8 ноября в Калининградском областном суде состоится заседание по апелляции на приговор Игорю Барышникову, который получил семь с половиной лет колонии по статье о распространении «заведомо ложной информации, содержащей данные об использовании Вооружённых Сил РФ». Это первый подобный приговор в самом западном регионе России.
Игорь Барышников — пенсионер, который проживал в городе Советске, ухаживая за больной мамой. Последние несколько лет он принимал активное участие в акциях протеста, выходил на одиночные пикеты. Его неоднократно задерживали. 5 мая 2023 года в отношении Барышникова было возбуждено уголовное дело по статье о «дискредитации» ВС РФ.
22 июня Игорю Лазаревичу был вынесен обвинительный приговор, несмотря на состояние его здоровья: Барышников ходит с катетером, кроме того, врачи подозревают, что у него развивается онкологическое заболевание. Активисту требуется операция, которую в нынешней ситуации организовать невозможно. Из-за пребывания в СИЗО у Барышникова уже возникала угроза разрыва мочевого пузыря, когда катетер засорялся.
Адвокат Барышникова Мария Бонцлер рассказала журналу «Спектр» о том, как защита пыталась убедить суд в необходимости серьёзного лечения подзащитного и что стало базой для обвинения Игоря Барышникова.
Адвокат Мария Бонцлер. Скриншот видео SOTA
— В последнем слове ваш подзащитный заявил: «Я никого не убил, никого не ограбил, не изнасиловал, ничего ни у кого не украл. Следствие не представило суду ни одного доказательства моей вины и вынуждено было выдумывать» За что официально суд вынес Игорю Лазаревичу обвинительный приговор?
— За то, что он на своей странице в Facebook, закрытой для всех, кроме друзей, публиковал посты, рассказывающие правду, о том, что происходит в Украине. Игорь Лазаревич копировал сообщения различных СМИ, он даже не комментировал их. Ему не инкриминируется ни единый комментарий. Он делился сведениями со своими друзьями.
Эти материалы до сих пор находятся в интернете. Ни один из них не запрещён. К тем, кто их публиковал, никаких претензий у следствия и суда нет — только к Барышникову. Эти посты копировали, наверное, десятки тысяч людей, а виноват оказался только Игорь Лазаревич.
— Последние несколько лет Барышников был известен в Калининградской области как гражданский активист. Фигурировали ли в деле одиночные пикеты, которые он устраивал, например, в поддержку Алексея Навального?
— Нет. Это всё давно погашено. В ходе суда об этом рассказывали, конечно, но на приговор это не никак не повлияло. Не должно было, во всяком случае.
— Особое внимание к этому делу привлекает состояние здоровья Игоря Лазаревича. Почему суд не стал проводить медицинскую экспертизу?
— Судья Ольга Баландина, в общем-то, во всём руководствовалась Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации. Там есть определённые моменты, когда обязательно назначается медицинская экспертиза. Случай с Барышниковым к ним не относится, поэтому мы за свои деньги заказали экспертное заключение. Два доктора медицинских наук из Москвы пришли к выводу, что Игорю Лазаревичу по состоянию здоровья ни в коем случае нельзя находиться в местах заключения. Это может привести к самым тяжёлым последствиям, в том числе к почечной недостаточности, которая закончится для него гемодиализом, а затем и смертью.
Суд не принял во внимание выводы этой экспертизы, хотя приобщил её к материалам дела. Ни слова о ней не сказано в приговоре. Там указано, что медицинское состояние здоровья Барышникова учитывается судом. Прокуратура просила восемь лет заключения, а судья дала семь с половиной.
По их мнению, моему подзащитному не требуется никакого особого лечения. У него трубка стоит в мочевом пузыре. Её надо менять каждый месяц. Они будут это делать, и он спокойно, с их точки зрения, отсидит эти семь с половиной лет, которые дал суд. Ему не нужна операция, и у него нет онкологии, по мнению врачей Калининградской области.
— Когда они обследовали Барышникова? В ходе судебного процесса? По просьбе обвинения?
— Нет. Когда он попал в следственный изолятор, мы ходатайствовали, чтобы ему провели экспертизу, поскольку он не может находиться в местах заключения. Его актировали, то есть отпустили по состоянию здоровья. Местные врачи якобы провели обследование, но ничего серьёзного не сделали. Например, не провели повторную биопсию. Первая показала, что у него есть раковые клетки. В результате наша областная больница дала заключение, что он здоров, операция ему не требуется, онкологии у него нет.
