Абхазия. «Работать — это как-то непрестижно»

Средняя зарплата в Абхазии — 250–300 евро 

Снять квартиру можно за 140–150 евро в месяц, если снимать круглогодично. В курортный сезон цены на жилье взлетают. С отдыхающих берут по 15 евро в сутки, если жилье недалеко от моря 

Бензин — от 50 евроцентов за литр 

Пол-литра водки стоит 3 евро в хорошем супермаркете. На рынке можно найти и за полтора

20 евро — это продуктовая корзина: батон хлеба, бутылка молока, 200 г масла, упаковка чая, пол-литра дешевой водки и литр домашнего вина, по килограмму сахара, муки, картошки и помидоров, килограммовый кусок свинины и головку местного быстросозревающего горного сыра

20 минут на такси — около 3 евро 

Подержанную иномарку в хорошем состоянии (в Абхазии основном вторичный рынок) можно купить за 5 тысяч евро

Квартиру можно купить за 15–30 тысяч евро

 

Читайте предыдущий репортаж из Абхазии: Страну своей здесь как будто не ощущают. Абхазия всё еще живет прошедшей войной

В 2016 году Россия направила в качестве ежегодной финансовой помощи Абхазии 7,9 млрд рублей (116,5 млн евро). Российские рубли являются тут основным платежным средством. Вообще-то в Абхазии есть и своя валюта, апсар. Но интересна она только нумизматам: Нацбанк выпускает монеты с достопримечательностями и героями войны как сувенирную продукцию, и стоят они очень дорого. А все цены указываются только в российских рублях — второй национальной валюте.

Признание Россией независимости Абхазии принесло свои неудобства. С 2002 года Россия позволяла жителям Абхазии оформить российский загранпаспорт — то есть фактически предоставляла гражданство. В 2008 году, сочтя Абхазию суверенным государством, Россия перестала снабжать чужих граждан своими паспортами. Жители Абхазии могут ездить в Россию, а также в признавшие ее независимость Венесуэлу, Никарагуа, Науру и Вануату: с этими государствами у нее безвизовый режим. С остальным миром сложнее. Даже при наличии российского заграничного паспорта шенгенские визы тем, у кого российского общегражданского паспорта нет, всегда выдавали с большим трудом. Ситуация еще более усложнилась в прошлом году, когда стало необходимо сдавать биометрические данные: чтобы сдать отпечатки пальцев, из Абхазии теперь приходится ездить в визовый центр в Краснодаре, на российской территории. 

За границу выезжают в том числе и на лечение. Благотворительный фонд «Ашанá» с 2011 года вывозит тяжелобольных детей прежде всего в Россию, а также в Армению, Израиль, Турцию, Германию. Взрослые, у которых нашли онкологию, тоже стремятся уехать за границу.

Хотя в 2014 году в Абхазии после обновления открылся Национальный онкологический центр — на ремонт потратили 130 млн рублей российских средств (2 млн евро). В 2015 году для него купили аппарат лучевой терапии, необходимый для лечения рака кожи, легких, молочной железы. «Три года не было аппарата, больные надеялись и ждали», — рассказала один из медиков центра в интервью агентству «Спутник».

Раньше в Россию ездили еще и за покупками. Теперь в Сухуми не составляет труда купить айфон по цене чуть выше московской, на проспекте Мира, в центре, — один за другим покупателей завлекают магазины с не самой дешевой одеждой из Турции и Китая: блузки за 3 тысячи рублей (около 45 евро), ботильоны с лейблом Zara за 6 тысяч (примерно 90 евро).

Денег нет

Впрочем, после туристического сезона цены в городе падают. Из сетевых брендов одежды есть только турецкая марка Colin’s, открывшая тут свой первый магазин год назад (в Грузии всё обещают наказать турецкий бренд за нарушение грузинского закона об оккупированных территориях, но пока этого так никто и не сделал). По всему городу рассыпаны маленькие лавочки с эмблемой IKEA: сборную мебель из-за габаритов ввозить не получается, а мелочи типа ковриков, пледов и бумажных шаров-абажуров малый бизнес тащит в страну из Краснодара сумками — правда, с заметной наценкой по сравнению с Россией.

