Известный российский юрист Елена Лукьянова в течение 30 лет являлась преподавателем конституционного права в МГУ, в настоящее время — профессор кафедры конституционного и административного права НИУ «Высшая школа экономики», директор Института мониторинга эффективности правоприменения Общественной палаты России. Последние семь лет Елена Лукьянова является адвокатом бывшего главы «ЮКОСа» Михаила Ходорковского. Почти пять лет она живет в Латвии, считая ее своим вторым домом.

«Спектр» публикует подробный анализ поправок о 5000 евро за продление ВНЖ, который Елена Лукьянова сделала для Freecity. Lv. 

На изменение Сеймом правил продления вида на жительство для иностранцев (ВНЖ) я могла бы ответить лирикой на тему о нашей (тех, кто на ВНЖ) любви к стране, уважению к ее истории и языку.

О том, как эти самые несколько тысяч русских, приехавших в Латвию за последние пять лет от удушающего российского авторитаризма, все вместе помогали стране выйти из кризиса, создавали ей позитивный пиар и развенчивали назойливые слухи о «латвийском фашизме».

Я многое могла бы сказать. Мы с мужем действительно полюбили эту страну, и даже брак регистрировали в Латвии. Но что-то мне подсказывает, что в данном случае сухое юридическое заключение будет полезней.

Право на определенность

Итак, латвийский парламент принял поправки в закон, которые не только ухудшают правовое положение иностранных граждан, претендующих на получение вида на жительство в Латвийской Республике, но и распространил их на тех, кто такой вид на жительство уже имеет. Оценивая это правовое регулирование, есть все основания сделать вывод о том, что оно противоречит Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (Конвенция) и практике Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ).

А именно: принятые поправки не соответствуют принципу правовой определенности, который сформировался в решениях европейских судов, является одним из наиболее важных общеевропейских демократических достижений и необходимым элементом нормативно-правовой конструкции правового государства. Потому что принцип правовой определенности предполагает предсказуемость правовых предписаний и действия права, стабильность правового регулирования и включает в себя запрет на поворот к худшему.

Согласно позициям ЕСПЧ закон во всех случаях должен отвечать установленному Конвенцией стандарту, требующему, чтобы законодательные нормы были сформулированы с достаточной четкостью и позволяли лицу предвидеть, с какими последствиями могут быть связаны те или иные его действия. ЕСПЧ регулярно указывает на необходимость обеспечения правовой определенности, так как в его трактовке данный принцип «неотъемлемо присущ праву Конвенции и праву сообщества», что означает его безусловное восприятие национальными правовыми системами государств — членов Европейского союза и Совета Европы.

Если каждый отдельный человек должен подчиняться праву, если он должен приспосабливать свое поведение к его требованиям, то очевидно, что первым условием упорядоченной общественной жизни является определенность этих требований. Всякая неясность противоречит самому понятию правопорядка и ставит человека в весьма затруднительное положение: неизвестно, что исполнять и к чему приспособляться.

Человек, поставленный лицом к лицу с обществом, государством, имеет право требовать, чтобы ему было точно указано, чего от него хотят и какие рамки ему ставят. Логически это право на определенность правовых норм есть одно из самых неотъемлемых прав человеческой личности, какое только себе можно представить; без него, в сущности, вообще ни о каком «праве» не может быть речи.

Любое заблуждение лица относительно последствий его участия в том или ином правоотношении, как показано в деле Гиорги Николашвили против Грузии, может служить поводом для признания прямого или косвенного нарушения принципа правовой определенности. Таким образом, принцип правовой определенности рассматривается Европейским судом именно как предсказуемость права. 

Без доверия нет правового государства

ЕСПЧ неоднократно отмечал нарушение принципа верховенства права в виде: а) придания новым законам обратной силы; в) включения или невключения в законодательные акты положений, которые не отвечают законным ожиданиям человека (например, невозможность получить компенсацию из-за отсутствия предписания в законе о бюджете); г) несбалансированности частных и публичных интересов в законе или судебном решении.

В своих постановлениях он указывал, что все законодательство должно быть определенным, чтобы позволить лицу предвидеть последствия юридических действий. В тех случаях, когда принимается закон, ухудшающий правовое положение, законодатель обязан предусмотреть компенсаторный механизм, устраняющий все негативные последствия данного шага.

Законотворчество должно осуществляться таким образом, чтобы был обеспечен принцип доверия к закону и действиям государства. Доверие к закону — это та основа, без которой не может существовать государство, провозгласившее себя правовым. Это связано с тем, что любые просчеты и недоработки законодателя негативно скажутся на положении уязвимых групп населения. Поэтому, например, проводимая в стране отмена льгот должна быть не только экономически просчитана, но и политически прогнозируема.

Итак, принцип правовой определенности, который является основополагающим для международного и национального права современных цивилизованных государств, нарушен латвийским Сеймом. Мне вспомнилось, что еще 4 мая 1990 года в Декларации Верховного Совета Латвии «О восстановлении независимости Латвийской Республики» Верховный Совет Латвийской ССР постановил «признать приоритет основных принципов международного права над нормами государственного права». Тогда стране это было нужно. Сегодня уже нет?