Перед вынесением приговора мы нашли клинику, которая сделала бы ему операцию, и благотворительный фонд, который был согласен её оплатить. Судья не отпустила Игоря Лазаревича, и сейчас, естественно, никто его не отпускает. Он будет сидеть и медленно умирать с этой трубкой, потому что он уже инвалид. Четыре месяца с ней — это уже инвалидность, потому что постепенно функция мочевого пузыря атрофируется, а почки отнимаются.
Игорь Барышников и Мария Бонцлер. Фото Наталья Холманова/SOTAvision
— Местный УФСИН в начале октября распространил заявление, что состояние здоровья позволяет Барышникову находиться в СИЗО. Врачи-специалисты могут сегодня его осматривать?
— Могу отметить, что в следственном изоляторе к нему относятся прекрасно. Все понимают, что он не преступник, а очень добрый человек и стойкий борец. К нему привозят раз в месяц хирурга из тюремной больницы, который выдёргивает без наркоза эту трубку и вставляет новую. Больше они ничего не делают.
2 ноября у нас было заседание по апелляции. Игорь Лазаревич сообщил, что ему трубку не поменяли и она у него забилась хлопьями мочевой кислоты. Мы устроили скандал. Заявили, что он в таком состоянии не может участвовать в суде. 12 октября у него такое уже было. Тогда чуть не разорвался мочевой пузырь, Барышников едва не погиб. Привезли врача, и он поменял эту трубку. Вот так идёт процесс.
У них [у суда] такая логика: если ему эту трубку менять раз в месяц, то с ним всё будет хорошо. Но это не так. Катетер ведёт не к выздоровлению, а к инвалидности и к смерти. Барышникова надо отпустить и отправить на операцию в Санкт-Петербург. Необходимо взять биопсию. В марте, когда её первый раз делали, анализ на онкомаркер показал, что безопасный порог превышен в два раза. Сейчас онкомаркеры показывают, что онкология у него развивается, но в суде в упор не хотят этого видеть.
— То есть нет никакой надежды, что в результате апелляции хотя бы исполнение приговора будет отсрочено для лечения?
— Мы просим об этом, но они даже закрыли последнее судебное заседание. Пришло очень много друзей Барышникова. Прокурор выступил с тем, чтобы удалить присутствующих, потому что будут обсуждаться медицинские вопросы. Барышников сказал, что не возражает, чтобы они обсуждались публично. Тогда судебная коллегия закрыла судебное заседание, поскольку речь идёт о «государственном преступлении». Барышников для них «страшный государственный преступник». Людям об этом слышать не следует. Его и лечить не хотят, потому что он «государственный преступник». По той же причине его и в тюрьму посадили. Вот в чём кошмар.
Больше всего меня, конечно, ужасает позиция местных врачей. О какой клятве Гиппократа может идти речь, если они практически убивают человека! С их точки зрения, Барышников — «государственный преступник», лечить его мы не будем, пусть умирает.
8 ноября на следующем заседании, скорее всего, утвердят приговор, хотя мы все аргументы представили. Суд отказался заслушать наших медицинских экспертов, которые составили свое заключение. Мы хотели сделать это с помощью видеоконференции. Они вообще отказали нам во всём, в том числе когда мы по 13 основаниям хотели их отвести, поскольку в ходе процесса шли сплошные нарушения.
— 7 августа умерла мать Игоря Лазаревича — Евгения Барышникова. Он не смог с ней проститься. Его не пустили на похороны. Это обычная практика?
— Его не могли отпустить даже под конвоем. Теоретически в законодательстве такая возможность предусмотрена, но только если человек находится в колонии. Барышников — в следственном изоляторе, а по закону выпустить его из СИЗО нельзя было.
Дело Барышникова — исключительный случай. Получается, чтобы всех запугать, выбрали больного пожилого человека, который ухаживал за старенькой мамой. Несчастного человека в возрасте 64-х лет осудили, поскольку он писал правду о том, что происходит в Украине. Это страшно. И маму его замучили. Она Холокост пережила, но после того, как у нее забрали сына, который шесть лет за ней ухаживал, прожила всего полтора месяца. В последние дни она всё время держала у уха неработающий телефон и твердила: «Игорёчек, сынок, тебе плохо…»