Продавцы жалуются, что и эти мелочи раскупают плохо, денег у людей нет. Строгая седая Джульетта — ей за 60 — руководит книжным  магазином без вывески, расположенном в самом центре Сухуми. На втором этаже магазина опять можно найти немного икеевских мелочей для дома, «чтоб пустым не стояло», говорит хозяйка. Ей кажется, что жизнь в стране так и не выправилась: «Если бы не война, мы бы уже маленькой Швейцарией могли быть. Война всё обнулила». Всё обнулилось лично для нее: из захваченного Сухуми семья Джульетты бежала, не успев взять с собой ничего, так что пришлось «с нитки, с иголки» начинать жизнь заново и помогать племяннику и племяннице, потому что братья погибли на войне. В советские времена она была директором книжного магазина. «Мы на соцсоревнования ездили, даже с Москвой соревновались…», — вспоминает Джульетта с тоской. Теперь она тоже торгует книгами — но привозить их из России не получается: трудности с таможней. Всё новое в ее магазине — от местного издательства (детские раскраски и обучающие книжки на абхазском, дорогие альбомы с видами Абхазии). Вместе с ними на полках стоят потрепанные советские собрания — Джек Лондон, Виктор Гюго, Марк Твен. «Кто хочет избавиться от домашних библиотек, приносит — мы принимаем на реализацию, чего у нас нет. Если не продадим, обратно заберут», — объясняет бизнес-схему Джульетта. Книги покупают еще хуже икеевских светильников и тарелок: «Молодежи сейчас книг не надо — электронное есть, им хватает. Прошли наши времена, когда мы под подушкой книгу держали».

Джульетта получает российскую пенсию — так живут больше 60% абхазских пенсионеров, те, кто получил паспорта. Но без российской прописки здешние старики могут претендовать лишь на 5200 рублей (75 евро) от дружественной страны (пенсия по России в среднем — больше 9 тысяч рублей, или 130 евро). 48 600 пенсионеров в 2013 году были вынуждены довольствоваться лишь абхазской пенсией: в среднем 1 тысяча рублей (15 евро).

Вместе с заработками в магазине у Джульетты получается тысяч 10–11 на месяц (145–160 евро).

Социальное расслоение в Абхазии не слабее, чем везде. В 2014 году 26% участников государственного социологического опроса ответили, что денег им хватает только на еду. 53% могут позволить себе еду и одежду, и только 7% заявили, что им полностью хватает на жизнь. Чуть больше людей находится за чертой бедности: 8% ответили, что им не хватает даже на еду. 4% затруднились с ответом.

Всё растет само

В советские времена чайные плантации занимали больше половины всех сельскохозяйственных земель Абхазии — в здешнем климате чай хорошо растет. После войны плантации пришли в упадок, а несколько лет назад государство попыталось их восстановить. Работает чайная фабрика и завод по фасовке табака в Гудауте. И всё-таки на территории, где всё растет само, стоят заброшенными поля. «Практически всё, что вложил сюда Союз, было уничтожено войной», — сокрушается Симон Квициния, исполнительный директор ООО «Фруктис», фирмы с турецким капиталом, с 2008 года выращивающей в Абхазии овощи. Компания специализируется на помидорах и первой в стране начала строить современные теплицы — с автоматической системой орошения и индийскими кокосовыми опилками, в которые высаживают ростки.

Природные условия в Абхазии шикарные, говорит Симон, солнечных дней максимум, к тому же из земли бьет гейзер — с помощью него обогревают теплицы, так что отопление у «Фруктиса» бесплатное. Электричество дешевое, земельный налог мизерный. Компания производит 300–400 тонн помидоров в год и планирует расшириться вдвое. При этом Абхазия импортирует практически всё, включая фрукты и овощи, но свои помидоры «Фруктису» приходится по большей части продавать в Россию: они созревают одновременно, и реализовать столько скоропортящегося продукта внутри республики не удается. Чтобы Абхазия начала обеспечивать себя продуктами сама, нужно еще много таких же хозяйств. 

