыв кабмина. При этом, по мнению правительства, поправки нуждаются в доработке, но политик уже выразила готовность учесть все замечания ко второму чтению.

Впервые документ был представлен в парламенте 1 июня 2016 года. Он предполагает административное наказание для юридических лиц, решивших обсутроить беби-бокс: штраф на сумму от 1 млн до 5 млн рублей либо приостановку деятельности организации на срок до 90 дней. «Легкость, с которой можно оставить ребенка в беби-боксе, создает иллюзию у матери, что это нормально и, если у нее родился ребенок-инвалид или с шестью пальцами на руке, можно отдать его», — говорила Мизулина на специальной пресс-конференции.

Взгляды Мизулиной на беби-боксы изменились на противоположные всего за пять лет. Фото: Sputnik / Scanpix

Необходимость нового запрета политик объясняет тремя основными пунктами: «Во-первых, государство не должно поощрять отказы от новорожденных. (…) Во-вторых, само существование подобной возможности значительно повышает риски торговли детьми и иных сделок с ними, так как контроль за беби-боксами невозможен. (…) В-третьих, навсегда нарушается право ребенка на идентичность, то есть право ребенка знать, кто его биологические родители, каково его происхождение».

Но еще недавно Мизулина думала по-другому. Более того, в 2011-м она боролась за легализацию беби-боксов, выступив соавтором соответствующего законопроекта, который, правда, Госдума отклонила в 2013 году — из-за юридических неточностей.

Хорошо забытое старое

Организатор первого в России «окна жизни» Елена Котова не понимает, почему Елена Мизулина изменила свое мнение и из-за чего данную практику теперь хотят объявить вне закона. «За последний год нас замучили проверками, но никаких нарушений найти не могут. Сначала нужно спасти ребенка, не бросать его на улице, а потом уже думать обо всем остальном. Даже от насморка есть несколько видов лекарств, поэтому поддержка женщин в трудной ситуации никак не отменяет беби-боксы», — считает Котова.

Ее проект «Колыбель надежды» начал работать в 2011 году. Как рассказывал «Коммерсантъ», ящик-образец приобрели в Латвии у местной организации Baby Box, успешно действующей с 2006-го. В целом же об этой концепции, известной еще со Средних веков, вновь массово вспомнили на рубеже тысячелетий: такие устройства появились в Германии, Италии, Польше, Венгрии, ЮАР, Чехии, Бельгии и многих других государствах.

Дмитрий Медведев и министр здравоохранения Вероника Скворцова посещают роддом в Костроме. Фото: RIA Novosti / Scanpix

По данным «Ведомостей», сегодня в РФ функционируют порядка 20 беби-боксов, в которых за пять лет оставили около 50 детей. При этом в Краснодарском крае эта инициатива в свое время получила одобрение губернатора, а ныне министра сельского хозяйства РФ Александра Ткачева: рядом с каждым боксом появилась его цитата «Дети рождаются, чтобы жить».

Елене Котовой на начальном этапе власти, во всяком случае, не мешали, а региональные управления МВД и Следственного комитета России (СКР) даже выразили поддержку, равно как и представители пяти религиозных конфессий.

Кабинетные споры

В мае 2015-го официальный представитель СКР Владимир Маркин подтвердил положительную оценку, данную ведомством учреждениям, где можно анонимно оставить ребенка. «Жизнь ребенка в данном случае является безусловным приоритетом. В целом по России в 2014 году зарегистрировано 136 убийств детей в возрасте до одного года. Возможно, распространенность и шаговая доступность беби-боксов позволит значительно сократить число таких фактов», — отметил он.

«Для родителей, желающих избавиться от ребенка, реальным стимулом оставить его именно в беби-боксе является возможность сделать это в любое время, быстро, анонимно и при этом избежать уголовной ответственности. К тому же не исключается возможность для родителей вернуть ребенка, доказав путем ДНК-анализа свои права на него», — перечислял Маркин достоинства программы.

Его заочным оппонентом оказался уполномоченный по правам ребенка при президенте РФ Павел Астахов, подавший в отставку в июле этого года после того, как спросил у выживших во время шторма на Сямозере детей: «Ну чего, как поплавали?». Астахова в первую очередь беспокоит, что беби-боксы могут привести к росту случаев торговли детьми. «Они ж там все неучтенные. Видеокамер нет, документы никто не спрашивает. Не надо наступать на грабли, на которые в других странах до нас уже наступили», — сказал он несколько месяцев назад.

Беби-бокс изнутри в одной из больниц Ленинградской области. Фото: RIA Novosti / Scanpix

Преемница Астахова на посту омбудсмена, мать шестерых детей Анна Кузнецова, будучи в должности, на эту тему не высказывалась. Но в 2012 году, еще работая в пензенских общественных организациях, она фактически выступила за беби-боксы, но призвала смотреть на проблему шире. «Исправить положение могут не беби-боксы, а изменение нашего мировоззрения, отношения к беременной женщине, — говорила Кузнецова. — Конечно, в нашем жестоком обществе, может быть… беби-бокс спасет от мусорных баков, да, но он не спасет от тяжелого материнства».

C предложением Елены Мизулиной касательно беби-боксов не согласился и ее коллега, член Совета Федерации от «Единой России» Вадим Тюльпанов. «Это бесчеловечный закон, который не дает ребенку возможности выжить. У нас практически каждый день детей оставляют в опасности или вообще находят мертвыми», — заявил он «Национальной службе новостей», пообещав способствовать тому, чтобы Госдума завернула инициативу.

Путь ограничений

Информация об одобрении правительством идеи Мизулиной появилась практически одновременно с сообщениями, о подписании патриархом Кириллом новой петиции о запрете в России абортов, не обусловленных показаниями врача. Сегодня в РФ такая операция финансируется из бюджета и проводится по просьбе женщины при сроке до 12 недель; если беременность наступила в результате изнасилования — до 22 недель; в случае медицинской необходимости — при любом сроке.

Общество в целом поддерживает подобную политику. Согласно опросу «Левада-Центра», 66% россиян советуют правительству оставить вопрос сохранения беременности на усмотрение будущих родителей ребенка.

Позицию РПЦ по абортам поддерживают другие религиозные организации. Фото: RIA Novosti / Scanpix

Все это приводит к тому, что Россия непременно оказывается в числе стран с наибольшим числом абортов на тысячу женщин в возрасте от 15 до 44 лет. Более того, если верить отчету ООН, РФ с большим отрывом занимает первое место в мире по данному показателю. Однако демографы призывают быть осторожнее: Росстат включает в официальную статистику по прерванным беременностям выкидыши — в отличие от других государств.

И хотя петицию патриарха новостью назвать сложно (РПЦ давно стремится вывести операцию по прерыванию беременности из системы обязательного медицинского страхования), из-за возобновившейся дискуссии общество уточнило точку зрения Анны Кузнецовой. «Весь цивилизованный мир не первый год выступает против такого явления, как аборты, и мы поддерживаем эту позицию, при этом, конечно, считаем, что этот вопрос требует системного подхода», — цитирует Кузнецову «Интерфакс».

Такая разная реакция ключевых общественных институтов на беби-боксы и аборты все-таки не позволяет рассматривать их в комплексе, несмотря на, казалось бы, общую идею — предотвратить смерть новорожденных детей. В свою очередь, сложность этой проблемы в России не дает права взглянуть на ситуацию глазами Мизулиной, просто запретив и то, и другое.