Пожалуй столь драматической конфронтации между Россией и НАТО не было едва ли не с мая 1960 года, когда советские ракетчики уничтожили американский самолет-разведчик У-2, а его пилот Фрэнсис Гэри Пауэрс предстал перед судом в Москве. Намерение Москвы развернуть комплексы ПВО С-400 на авиабазе в Латакии означает — Владимир Путин готов и дальше наращивать градус конфронтации со страной-членом НАТО.

Министр иностранных дел Турции уже позвонил Сергею Лаврову, чтобы выразить сожаление по поводу случившегося. А союзники по НАТО тем временем высказали полную поддержку Анкаре. К Турции у некоторых членов альянса отношение сложное, но солидарность оказалась важнее. Заявление, прозвучавшее из Брюсселя, обозначило границу возможного для Москвы. Нагнетание военной напряженности с НАТО не приведет ни к чему, кроме его укрепления. Ведь ничто так не сплачивает, как общий враг. Но в Кремле, вероятно, думают иначе и считают, что альянс не пойдет на конфликт с Москвой из-за Эрдогана, которого в Европе и Соединенных Штатах недолюбливают.

Откажется ли Москва от идеи строительства газопровода «турецкий поток» и атомной электростанции в Аккую, как обещают анонимные источники в правительственных структурах, на которых ссылается российская пресса?

В нынешней ситуации этого нельзя исключить. Хотя потери «Газпрома» и особенно Росатома в такой ситуации будут очень чувствительными. «Турецкий поток» (несмотря на непростые переговоры о финансовой составляющей проекта) — пока что единственная альтернатива заблокированному Европейским союзом «Южному потоку», а контракт на строительство АЭС в Аккую, которая должна была стать первой в Турции, эксперты оценивают более чем в 20 миллиардов долларов. 

Нематериальные издержки в случае отказа Москвы от обоих проектов тоже будут велики. Доверие к российским госкорпорациям у потенциальных партнеров снизится, а искать их в нынешней обстановке и без того непросто. Впрочем, в нынешней атмосфере, любые предсказания — дело неблагодарное.

Уничтожение террористами российского гражданского самолета над Синаем, инцидент с Су-24, размещение С-400 … Что дальше? 

Если российские бомбардировщики будут теперь летать под прикрытием истребителей и  (пусть случайно) окажутся в воздушном пространстве Турции, следующая конфронтация может оказаться намного более серьезной.

До последнего времени главной целью российской военной операции в Сирии было не дать Западу отстранить Башара Асада от власти и, одновременно, суметь представить его миру как партнера в борьбе с ИГИЛ. Борьба с тем, что в Кремле считают политикой смены неугодных режимов, практикуемой США — это идейное обоснование сирийской операции. Демонстрация новых возможностей российских вооруженных сил и желание отвлечь внимание от конфликта с Украиной и неясной судьбы «Минских договоренностей» тоже играют роль. 

Борьба с ИГИЛ, конечно, также присутствует в этом списке, но явно не на первом месте. Иначе вступление России в сирийскую войну было бы оформлено иначе, а не как нарочито эпатажная акция, игнорирующая международную коалицию, ведущую с переменным успехом борьбу с ИГИЛ больше года.

Теперь становится окончательно ясно: для Москвы сирийская война важна не сама по себе. Это элемент продолжающегося не первый год противостояния с Соединенными Штатами, которое остается одним из основных источником легитимности власти в самой России. 

Размещение С-400 (если оно действительно произойдет) — еще один ход в этой большой шахматной партии. В Кремле считают, что пришло время проверить, насколько крепка НАТО. Там считают администрацию Барака Обамы слабой и не заинтересованной в вопросах глобальной безопасности. 

Как будет действовать альянс в отсутствие сильного американского лидерства? Не появятся ли признаки раскола? Очевидно, эти вопросы интересуют Москву.

Одновременно, для Турции, Ирана, Саудовской Аравии сирийский конфликт — нечто непосредственно и сильно влияющее на их национальные интересы, безопасность, территориальную целостность. Россия, Соединенные Штаты и страны региона смотрят на происходящее с помощью совершенно разной оптики. 

Боюсь, именно так выглядит начало того, что в учебниках политологии и военного дела называется «неконтролируемой эскалацией конфликта».