Раньше здесь, в Очамчырском районе, была большая птицефабрика, вспоминает Квициния: «Этот район сильно пострадал во время войны, ему нужна поддержка». «Фруктис» трудоустраивает 40–50 человек, а в период сбора урожая и больше. Только квалифицированных специалистов — например, агронома или строителей системы обогрева — приходится приглашать из Турции. Симон уверен, что «это как принцип домино, только в обратном направлении»: их помидоры дают работу еще и тем, кто их продает, а одно успешное хозяйство привлекает в район другие бизнесы. Уже много лет через шоссе от теплиц «Фруктиса» выращивает орехи российский кондитерский концерн «Бабаевский».

Хозяин «Фруктиса» — Джамал Званба, абхаз, чья семья переехала в Турцию больше века назад из-за кавказской войны. Во многом поэтому у современных Абхазии и Турцией тесные связи. «Это был геноцид. Русские и турки зачищали территорию для себя, в прямом смысле, — говорит Квициния. — После этого Абхазия присягнула на верность царю, и, по-моему, мы единственные, кто с тех пор не изменил своей клятве. Мы единственная республика, которая после развала СССР стремилась в Россию, все остальные рвались из нее». Стоит заикнуться о построении бизнеса в частично признанном государстве, как Симон вдруг становится жестким: «Мы считаем себя признанными в абсолютной степени, хотя бы потому, что нас признала самая великая страна».

Айфон и здоровый образ жизни

«Огромное количество людей в кредит, в рассрочку, но покупают айфоны. Они стали продуктом массового потребления, как одежда», — у Дениса Саманбы на кепке написано: «In vitawin we trust». У него Apple watch, хипстерские очки и своя, другая, картина абхазской жизни. Мы сидим в уличном кафе, подающем смузи — это кафе Денис недавно открыл напротив своего магазина цифровой техники под названием «30 sec» в самом центре города. 

Правда, пока от смузи один убыток. Саманба их затеял не ради прибыли, его волнует здоровье нации: молодежь слишком увлекается фастфудом, переживает он и предлагает альтернативу — здоровую еду. Поэтому он начал продавать у себя в магазине не только телефоны и планшеты, но и скейтборды с велосипедами: «Стало нормой, когда дети первых классов имеют дорогие телефоны, родители покупают им PlayStation. Я взрослый человек, и я знаю, что такое зависимость от компьютерных игр, как можно с головой в это уйти. А каково неокрепшему организму, когда ему предлагают лучшие игры мира!»

В мае Денис проехал на велосипеде от Сухуми до Москвы. Он и его магазин стараются пропагандировать «здоровый образ жизни и право думать своей головой», как выражается его хозяин. Денис — сын одного из руководителей оппозиционной партии «Амцахара» Гарика Саманбы. Поэтому про политику говорить отказывается — чтобы его слова не истолковали в контексте деятельности отца. Для него достаточно менять мир вокруг себя: «Наш посыл — нужно всё делать своими руками. Очень многие ждут чего-то от государства. Пройдите по проспекту: перед магазинами на клумбах сорняки, и все ждут, что государство там цветы посадит. Мы сами купили хвойные, засадили».

Денис вырос в Луганске — так уж «повезло», что и на родине отца, и на родине матери случилась война. Учился в Киеве, а в Абхазию переехал только семь лет назад, поэтому на ситуацию может взглянуть со стороны: «Если хочешь работать, то 100% найдешь, где. Конечно, тут не будет столько предложений, как в России. Но даже мы регулярно предлагаем работу — и удивляет, что спроса нет, мало резюме к нам приходит. Пока еще есть в обществе мнение, что работать — это как-то непрестижно. Особенно у молодых: все хотят жить за счет дивидендов семьи. Есть, например, у семьи гостиница, и дети этим пользуются».

Увлечься фастфудом в Сухуми, впрочем, не так-то легко: крупнейшие мировые сети вроде "Макдональдса" не могут прийти в непризнанное государство, иначе будут иметь проблемы с Грузией. В 1996 году СНГ запретило экономические, транспортные, финансовые связи с Абхазией на государственном уровне. Россия прервала блокаду в 2008 году, но здесь всё равно нет российских сетевых кафе и ресторанов вроде «Шоколадницы» или «Теремка»: компании с иностранным капиталом зайти сюда не рискуют. 

