Проект «Великие имена России» должен иметь продолжение, считает исполнительный директор Российского военно-исторического общества Александр Барков. «Мнение РВИО с учетом результатов того, что получается уже сейчас — обязательно должно быть продолжение. Россия не заканчивается на аэропортах, у нас большое количество мест в стране, которые имеют славную историю, огромное количество выдающихся людей и событий», — заявил он.

В затее с переименованием аэропортов было, кажется, уже почти все.

Началась она с чиновного каприза. Выяснилось, что министр культуры Владимир Мединский не способен запомнить названия аэропортов в Перми и Екатеринбурге, из чего был сделан единственно возможный вывод — надо переименовывать. Был скандал, привычный для выборов в России, даже если эти выборы не совсем настоящие и лишены вроде бы политического содержания: популярных, но несимпатичных все тому же министру и его серьезным коллегам участников просто вычеркнули из списков для голосования. Омский аэропорт не будет носить имя Егора Летова.

Была обязательная для любой культурной инициативы, исходящей от государства, глухота к живой культуре: как объяснишь Мединскому, что Шереметьево — понятное, обросшее смыслами слово, жизнь, а вот «аэропорт имени Пушкина» — пустышка при всем возможном уважении к нашему главному поэту? Как вообще хоть что-то можно объяснить Мединскому? Да и незачем объяснять: пусть тешатся, все равно таксисты будут возить в «Шарик», настоящее имя не умрет, казенное не приживется.

Владимир Мединский. Фото TASS/Scanpix/LETA

Даже борьба за счастье ветеранов была: депутат-единоросс Марат Бариев успел заявить, что если аэропорту в Калининграде присвоят имя Иммануила Канта (а Кант пока в голосовании лидирует), это ветеранов оскорбит, и призвал гражданское общество (!) вмешаться.

И, конечно, было (и есть, никуда не делось) ощущение полной бессмысленности всего предприятия. Вместо объяснения — восторги Мединского: «Удивительно, как эта идея раньше не приходила в голову. Потому что действительно — что может быть правильней, рациональней, логичней и честнее, чтобы использовать ворота в наши регионы, ворота в страну для пропаганды, популяризации, познавания нашей истории, нашей культуры». Или бормотание помянутого выше Баркова, совсем уже невнятное: «Наверное, это то, что нужно было нашему обществу, участие в принятии знаковых решений, имеющих какое-то сакральное значение для каждого человека».

Не хватало только тотальности. Почему это мы переименовываем 47 аэропортов? Откуда цифра? Чем остальные хуже? И почему только аэропорты? Стремление РВИО продолжить начатое довершает картину. «Россия не заканчивается на аэропортах», — говорит исполнительный директор РВИО. И это, если ты, конечно, не из России бежишь, совершенно верно. В идеале, всем хоть сколько-нибудь заметным объектам в отечестве можно присвоить имена царей и маршалов. Ну, некоторым для разнообразия — и писателей.

Несет ли воспитательную ценность, способствует ли пропаганде, популяризации и познаванию нашей культуры безыдейное название «Киевский вокзал», например? Нет, товарищи, не несет это пустое название никакой ценности. Более того, с учетом внешнеполитической обстановки, оно вообще выглядит идеологической диверсией. Куда приятнее да и полезнее патриотически настроенному гражданину приехать на вокзал имени маршала Жукова, сесть в аэроэкспресс и добраться с комфортом до аэропорта имени Жукова (маршала). А впрочем — зачем же оставлять безымянным аэроэкспресс? Пусть будет имени Пушкина, чтобы не возникало ненужной путаницы.

Достойны собственных имен автобусы и трамваи, эти корабли бетонной городской пустыни. До сих пор на домах вместо имен — номера, и это просто какой-то позор. «Дом имени Рокоссовского» — звучит намного лучше, чем «дом номер 15». Когда у дома есть имя, ты просто не можешь не думать о подвиге предков и о том, что ты сам должен сделать для государства, чтобы не посрамить их память. А когда у дома номер, ты в нем просто живешь и даже начинаешь нагло воображать, будто это государство тебе задолжало, а не наоборот.

В домах — квартиры, у квартир номера, и это тоже досадная недоработка РВИО, которая, надо надеяться, в ближайшее время будет исправлена. «Улица Жукова, дом Василевского, этаж имени Сухово-Кобылина, квартира имени Игоря Сечина» — вот достойный честного патриота адрес.

В квартирах люди (кстати, людей со временем тоже можно переименовать), а у многих людей — коты. У большинства котов — имена, ничего не говорящие ни уму, ни сердцу гражданина. Вот у меня, например, три кота, которых зовут Алекс, Анатолий и Роман. А ведь если бы их звали, например, Ягода, Ежов и Берия, это, во-первых, точнее описало бы их характеры, а во-вторых, идеологически безграмотному хозяину постоянно напоминало о роли правоохранительных органов в истории отечества и от многих ненужных вопросов избавило бы разом.

Казанский вокзал в Москве. Фото AFP PHOTO / Scanpix/LETA

Лет двадцать упорной работы по увековечиванию имен властителей и воинов — и мы сможем с гордостью смотреть на каждый лист на дереве и уважительным взглядом провожать каждую пролетающую мимо муху.

И главное — все при деле. Граждане выбирают имена для скамеек и урн, не отвлекаясь на вредные мысли о том, что были ведь когда-то в стране и другие какие-то выборы. Члены РВИО, Общественной палаты и прочих органов по надзору за военно-патриотическим воспитанием получают зарплату и вкусно кушают. Министр источает счастье. Президент наслаждается покоем.

У Пушкина, который, конечно, в безумии, вокруг творящемся, не виноват, есть короткая, зато гениальная «Сцена из Фауста». Кстати, отчего бы не переименовать? Фауст — немец, это может оскорбить ветеранов. Но пока не переименовали, вспомним. Начинается там все с фразы продавшего дьяволу душу доктора: «Мне скучно, бес». И кончается его же фразой, универсальным рецептом от скуки: «Все утопить».

И вся эта суета вокруг мертвой затеи наводит на мысль, что начальникам нашим просто скучно. Успехи кончилось, все и без приказов тонет, но пока не утонуло, надо ведь как-то развлекаться? Например, все переименовать.