Центральный окружной военный суд в Екатеринбурге назначил по 19 лет лишения свободы жителям города Бакала Челябинской области Роману Насрыеву и Алексею Нуриеву за поджог здания городской администрации, в котором также находился военно-учетный стол. Об этом сообщает правозащитный проект «Зона солидарности».
Двух друзей-музыкантов из группы Room 32 обвиняют в том, что в ночь на 11 октября 2022 года они бросили несколько «коктейлей Молотова» в окно городской администрации. При этом, возгорание потушила женщина-сторож одеялом и пятью литрами воды; пострадало только окно и линолеум.
Сотрудница военно-учетного стола Марина Боркова заявила, что поджог мог бы уничтожить картотеку на 4000 человек, что парализовало бы процесс мобилизации в городе.
Первые четыре года Насрыев и Нуриев должны будут провести в тюрьме, а последующие — в колонии строгого режима. Правозащитники отмечают, что на сегодняшний день это самый жестокий приговор за антивоенный поджог. Сначала их обвинили в «уничтожении или повреждении имущества» (ч. 2 ст. 167 УК РФ), но позже действие переквалифицировали как «террористический акт» по предварительному сговору (ч. 2 ст. 205 УК РФ). Товарищей внесли в список террористов и заблокировали им все счета.
Позже добавилось обвинение еще по одному составу — «прохождение обучения в целях совершения террористической деятельности» (ст. 205.3 УК РФ). Как утверждается, Насрыев и Нуриев, вступив в «преступный сговор» и начали искать информацию об изготовлении коктейлей Молотова и отрабатывать навыки их метания.
Следствие характеризует Алексея и Романа как «сторонников радикальных анархистских идей», «имеющих радикальные взгляды, испытывающих ненависть к конституционному строю Российской Федерации, государственной и муниципальной власти Российской Федерации, а также ее населению».
Возможно, столь жестокий приговор объясняется тем, что оба фигуранта имели некоторое отношение к силовым структурам: Роман Насрыев был водителем во вневедомственной охране (структура Росгвардии), а Алексей Нуриев — командиром отделения МЧС.
Роман Насрыев и Алексей Нуриев. Фото Telegram-канал «Зона солидарности».
Роман Насрыев в суде свои мотивы объяснял так:
«Я знал о том, что по стране проходят акции, в ходе которых поджигают военкоматы. Знал при том, что в результате этих акций никто не пострадал», — говорил он. «На тот момент я знал из соцсетей, что, совершая подобные акции, люди выражают своё несогласие с мобилизацией и "специальной военной операцией". Из разговоров с окружающими я сделал для себя вывод, что подобные действия не вызывают страх у народа, так как никто и никогда в их результате не пострадал [...] Своей акцией я всего лишь хотел показать, что в нашем городе есть несогласие с мобилизацией и "специальной военной операцией". Хотел таким образом донести свою позицию несогласия, хотел, чтобы мой голос был услышан».
Кроме того, Роман сообщил, что свои первые показания он давал без адвоката, под давлением следователя и не читал их. Он признал свою вину в совершении поджога, но заявил, что не совершал террористический акт и тем более — не проходил «обучения» ему, поскольку для того, чтобы бросить бутылку с зажигательной смесью, специальных знаний не требуется.
Юристы «Зоны солидарности» уверены, что подобное деяние не является террористическим актом.
«Обязательным и одним из основных квалифицирующих признаков «терроризма» является «устрашение населения». Можно ли говорить об «устрашении населения» при поджогах военкоматов? Мы считаем — нет. Людей устрашают война, принудительная мобилизация, страх смерти близких, но не поджоги военкоматов. В реакциях и комментариях людей мы видим какие угодно реакции — от поддержки до ненависти к «врагам России» — но не страх», — говорят они.
Цель же «дестабилизировать деятельность» учреждения они не считают достаточной, если не было цели устрашения.
Также указывается, что в ходе всех 77 поджогов военкоматов на конец прошлого года никто не пострадал.
На конец марта «Медиазона» зафиксировала уже 94 поджога военкоматов. В 70 случаях это были здания Минобороны — военкоматы и призывные пункты. В первые месяцы дела заводили об умышленном поджоге (ст. 167 УК), но вскоре начали использовать статью о терроризме (250 УК), а после начала мобилизации в Генштабе специально об этом заявили. Впрочем, правилом это пока не стало — сейчас известно о 21 таком деле.