Но за углом от магазина Дениса находится почти единственный фастфуд-ресторан от границы до границы, Country Chicken: большое фото австралийского Эрз-рока на стене, западные мультики на плазменном экране и текущая в дождь крыша. Сеть родилась в Австралии, но, как рассказал «Спектру» ее создатель Питер Остин, бывшие сотрудники — переехавшие в Австралию русские — без его согласия открыли филиал в России, а в 2013 году — и ресторан в Абхазии.

Было торжественное открытие с танцами и музыкой, своим визитом удостоил даже мэр. «У нас давно была мысль привезти в Абхазию какой-то узнаваемый бренд, но, к сожалению, не удалось договориться ни с “Макдональдсом”, ни с Burger King, ни с другими компаниями, которые пока не признают Абхазию, — цитирует мэра агентство «Апсны-пресс». — Австралийская компания Country Chicken пошла нам навстречу и с удовольствием выдала франшизу на использование своей торговой марки на территории Абхазии, за что ей большая благодарность». «Мы не знали, что этот ресторан открылся, мы также не были в курсе политической ситуации в регионе», — написал «Спектру» Питер Остин, добавив, что отделение нельзя считать частью франшизы Country Chicken, так как там подают недостаточно качественный по меркам компании продукт. 

«Это климат, понимаете?»

В Сухуми можно зайти в засиженные мухами продуктовые лавчонки с почти деревенским ассортиментом (водка, пельмени, шоколадные батончики), а есть и роскошный супермаркет с пармезаном и маскарпоне, с бутылками сиропов для коктейлей — Абхазия свободна от путинских антисанкций. 

«Примерно 50–70 тысяч рублей (около 700–1000 евро) — месячный доход у людей, невысокий — только у бюджетников», — у хозяина этого  супермаркета своя правда. Он поставляет продукты ресторанам, а остатки реализует в магазине: оттуда и европейские сыры. Часть товара везет из Турции. «А вы думали, Абхазия без России сдыхает? Что Россия нас признала, не принесло никакой свободы — мы только от нее зависимее стали», — считает владелец заведения, в котором можно купить вологодское масло за 70 рублей (1 евро), шоколадку Ritter Sport за 90 (1,30 евро) и пол-литра водки «Парламент» за 240 рублей (3,50 евро). На сухумском рынке водка попроще стоит 130 (1,90 евро), килограмм картошки — 30 рублей (0,45 евро), персиков — 150 (2,20 евро), свинины — 300 рублей (4,40 евро).

«Это в случае опасности народ боевой. А по своей природе народ у нас крайне ленивый, — пожимает плечами владелец. — Людей, которые хотят работать, очень мало. Я по опыту говорю: у меня русские девочки лучше работают». 

Себя он, конечно, выделяет из общей массы. Просит не называть его имени в прессе и продолжает обрисовывать менталитет: «Это климат, понимаете? В Италии то же самое. Даже если у нас все перестанут работать, всё равно с голоду никто не умрет. У нас у каждого есть свое родовое гнездо. Каждую неделю из деревни приезжает мука, помидоры, огурцы, здесь так принято. И при войне мы совершенно не голодали, и в блокаде можем жить годами».

Свинину в этом супермаркете отвешивает мясник Сергей — родом из-под Ростова, но живет тут уже 35 лет, почти с рождения, сюда переехал еще ребенком, с родителями. Его жена тоже стоит за прилавком в соседней секции рынка. «Тут работы — либо рынок, либо в сезон мандарины через границу везти, но это тяжело, и то, если свое растет…», — пожимает он плечами и тут же хвастается, что ездил на Донбасс, а потом вздыхает: «Уехало нас отсюда два автобуса… Вернулся один автобус». На вопрос о том, не осталось ли в Абхазии какого-то производства, где можно было бы работать, Сергей радостно отвечает: «Да у нас потому и природа такая чистая, что ни заводов, ни труб, никаких выхлопов, кроме как от машин… У нас воду прямо из-под крана можно пить! В Ростове попробуй так выпей! Абхазию знаете, как называют? Страна души!»

Корреспондент «Новой газеты» Наталия Зотова, Евгений Фельдман — Сухуми — Очамчирский район — Москва.